Аритмия

5. солнце (глава 2) (2)

19 И попал князь в немилость пред цари за то, что затянулася Ливонская война, изнурила государ­ство и казну цареву, принесла поруху в земли русские, не быша уж сил весть ея доле, и былые победы сменилися ожиданием грядущих утрат.

20 Закручинися князь Андрей, уразумел, что ждет его вскоре участь нелегкая, и, не могши доле терпети, с поспешностию пустися в путь-дорогу торную: в Литву, куда и прежде бояре опальные от гнева царскаго бегали, укрыся он при дворе Сигиз­мундовом, и писал цареви издалеча послания обличительные, называм­ши его безумным, обвиням­ши в том, что погубил душегуб онолико невин­ных добрых людей.

21 Осерчало сердце деспота на него пуще прежнего: повелел заму­чити его жену и сына в темнице, а младенчика-сыночка, агнца Божьего, Басманов самолично об стенку расшибши, холопов же князевых почитай всех подчисто в омуте утопиша.

22 А еще бысть молва стоустая, что вот, объявися-де в Москве по указу царскому книжник Филипп Колы­чев, игумен из обители север­ныя, мудрейший из мудрей­ших, и сделал царь друга детства Митропо­литом Мос­ковс­ким, как ни проти­вися Филипп ехати в престоль­ную, а пришлося.

23 С надежою встречали его старейшины и простые московиты,  Господь праведен, и колокола сорока соро­ков трезво­нили в его восхваление: церкви-то уже тогда быша исполнены сонмищами сирых да убогих, спасав­шихся от разгула кромешников, кто же отвадит от них напасть темную, прервет вопль ве­ликий, как не вла­дыка духовный?

24 И прииде Филипп к цареви на сретение и при свете лампадок наставлял царя в опочивальне на дела добрыя, на стезю праведную: чтоб не о ковах да заговорах-де пекся, ибо умре все, искавшие души твоей, а о делах государевых, об истаевающей земле русской да о народе ейном, чтоб с врагами боро­ся, а не супротив народа сего, народ же оберегал аки опору своя.

25 Не по нраву пришлися супостату речи новаго высокопрео­священ­наго, токмо не подал он виду-то, а затаил прещение и наказал паче не пущати уж Филиппа в хоромы царския пред лице свое.

26 Уведал Филипп про злобу цареву, но не спужася свирепых сподручных его, и рече он к народу слово божие, и обличал царя, и предавал анафеме его прихлеб­ников при всем честном народе — в храме божьем во время богослу­жений, мол, никогда еще не проли­валось на земле русской толико слез и кровинушки людской!