Искра

Глава 2

Айрэ беззвучно плавился в сильных руках Лорана. Молодому человеку было уже все равно… даже если в комнату вошли бы слуги… плевать на все и на всех, кроме этих нежных, больших рук любимого!
Потянувшись вперёд, маркиз решительно сдернул ленту, удерживающую волосы Вэона. И тяжёлые, даже в темноте отсвечивающие бронзой пряди с шорохом рассыпалась, заскользив по обнаженным плечам герцога.
Когда и как они разделись, Айрэ не помнил. Как и не помнил, каким образом очутился в спальне Лорана. Он лежал, всей кожей спины ощущая чуть колкий, густой ворс ковра. Было ясно лишь одно — до постели они добраться не сумеют.
Невольно рассмеявшись, Ай с неведомой ему прежде нежностью потянулся к склонившемуся над ним мужчине… тяжело дышавшему, явно пытавшемуся из последних сил взять свои чувства под контроль. Глупый! Зачем сдерживаться, если любишь. А то, что Лоран любит, видно невооруженным глазом. А еще чувствуется всем бедром, куда упруго упирается доказательство страсти герцога, елозя влажной головкой по гладкой коже паха.
— Не надо… — прошептал Айрэ, чуть касаясь твердо сжатых и таких любимых губ. — Не сдерживайся… Дай мне помнить тебя… и любить всегда!..
Горячий язык Лорана тут же скользнул по губам юноши и погрузился в его рот, вылизывая, нежа, сплетаясь с его языком, яростно толкаясь в глубину. И обезумевший герцог застонал, всем своим горящим от желания телом потираясь об прижавшегося к нему племянника короля.
…Обширную комнату заполняла прозрачная от лунного света мгла. И двое на ковре, сплетаясь телами, танцевали под ее ласковым пологом извечный танец страсти…
— Тебе будет больно… — шепнул Лоран, уткнувшись носом в изгиб плеча юноши. — Я слишком большой… а ты такой узкий…
— С тобой никогда!.. — отозвался Айрэ, подставляясь под ищущие пальцы любимого. Но тот вдруг соскользнул вниз и, устроившись между ног маркиза, принялся гладить его член и мошонку, целуя, облизывая и сжимая в ладонях. Айрэ и сам не понял, когда принялся стонать в голос и извиваться, особенно когда Лоран поочередно втягивал в горячий рот яички, как-то по-особенному лаская чувствительное местечко за ними. Переживая столь непривычные для себя эмоции, юноша и сам не заметил, когда и как в нем оказался длинный палец герцога, осторожно растягивая узкое отверстие. Юноша был занят, увлеченно пытаясь перецеловать все, до чего мог дотянуться — лоб… такой высокий и чистый!.. правильный, с легкой горбинкой нос!.. резкие скулы, что только добавляли очарования облику мужчины. Язык Лорана, тем временем, отвлекая, очерчивал то ключицы Айрэ, то кружил вокруг сжавшихся сосков, время от времени сменяясь зубами, что нежно прикусывали чувствительные комочки плоти. Отчего маркиза выгибало от резких уколов возбуждения. Он и сам не заметил, как начал подаваться навстречу пальцам Лорана, что нежно, круговыми движениями гладили его изнутри, время от времени задевая определенную точку, отчего содрогалось все тело…
Айрэ немного очухался, когда внутрь него протиснулись уже ТРИ пальца мужчины. И то не от боли, а от осознания, что волнуясь и переживая перед своим первым свиданием, не успел провести элементарную подготовку! К щекам невольно прилила жаркая волна смущения. Но тут юноша увидел характерный блеск очистительного амулета и успокоился — более опытный партнер успел уже обо всем побеспокоиться. И в то же время стало чуточку больно: такие амулеты носили все дамы и кавалеры при дворе, чтобы всегда быть готовыми к близости. Но тогда получается, Лоран и не хранил ему верность, в то время как он сам…
Но все мысли вылетели из встрепанной черноволосой головы маркиза, когда Вэон вдруг наклонился и взял в рот его достоинство. То, что вытворял своими языком и губами герцог, ни в какое сравнение не шло с личными ласками, к которым привык Айрэ!
— Тихо!.. тише… — шептал Лоран, прижимая к ковру скручиваемое сладкими судорогами тело юноши. Неопытный в таких утехах Айрэ стонал, тщетно сражаясь с накатываемым возбуждением. Его пах горел и пульсировал, по животу словно волны шли, вызывая невольное подергивание. Но Лоран решительно пережал член любовника у основания, не давая ему кончить.
— Дааай!.. — только и сумел прохрипеть пересохшим ртом Айрэ, дергаясь под сильной рукой. Но Лоран лишь нежно поцеловал его, продолжая удерживать от срыва.
— Доверься мне… — шепнул он в покрасневшее ушко юноши, когда тот смог более или менее соображать. Пальцы герцога, сжавшиеся в кольцо, продолжали контролировать возбуждение партнера. — Просто доверься. Хочу, чтобы тебе было хорошо… А если кончишь, входить в тебя будет затруднительно.
— По…почему?.. — с трудом задал вопрос маркиз, широко распахнув темные глаза. Лоран то ли хохотнул, то ли всхлипнул.
— Б****! — С придыханием выругался он. — Только лекций я в такой момент еще не читал! ***! Малыш, ты будешь очень чувствительным… любое прикосновение вызовет не наслаждение, а боль! А теперь просто помолчи, а то я сорвусь!
Боль?..
Но спросить Айрэ ничего не успел. Лоран, закинув себе на плечи его ноги, стал медленно… по чуть-чуть!.. входить. Не сказать, что это было больно, скорее неприятно. Наверное, все дело в том, что от любимого ты готов принять, что угодно. И Айрэ расслаблялся, как мог, чувствуя, как погружается в него немалое орудие герцога… как его внутренние мышцы туго обхватывают член, медленно раздвигающий тугие стенки входа. Айрэ чувствовал Лораниа, как никогда раньше никого не чувствовал… до каждой капельки пота, срывающейся с длинных, намокших от напряжения ресниц… до закушенных, побелевших даже во тьме губ… чувствовал каждую венку на орудии Вэона, что неотвратимо скользило в глубину тела юноши…
— Ты… в порядке?.. — просипел Лоран, замирая. — Я… в тебе…
Судя по придыханию, говорить герцогу было трудно.
Айрэ прислушался к себе. Чувство распирания, легкий саднящий зуд никуда не делись… но все было терпимо…
— Можно? — Умоляюще шепнул Лоран, вглядываясь в несколько отрешенное лицо юноши. И Айрэ кивнул: его возбуждение и не думало спадать… так, слегка увяло, но не до конца.
Герцог очень медленно, придерживая любовника за напряженные ноги, чуть вышел. И, как-то по особенному крутя бедрами, осторожно ударил внутрь.
Айрэ невольно ойкнул.
— Больно?!
— Ннет… — неуверенно произнес юноша, вслушиваясь в себя. — Продолжай…
И герцог продолжил.
С каждым новым толчком его движения становились все более размашистыми, протяжными, сильными. Пока, наконец, Лоран сосредоточенно не заработал бедрами, до звонких шлепков впечатывая себя в светлые ягодицы юноши.
Айрэ, изо всех сил вцепился руками во вздувшиеся от мышечных бугров предплечья любовника и запрокинул голову, еще сильнее сминая затылком густой ворс ковра. И отдался завораживающему ритму внутри себя. Тепло, вызванное быстрым трением скользившего в нем члена, стремительно перерастало в колючий жар, что скапливался внизу живота. Ай с ума сходил от полноты того, что переживал… стонал, плакал, двигался, насаживаясь все больше и больше, о чем-то просил, бессвязно лепеча… Лорану приходилось сдерживать нетерпеливого мальчишку, чтобы тот не сорвался на рваный ритм и не причинил себе боли. Чего это стоило герцогу, знал лишь он один — тут крышу срывало от жара девственного тела, а приходилось выискивать силы, чтобы контролировать и себя и неопытного любовника!
Но Лоран все равно умирал от нежности к этому мальчику, что столь решительно подарил ему всего себя без остатка. Айрэ гнулся под ним подобно тугой тетиве, ладонями скользя по мощным, мокрым от пота, грудным мышцам партнера, то и дело задевая потемневшие от прилива крови соски мужчины. Или принимаясь самому себе дрочить, суматошно дергая член и сладко постанывая. Пока, наконец, Лоран, не выдержав такого издевательства, не перехватил руку мальчишки, своей ладонью направляя и задавая нужный ритм. Возбуждение накатывало на герцога стремительно и неудержимо — слишком хорошо Лорану было в этот момент. И герцог не стал сдерживаться, с гортанным криком обильно кончив внутри горячего тела. И в следующий миг, чуть отойдя от разрядки, принялся ласкать напряженный член юноши, чувствуя, как сжимаются вокруг него пульсирующие внутренние мышцы Айрэ, а на кулак выплескивается его семя.
Лорана еще хватило на то, чтобы, выполняя древний ритуал принадлежности, размазать жемчужные потеки на подергивающемся животе Айрэ… и герцог обмяк, наполовину придавив тело юноши под собой.
…Так они и лежали довольно долго, не в силах отдышаться. Потом рука Айрэ нерешительно легла на спину любимого, благодарно поглаживая влажную от пота кожу.
— Не думал, что ЭТО будет настолько хорошо… — прошептал он в ухо Вэону. — Знаешь, я успел подумать, что я ведь не первый у тебя…
Лоран вздрогнул, приподнимаясь на локтях и заглядывая в задумчивое лицо юноши. Герцог чувствовал невольную вину перед этим замкнутым мальчиком. Он любил Айрэ… по-настоящему любил… но хранить ему верность не собирался. Другое дело, если бы их соединил алтарь. Вот тогда Вэон не посмотрел бы ни на кого другого. Но Ай предназначен для иной судьбы, чем стать супругом полунищего герцога. Лоран никогда не забудет его и никогда не разлюбит. Но настанет время, когда Вэону придется думать о продолжении рода. А юноша в конце этой весны вынужден будет принять в себя кокон от чужого мужчины.
А другие… они всего лишь разрядка… пустышки, приносящие временное облегчение. Это не объятия того, кого ты любишь.
— Прости… — прошептал Лоран, нежно целуя печально улыбающиеся губы. Но Айрэ только погладил его ладонью по щеке.
— За что? — Негромко рассмеялся он. — Ты ничего и никогда мне не обещал. А я не настолько жесток, чтобы ограничивать тебя хоть в чем-то. Я ведь не могу быть с тобой вечность… хотя и хочу. И я благодарен им… тем, у кого ты научился ТАК обращаться с девственниками. Спасибо! Действительно, спасибо. Мне было хорошо, Лори.
— Меня так называла только мама, — Лоран прижался щекой к щеке юноши. — Я для тебя всегда останусь Лори. И когда бы ты ни позвал меня… не попросил о помощи!.. я всегда приду к тебе. Брошу все и поспешу по первому зову!
— А я никогда не позову тебя, — шепнул в ответ Айрэ, целуя искусанные губы любимого. — Я бы все отдал, только бы быть с тобой! Но не судьба. И я не разрушу твою жизнь, заставив любить того, кто не может дать тебе ничего, кроме этой ночи. Зато ее я буду помнить до самого конца. Ты был прав, любовь моя, когда предостерегал меня… расстаться после случившегося очень больно! Но я ни о чем не жалею!
— У нас еще есть пара месяцев!.. — простонал Лоран, притискивая к себе желанное тело. Но Ай внезапно отстранился.
— Есть, — грустно согласился он. — Но будущий супруг князь-герцога Лиссаэроу… властителя восточного приграничья!.. должен быть безупречен. Слишком многие желали бы разрушить намечающийся союз. Слишком много глаз при дворе. Если хоть тень падет на меня, этому браку не бывать! А сейчас не то время, чтобы Хилдон мог позволить себе потерять приграничье. Дядя приложил слишком много усилий, подводя Лиссаэроу этому союзу.
— Я знаю, малыш, — тяжело вздохнул Лоран, целуя покатое плечо юноши. — Знаю… Эти восточники до сих пор не признают браков между мужчиной и женщиной, только между мужчинами. Сорондо пытался переломить их упертость, предложив князь-герцогу одну из принцесс, но… ничего не вышло. А ты молодец, умело выбрал время, когда никто не обратит внимания на твое отсутствие. Но позволь дальше действовать мне. Я сумею сделать так, что никто ни о чем не догадается, а у нас будут эти месяцы.
— Хорошо, — Айрэ доверчиво приник к мужчине. — Я верю тебе. И буду ждать. А теперь… как бы мне ни хотелось остаться… но пора идти. Бал уже заканчивается, и в коридорах скоро будет полно людей.
С сожалением разомкнув объятия, Айрэ поднялся, невольно покривившись при внезапном дискомфорте в пятой точке. Лоран тоже встал, помогая юноше одеться — никто не должен был заподозрить, где и чем юный маркиз занимался.
— Ах, да! — Спохватился Вэон, когда уже полностью одетый Айрэ собрался уходить. — Я даже не поздравил тебя с титулом маркиза.
— А какая разница?.. — грустно улыбнулся недавний граф. — Все равно этот титул ничего не значит. Просто дядя посчитал, что моему будущему мужу будет не столь зазорно жениться на маркизе из рода Келлиадиров, чем заключать союз с сыном бывшего солдата, заслужившего графский титул своим клинком…
✴️✴️✴️
Айрэ уже давно ушел, а Вэон все так же продолжал стоять у окна в полной темноте. Накинутый на голое тело какой-то случайно подвернувшийся плащ почти не спасал от холода. Но мужчине все еще было жарко от недавно пережитого. По телу лениво гулял жар вожделения. Но как бы Лоран не желал возлюбленного, но для первого раза Ай и так получил максимальную нагрузку. У них еще будет время насладиться друг другом.
Очень короткое время.
Мужчина грустно усмехнулся, наблюдая, как за расписанным морозом окном внизу, во дворе, разъезжаются кареты гостей. И ведь сам еще летом предостерегал Айрэ от кратковременной связи. Сам убеждал не начинать! Знал, что тяжело будет расстаться…
И сам сорвался…
Как же я люблю тебя, мой черноглазый, упрямый мальчик! Люблю как никогда и никого не любил! Ты — мое сердце, мой воздух, моя судьба… Ты навечно в моей душе… моя частичка… нет!.. ты моя жизнь… Как я буду жить без тебя дальше? Как существовать? А ведь вынужден буду…
Мы оба связаны обязательствами перед своими семьями. Уничтожить их так легко — всего лишь плюнуть на все и бежать. Мир огромен. И мы затеряемся на его просторах. Но тогда разрушатся мирные договоренности… пострадают другие. И если меня еще можно заменить, то ты, малыш, единственный Келлиадир, способный обеспечить союз такого рода. Ты слишком хорошо это понимаешь. И откажешься даже рассматривать вариант побега, слишком уж въелось в тебя воспитание, когда долг перед семьей превыше всего.
Будь проклято себялюбие короля!
В свое время, потеряв родителей, Сорондо очень уж трясся над своими сестрами, не желая выдавать их за мелких властителей, чьи владения и так легко присоединялись мечом или хитростью. Потом не желал усиливать мятежных и без того могущественных Лордов окраин, давая им пусть призрачную, но надежду на еще большую власть. Принцесс берегли, как разменную монету, ожидая все более высокого барыша. А его все не было и не было… Теперь же из тех, кто действительно оказался нужен Хилдону, остался один Лиссаэроу. И тамошний властитель возжелал тебя, мой милый Айрэ. В свое время Жеориз Лиссаэроу пошел на поводу своих чувств, влюбившись и даже женившись на женщине. Но его жена умерла, так и не сумев родить наследника. Старейшины приграничья решили, что это гнев богов, наказавших властителя за отступничество перед традициями. И потребовали от князь-герцога взять мужа, а не жену. А других достойных крови Келлиадиров союзов в ближайшем обозрении не предвидится. Вот и возникла ситуация, когда живут при дворе три созревшие для замужества дамы, а достойных то женихов для них и нет. А за всех отдувается мой мальчик.
Боги мои!
Я же не смогу увидеть тебя с другим… Не смогу представить, как ты кому-то отвечаешь… А уж знать, что чужие пальцы погрузят в твое тело кокон!..
Как же я хочу, чтобы твой будущий ребенок был моим! Хочу принять его на руки, хочу знать, что это частица твоя и моя!
Я слишком многого хочу…
Жаль, что этого никогда не будет…
✴️✴️✴️
А бал во дворце продолжался.
Веселый, искристый. Бурный и такой беззаботный. Он выхлестывал из дворцовых врат на улицы столицы, захватывал в свой водоворот горожан. Рушил чопорность посольских особняков. И во дворец устремлялись целые потоки все новых и новых гостей, желающих урвать свой кусок дармового счастья. Правда, чувствовался в этом празднике какой-то совсем незаметный надлом… что-то непонятное, но достаточно тревожное. Люди веселились словно перед концом света… словно завтра мировой потоп… и сами не замечали неестественности своего веселья.
✴️✴️✴️
Диорин из рода Тимиаров спешил по коридору прочь от праздника, бурлящего в парадных залах дворца. Юноше не хотелось уходить, но приказ его учителя и воспитателя по совместительству, лорда Итарона, не оставлял молодому человеку возможности уклониться. Следовало закончить работу по магическому плетению вокруг покоев принца-консорта. Основная работа была сделана уже давно, но сама настройка проводилась только сейчас.
Молодой человек печально вздохнул. Слабый магический дар не позволял ему самому творить волшебство подобного уровня. И не являйся он внуком давно погибшего друга лорда Ламитела, уделом такого как он была бы задрипанная деревушка на дальних границах, а не блестящий королевский двор. А так Диорин считался воспитанником Верховного мага и выполнял роль его секретаря. Весьма выгодная должность для юноши без выдающихся данных. Но иногда она вынуждала идти на определенные ограничения… как сейчас.
Пробегая очередной галереей, молодой Тимиар бросил тоскующий взгляд на разноцветный водоворот танцующих внизу, видневшихся сквозь частые резные арки. И не заметил, как налетел на внезапно вывернувшую из-за угла даму.
Молодую и ОЧЕНЬ красивую!
Ахнув, незнакомка покачнулась и осела на пол в золотом облаке кружевных юбок.
— Леди!.. — всполошился юноша, наклоняясь над пострадавшей от его неуклюжести леди.
И утонул в ярких светло-светло-карих глазах… почти золотых!.. уткнулся взглядом в выпирающие из корсета две упругие округлости, ослепляющие идеальной белизной кожи… окутался тонким запахом прекрасной и здоровой юной женщины!
Тяжелая грудь красавицы высоко вздымалась от испуга, гибкую талию, казалось, можно было обхватить двумя пальцами… а точеные плечи, созданные для поцелуев, укрыли рассыпавшиеся из прически волосы, даже не рыжие, а ало-золотые… такие праздничные, такие нарядные, что хотелось ласкать их руками и губами, не думая ни о чем!
И эта неземная красавица смотрела на него, Диорина из рода Тимиаров, так беспомощно и так нежно, что хотелось немедленно схватить ее на руки и закрыть, защитить от всего мира разом!
— Ах!.. Моя нога… — мелодично пролепетала незнакомка. И ее прекрасные глаза наполнились сверкающими слезинками, розовые губки припухли еще больше от едва сдерживаемых рыданий. И молодой человек, чувствуя себя последней тварью, наклонился, чтобы оказать первую помощь. К его огромному сожалению, он никогда не был силен в целительстве, так что самостоятельно вылечить прекрасную леди не мог. Но мог хотя бы отнести ее туда, где эту помощь окажут. Что с удовольствием и проделал, подхватив на руки невеликую тяжесть, укутанную в воздушный шелк.
— Тысячи извинений! — Пролепетал Диорин, дурея от близости жаркого тела под чисто символическим платьем. — Я все!.. Все для вас сделаю! Только не плачьте!
— Я не плачу, — мило шепнула дама, кладя головку на широкое плечо своего добровольного помощника. — И не думаю, что там что-то серьезное. Просто каблук сломался. Жаль… я так хотела посмотреть на праздник! Так долго упрашивала посла отпустить меня одну во дворец.
— Посла… — тупо переспросил молодой человек, неся женщину по почему-то совсем пустой галерее, хотя обычно здесь не протолкнуться было от придворных.
Наверное, все внизу… веселятся на празднике…
— Ну, да, — подняла головку с его плеча незнакомка и оставляя чувство странной неудовлетворенности от этого. — Я упросила отца отпустить меня в Хилдон вместе с посольством от нашего короля. Сама я из Мисирана. Папа был против, но в конце концов согласился и попросил своего старого друга за мной присмотреть. Тому совсем не улыбалось приглядывать за «взбалмошной девчонкой», как он выразился. У него, как у посла, и своих дел полно. Но папе он не смог отказать…
Как-то совсем незаметно они разговорились. Диорин откровенно млел от осознания того, что ТАКАЯ женщина принимает его за ровню. Видно ведь, что она принадлежит к высшей аристократии. Но Эрли, как представилась леди, оказалась очень непосредственной, смешливой и так восхищалась широкими плечами своего спасителя, что Тимиар невольно расправлял их еще больше, заодно непроизвольно выпячивая вперед грудь, которую непринужденно поглаживали тонкие пальчики, унизанные золотыми кольцами, пока их хозяйка весело щебетала обо всем на свете.
— Вот вы где, леди!.. — этот вопль раздался, казалось, над самым ухом молодого человека, заставив непроизвольно вздрогнуть вместе со своей ставшей уже родной ношей. — Я вас предупреждал, что еще одна такая выходка, и вы отправитесь под крыло к папочке, юная леди!
Повернувшись, Диорин узрел раскрасневшееся от ярости лицо мисиранца, что возглавлял посольство западных соседей. Мозги молодого человека все еще были затянуты розовым туманом, а в груди разгоралось пламя нешуточной влюбленности. И Диорин не сразу понял, кто тут орет на всю галерею. А когда понял, то опоздал с ответом — Эрли и сама успешно начала отгавкиваться, от полноты чувств подпрыгивая на руках своего спасителя.
— Мало мне своих основных обязанностей! — Продолжал высказываться мисиранец, пытаясь забрать красотку из рук ее одурманенного носильщика. — Мы немедленно возвращаемся в посольство. А потом вы порталом отправляетесь домой!
— Лорд!.. — попытался было успокоить разъяренного мужчину Диорин. — Ничего же страшного не произошло. Всего лишь каблук сломался. С любым…
— Я не любой! — Оборвал его посол, вытирая концом своего шарфа капли пота с лысины. — Эта вертихвостка дочь моего старого друга. И как я буду ему в глаза смотреть, если с ней что-то случится?! Пусть лучше отца упрашивает сопровождать ее в таких авантюрах! Ведь на миг только одну оставил, чтобы переговорить с канцлером! И вот результат. Я сейчас вызову своих охранников, и они сами донесут леди до кареты. Нечего ей у вас на руках ездить… еще на шею переберется… тогда не отвертитесь.
— Я не против, — жарко покраснел молодой человек, влюбленными глазами смотря на так же заалевшую леди. — Я сам ее отнесу… хоть на край света!
Посол только хмыкнул и пошел впереди, демонстративно не замечая возобновившееся воркование у себя за спиной.
А Диорин млел. Весь путь до посольской кареты он проделал совсем незаметно для себя. И усаживая Эрли на мягкие подушки, успел урвать короткий поцелуй, принятый благосклонно.
— Я найду вас, мой милый друг!.. — страстно шепнула леди, в темноте кареты приникая пышной грудью к руке молодого человека. — Это будет нескоро. Мне нужно будет найти возможность вернуться… но я вернусь! Только не забывай меня, мой Дио!
— Не забуду!.. — Тимиар так и прыгнул бы к огненной красавице в объятия, но мимо, пыхтя, уже протискивался посол. И молодой человек вынужден был отступить, только взглядом провожая удаляющуюся по дворцовой аллее карету.
О том, куда он шел и зачем, вспомнить удалось не сразу.
✴️✴️✴️
— …Получилось? — Деловито и так не похоже на прежние шумливые высказывания поинтересовался посол, сидя напротив рыжеволосой красотки.
Та удовлетворенно кивнула, подбирая рассыпавшиеся волосы в небрежный узел. Глупо-восторженное выражение словно мокрой тряпкой стерлось с красивого личика, обнажив под собой облик умной и решительной женщины.
— Он у меня на крючке, — негромко произнесла графиня Эрлесса дио Гарт, молочная сестра и по совместительству любовница короля Мисирана. Та, кому Анарэс II доверял безоговорочно.
— Вы были великолепны, госпожа! — Посол не мог скрыть восхищения. — Не знай я, что вы задумали, и сам бы обманулся, посчитав вас безумно влюбленной в этого щенка. Мальчишка явно все принял за чистую правду!
— Так и нужно… — рассеяно отозвалась графиня. — Теперь только поддерживать интерес… несколько сопливо-розовых записочек, которые вы будете, ворча на безответственную молодежь, передавать ему в руки… парочка безделушек от влюбленной дурочки. Мальчик весьма симпатичный. В такого, действительно, можно влюбиться. Так что никто ничего не заподозрит.
Посол понимающе кивнул.
Вот только сама графиня не была так спокойна, как желала показать. Заноза жгучей ревности вонзилась в самое сердце. При одном только взгляде на Искру женщина обреченно поняла, что раз и навсегда потеряет молочного брата, стоит лишь тому наяву увидеть будущего мужа. Даже ее красота не сможет конкурировать с магическим очарованием Искры. И это теперь, когда принц-консорт завязан на Эдмира! А что будет, когда наследника не станет, и сила Рэниари бесконтрольно прорвется в мир? Да все вокруг обезумеют, желая обладать таким сокровищем.
И даже не помогала мысль, что Искры долго не живут… что после смерти супруга Анарэс все равно вернется в ее постель.
Какая радость — быть всего лишь чьей-то заменой.
✴️✴️✴️
— …Сволочь! — Прошипел Валиэль, от всей души пнув графа под пятую точку. — Придушил бы гада!
— Вали, успокойся, — тяжелая ладонь одного из его шестерых дядей легла на плечо молодому человеку, удерживая от избиения бессознательного графа. — Тебе нельзя волноваться, малыш.
— Этот козел горный посмел протянуть свои ручонки к моему мужу! — Продолжал раззоряться Валиэль, правда, не делая больше попыток вырваться из крепкой хватки старшего родича. — Я ему яйца оторву! И нафарширую!..
— Ну, все… все, Вали, — мягко проговорил черноволосый крепыш, поигрывая внушительной мускулатурой под нарядным камзолом капитана дворцовых гвардейцев. — Мы сами с ним разберемся.
— Как это сами?! Без меня?! — Валиэля едва не трясло. Он все-таки попытался дотянуться до графской тушки и дать ей смачного пенделя. Но брат не пустил.
— Прекрати, — оттащил Эльмаран младшего. — Иди к себе! Или я пожалею, что поставил тебя в известность.
— Эль!.. — возмущенно вскинулся Валиэль, но сник, когда старший брат осторожно его обнял и аккуратно подтолкнул в сторону выхода. — Ладно… Вы уж тут повеселитесь от души!
И Деззион из рода Кораззов гордо покинул одну из многочисленных гостевых комнат Западного крыла. Его дядюшки лишь одобрительно похмыкали. Графеныш и сам не знал, на кого поднял лапку — Кораззы, не отличаясь состоятельностью (скорее нищетой!), притом были невероятно гордым и многочисленным кланом, державшимся за родную кровь превыше всего на свете. А супружество одного из них с могущественными Деззионами позволило обширному семейству получить шанс на выживание. Карлаэль ради любимого мужа готов был переселить всех новоявленных соклановцев на собственные земли, но Кораззы не приняли такой помощи, предпочтя устроиться в гвардию, во флот, но только не сидеть на шее у богатой родни. Вот и получилось, что чуть ли не большая часть рода перекочевала в столицу, благо жалование гвардейцев позволяло выбраться из бедности. Так что подорвавшемуся после подслушанного разговора Эльмарану не составило труда набрать команду гнева для мести одному слишком уж зарвавшемуся титулованному придурку, что чуть ли не в припрыжку поскакал устраивал романтический ужин в дальней части дворца. Даже записочку с пажом послал объекту охоты, якобы от беременного мужа!
И мигом организовал роскошный стол и все иже с ним. Вот только вместо восхитительного Карлаэля за открытой дверью смущенно столпились целых шестеро здоровяков-гвардейцев со своими племянниками. И обалдевший от неожиданности граф Листар Инсиэнар вместо поцелуя с ходу получил кулаком в лоб и изящно прилег на ковер отдохнуть.
— Эй, он так и будет валяться тряпочкой?! — Возмущенно встряхнул аристократической тушкой Сакирр, средний из дядюшек Валиэля и Эльмарана. Инсиэнар даже не охнул, все еще пребывая в блаженном беспамятстве. — Я так не согласен! Лит, ты ему засветил, ты его и приводи в ЧУЙСТВА!
— Да, ладно!.. — пофигистически отозвался самый младший из дядьев — бравый гвардеец старшего звена Северной сторожевой башни. — Делов то!
Сграбастав с нарядно сервированного стола кувшин из драгоценного маруквийского стекла, полный золотого игристого, Лит преспокойно вылили выдержанную влагу на лицо героя-любовника. Инсиэнар тут же зафыркал и активно зашевелился на ковре.
— Ооо, очнулся, голубок, — удовлетворенно констатировал Эльмаран. — Ладно, не буду мешать!
— Постоишь на стреме? — Спросил кто-то из родичей. Но добрый племянник только плечами пожал.
— А зачем? — Поинтересовался он, ласково улыбаясь ничего не понимающему графу. — Даже если кто и зайдет — к вам-то какие претензии? Вас сей лорд сам пригласил… даже нужную обстановку с романтическим ужином организовал. Ведь так, граф?
— Вам это с рук не сойдет!.. — попытался было вякнуть граф Инсиэнар, вытирая мокрое лицо любезно поданной кем-то из Кораззов салфеткой.
— Да кто тебе поверит? — С презрением отозвался Лит. — Всем при дворе известно, что ты, приезжая, всякий раз ищешь приключения на свой ***! Решат, что ты решил попробовать всемером. Даже повосхищаются такой смелостью. Ну, а мы обеспечим нужный настрой. Так, ребята?
Дюжие «ребята» охотно заулыбались и обступили занервничавшего графа. Лорд Листар все еще не мог поверить, что на него кто-то посмеет поднять руку. Привыкнув к вседозволенности, он как-то не сообразил, что другим может не понравиться его настойчивость.
— Даже цветы подарим, — заухмылялся старший из братьев, Виритор, выгребая букет полураспустившихся роз из одной из многочисленных ваз, расставленных по всей комнате. Скептически встряхнул его, отчего несчастные цветы приобрели несколько растрепанный вид. И, припав на одно колено, с трепетом во взоре преподнес получившийся веник налившемуся дурной кровью Инсиэнару. Тот, не долго думая, попытался выхватить злосчастный букет и хлестнуть им по коленопреклоненному кавалеру. Но сразу двое братьев — Итизир и Фэррон — заломили лорду руки за спину.
— Вы же дворяне!.. — пыхтел выворачивающийся изо всех сил граф. — Так аристократы не поступают!
— Да мы же исполняем твою же мечту о хорошем трахе?! — Делано удивился Зорэт, самый средний из братьев. — Ты же хотел…
— Я хотел не вас! — Все-таки взвыл Инсиэнар, когда его потащили к дивану. — Не вас!..
— Правильно, — благодушно согласился Сакирр, приспуская штаны и надрачивая собственный весьма крупный орган. — А какая тебе разница — нас или не нас? Мы все одна семья, и привыкли делиться как невзгодами, так и радостью… и хорошим трахом. Позовешь одного — будь готов, что придут и другие! И поверь, мы оценили, что ты желал осчастливить одного из нас, и пришли тебя отблагодарить. И скажи спасибо, что не позвали еще и кузенов! А так даже и не порвем… и даже потом полечим… Фэрр, амулет при тебе?
— А то как же! — Хохотнул Фэррон, демонстрируя лечебный амулет.
— Раскладывайте его, парни, — распорядился Виритор. — А то задница больно аппетитная… у меня уже встало.
— НЕТ! — О графе можно было сказать всякое, но вот трусом он никогда не был. Конечно, в воинских умениях он уступал прирожденным бретерам, но основы боевых навыков не растерял за годы беззаботного существования. Он бился не на жизнь, а на смерть. Но врагов было больше.
Даже не напрягаясь, братья Коразз легко стреножили свою добычу. Растрепанный и полураздетый граф действительно напоминал жертву страсти. И теперь, даже если кто чужой и зашел бы в комнату, все равно бы не поверил крикам Инсиэнара об изнасиловании. Тем более, что распаленные, расхристанные здоровяки вокруг изящного красавца выглядели вполне себе завлекательно, ласково поглаживая филейные части графа. И невольная жертва интриги ее высочества прекрасно это понимала, судя по сжавшимся губам — Инсиэнар молча вырывался, но вот кричать не пытался.
— Оппа, парни! Что я нашел! — Потряс идиотски розовым флаконом Зорэт. — Возбуждающее зелье!
— Давай сюда, — протянул руку Итизир и повернулся к племяннику. — А ты иди… иди… Мал еще на такое смотреть!
— Развлекайтесь… старички, — ехидно ухмыльнулся Эльмаран и закрыл за собой дверь в комнату. Оглядев пустой коридор в малопосещаемой части дворца, Эль, насвистывая, направился к Иссе. Стоило посоветоваться с любимой, как реагировать на такую подставу Лаурэ.
— Паршивец, — беззлобно отреагировал на подколку племянника Виритор, глядя, как Лит, зажав графский нос, вливает в вырывающегося пленника содержимое флакона. Фэррон помог брату, заставив Инсиэнара проглотить волшебное зелье. Варево явно оказалось качественным — лосины в паху Листара практически сразу расперло, обрисовав все достоинства мужчины. Ткань слишком узких, новомодных штанов врезалась куда надо и куда не надо. И бедняга застонал, выгибаясь всем телом — держать его больше не было смысла. Граф уже сам был готов наброситься на первого встречного, лишь бы получить разрядку.
— Ничего себе! — Возмущенно присвистнул Сакирр. — Вот это концентрация зелья! И этой дрянью он хотел напоить нашего родича?! Вот ведь гад!
Сердобольный Лит сумел таки разорвать штаны Инсиэнара, высвобождая его налитый член, тут же вставший задорным торчком. А уж от остальной одежды граф избавился лично, сгорая от нетерпения. Он и сам не знал — проклинать ему свое невезение или благословлять. Но здесь и сейчас он дико, до рези в паху и горящего зада хотел… желал!.. этих мужчин… их сильных рук и крепких членов.
— Ночка будет длинной, — удовлетворенно констатировал Виритор, по праву старшего первым подходя к постанывающему лорду и разворачивая его к себе аппетитным задом. — Смазку дайте.
И смачно припечатал ладонью по бедру невольного любовника, другой властно разминая его тугие ягодицы, дразня пальцами яростно пульсирующую розовую дырочку. И, щедро смазав вход, от души вставил Инсиэнару!
Тот только радостно взвыл, почувствовав себя заполненным до предела.
Скачка началась!
…Когда спустя долгое время… почти под утро!.. братья покинули «приют любви», то хорошо оттраханый и полностью удовлетворенный владетельный лорд Листар Инсиэнар спал со счастливой улыбкой на губах, распухших от поцелуев и минетов. А шестеро Кораззов с сытыми мордами сонно тащились в казармы. Все-таки эликсир они в отличие от своего партнера не пили, и едва справились с повышенными требованиями распаленного магией графа. Так что ещё неизвестно, кто кого поимел.
Полечив напоследок амулетом уснувшего любовника, что всю ночь скакал на них, Кораззы доели и допили то, что ещё оставалось на столе с закусками. И исчезли, оставив графа на попечение проснувшихся слуг.
✴️✴️✴️
Утро вползало в покои серыми сумерками и запахом травяного отвара, что готовили слуги для своих господ. Хозяйственные службы дворца только-только просыпались, зевая и потягиваясь… раскочегаривая кухонные печи и камины. Сам же дворец еще сонно вздыхал, уткнувшись носом в подушки — бал закончился незадолго до рассвета. Лишь уборщики бесшумно скользили по дворцовым покоям, убирая праздничный бардак.
И никто не видел, что в личных покоях ее высочества принцессы Иссы до самого утра горел малозаметный огонек. Младшая сестра короля благоразумно отослала служанок на праздник, чтобы остаться одной.
Сама принцесса сидела на постели в чем мать родила, млея под ласками любовника. Эльмаран, уютно расположившись между длинных ног молодой женщины, удовлетворенно целовал ее бедра, отдыхая от вспышек страсти. Долгая ночь подходила к концу, наполняя тела томной негой и отголосками сладких судорог.
Растрепавшиеся белые волосы принцессы превратились в золотисто-розовые под светом утренних лун. Серые днем глаза теперь сияли словно звезды, когда тонкие руки молодой девушки ласкали мускулистые плечи возлюбленного.
— Ах, Эль!.. — прошептала Исса, подставляясь под страстные губы мужчины. — Ну почему мы не можем быть вместе?!..
Эльмаран лишь глубоко вздохнул, не отрываясь от своего занятия — ласкать набухшую плоть принцессы. Ноги женщины невольно задрожали, когда горячий язык барона проник в ее пульсирующее нутро. И Исса, запрокинув голову… так, что шелковистая копна волос с тихим шорохом упала на подушку… протяжно застонала, опять задрожав всем телом.
— Эль… что же ты со мной делаешь?!.. — прошептала она, когда оба, чуть отдохнув, лежали, обнявшись, и ладонь барона медленно скользила, очерчивая все изгибы роскошного тела партнерши: ее высочество была по-настоящему красивой женщиной. Длинноногой, с тонкой талией, широкими бедрами и высокой упругой грудью, дерзко смотрящей вверх острыми кончиками аппетитных сосков.
Не удержавшись от соблазна, Эльмаран нежно сжал упругий холмик, щекоча ладонь напряженной вершинкой соска.
— С ума по тебе схожу… — прошептал он, приникая губами к исцелованным устам возлюбленной.
— Если бы можно было начать жизнь с чистого листа, — печально вымолвила Исса, вытягиваясь на постели и вороша изящной рукой влажные волосы на затылке Эльмарана. — И придворные дурочки еще мечтают оказаться на моем месте! Ни я, ни Лаурэ, ни Эстель… никто из нас не счастлив! Какой смысл быть принцессой, если ты всего лишь разменная монета для торгов за власть!
— Не говори так про себя!.. — запротестовал Эльмаран, подтягиваясь на руках и целуя возлюбленную в высокие скулы. — Ты никогда не будешь вещью!..
Но тонкий пальчик Иссы скользнул на губы возлюбленного.
— Но это так, — печально отозвалась она. — Сорондо нас любит. Он исполнит любую нашу прихоть… только не позволит выйти замуж по любви. Слишком большими козырями являются три незамужние принцессы династии Келлиадир. Мэлмэ… пусть боги хранят ее в своих чертогах!.. еще повезло. Она любила и была любимой. Но ее Фаторан оказал слишком большую услугу королевству, чтобы оставить его мужество без награды. А вот нас можно выдать лишь за независимых властителей… за тех, кто может принести пользу королевству. А таких женихов в обозримом окружении не наблюдается. Единственный претендент — король Мисирана. Но ему не нужен брак с нами.
— А отдавать вас кому-то из лордов, значит не думать о будущем… — закончил Эльмаран, прижимаясь щекой к нежному животу принцессы. Та вздохнула.
— Это так… — согласилась Исса. — Сорондо не может позволить себе не думать, что произойдет, если он слишком приблизит кого-нибудь из лордов. Вот и возникла ситуация, когда три одинокие девы пускаются во все тяжкие. Эстель не вылезает из развлечений. Лаурэ строит всем козни. Слава богам, у меня есть ты, любимый! А то бы не знала, на какую стенку и я бы влезла. Так что — прости сестру, Эль. Я уверена, что она сделала это не со зла. Просто… Ну, как бы тебе объяснить! Ладно… скажу, как есть… Граф Инсиэнар был первым мужчиной Лаурэ. Тебя тогда при дворе не было — ты ушел в свой первый поход с Эдмиром — и не знаешь, как сестра буквально летала… Она такая радостная была! Такая красивая… Ни до, ни после я никогда больше не видела Лаурэ настолько счастливой и открытой. Она прибегала то ко мне, то к Эсти, чтобы рассказать, какой ее возлюбленный добрый, красивый, нежный! И не замечала глупости и наглости своего избранника. Но Сорондо готов был дать свое согласие на их свадьбу: и ради сестры, и ради того, чтобы присоединить само графство. Он не сомневался, что править будет Лаурэ. И она будет счастлива. Только ради этого брат готов был закрыть глаза на самого Инсиэнара. А сестра… Она просто любила и мечтала, что станет женой Листара, родит ему наследников… А оказалось, что Инсиэнар всего лишь развлекался.
- ****! — Невольно вырвалось у Эльмарана. Он даже привстал от возмущения. — Он совсем спятил? Проделать такое с принцессой крови! И как только король стерпел это оскорбление?!
— Да какое там оскорбление? — Грустно улыбнулась Исса. — Лаурэ сама свела все к простому недопониманию. Да и время тогда было… такое. Нам не нужна была война, даже маленькая. И так границы полыхали, не переставая: то кочевники, то пустынники, то пираты… Вспомни, мы с тобой в те годы почти и не виделись. Если бы еще и графство присоединилось к нашим врагам, совсем бы худо стало. Так что я на месте сестры тоже перевела бы все в неуклюжую шутку… а потом отомстила! Что, собственно, Лаурэ и проделала чуть позже, когда причина ее с графом разрыва позабылась.
— Ха! — Озарило барона. — Так инициатором Ильсийского договора была Лаурэ?!
— Вот именно, — улыбнулась принцесса. — До сих пор ни я, ни Эстель так и не знаем, КАК она все провернула — Лаурэ молчит, а брат сказал, чтобы мы не забивали свои хорошенькие головки ненужными сведениями. Но Инсиэнарское графство вошло в королевство на правах прямого вассалитета. И этот придурок Листар даже не понял, кто и почему это с ним проделал. Представляешь, он, всякий раз приезжая в Меайру, пытался наладить с брошенной любовницей дружескую связь?! Ну, не идиот ли?! Он даже не понимал, насколько неприятен сестре. А я все гадала, что она задумала, почему не уничтожит этого предателя? А, оказывается, она просто ждала момента, чтобы расправиться с ним чужими руками!
— Вот только при этом едва не подставила Валиэля, — отозвался Эльмаран. — Нет, здесь что-то другое. К Валю она всегда хорошо относилась… Неужели твоя сестра имеет что-то против Деззиона? Но Карлаэль ничем не мог ее обидеть…
— Мне кажется… — медленно начала Исса, закидывая руки за голову и потягиваясь, явно провоцирую возлюбленного на более интересные действия, чем какие-то разговоры. — Мне кажется, что Лаурэ в кого-то влюбилась. Но, пережив первое предательство, держит все в себе, боясь вновь разочароваться. Вот и бесится, срываясь на окружающих.
— Ну и темные боги с ней, с твоей сестрой!.. — пробормотал барон, жадно накрывая собой тело женщины, с готовностью его принявшее. — Люблю тебя!
Тихий, довольный смех был ему наградой…
✴️✴️✴️
Эдмир отослал молчаливых слуг и сам… лично!.. вытащил из неглубокого бассейна расслабленного теплой водой мужа.
Рэниари, уставший и почти засыпающий, не протестовал. Он уже привык, что его то и дело таскают на руках. Хотя в первое время это здорово раздражало и смущало. Хотя Рэни и объясняли, что подобное для него, как для младшего, должно стать привычным, юноша все равно всякий раз сжимался, когда сильные руки мужа возносили его над землей.
Но сейчас, после бала, было приятно ощутить на себе чужую заботу. Хотя принц-консорт и не танцевал, но сидеть с улыбкой на глазах огромного зала или вести бесконечные беседы, полные завуалированных намеков, было еще той работенкой, после которой хотелось лечь и расслабиться. Но ЭТОЙ ночью отдых ему не светил. Да и сама ночь уже заканчивалась. А на утро ему придется принять свое заточение на целый месяц. Так что Эдмир явно не даст ему поспать. Хотя и сам Рэниари не был против: тело, уже привыкшее к ласкам, требовало свое… в паху медленно и верно разгорался пожар. И не было никакого шанса скрыть собственное возбуждение… впрочем, юноша и не пытался.
И он позволял себя вытирать и расчесывать, не делая попыток перехватить инициативу — слишком лениво было. К тому же Эдмир даже сушку волос полотенцами превратил в изысканную ласку, сам заводясь от того, что делал.
— Хочу тебя!.. — шептал он страстно, осторожно укладывая мужа на разобранную слугами постель. — Хочу так, что с ума схожу!
Рэни тоже хотел, но признаваться в этом считал лишним — и так все видно.
— Хочу быть рядом с тобой… — мужчина, голодно блестя глазами, скользнул к нему, руками осторожно разминая уставшие плечи Искры. — Хочу ласкать тебя… Хочу…
Широкие ладони принца-наследника вкрадчиво легли на грудь Рэниари, поглаживая, лаская, самыми кончиками пальцев задевая уже твердые соски, чуть пощипывая их и выкручивая. Эд был очень осторожен, зная о повысившейся чувствительности маленьких кусочков плоти. Но даже такой незамысловатой ласки хватило, чтобы юноша тут же со стоном нетерпения выгнулся ему навстречу, вцепившись пальцами в атласное одеяло.
А руки принца-наследника уже тягуче-медленно гладили высокий живот Рэниари, то скользя на бока, мимоходом лаская ребра, то вновь возвращаясь к соскам, пока губы Эда целовали колыбель их ребенка, упорно обходя вниманием восставший член юноши, уже истекающий смазкой. Сам консорт не мог дотянуться до паха, чем и пользовался его старший, стараясь как можно сильнее завести мужа.
Наигравшись с животом, Эд вновь вернулся к так понравившимся ему соскам, теребя темные комочки. А потом вдруг, резко подтянувшись, дотянулся губами до шеи юноши, вылизывая ее и ставя многочисленные метки на дрожащем от стонов горле. Дико хотелось лечь на желанное тело младшего, но Эдмир крепился, боясь навредить малышу: прошли те времена, когда он мог вытворять в постели, что душе угодно. Теперь же приходилось думать не только о себе. И это оказалась так непривычно… так волнующе… и так прекрасно!
Жестокого, безжалостного принца наедине с супругом затапливала удивительная нежность. Хотелось любить весь мир в лице одного столь желанного и столь прекрасного существа, как его младший. Хотелось делать все, чтобы тому было хорошо…
И, застонав, принц-наследник, раздвинув колени Рэниари в стороны, начал потихоньку… изводя самого себя ожиданием… скользить руками по длинным ногам, по внутренней стороне бедер… коснулся с нежностью налитого члена Искры. И юноша затрепетал. На щеках появился темный румянец. Даже бедра явственно зарозовели — сколько бы они не спали вместе, для Рэни подобная открытость все еще была непривычной.
— Ну, давай, милый… хороший мой!.. расслабься… — Эд продолжал нежно гладить супруга, с удовольствием наблюдая, как прозрачные капли смазки срываются с налитой головки его мальчика, как он все сильнее прогибается в спине и мелко-мелко дрожит. Рэни прикусил губу, когда пальцы мужа нашли вход в его тело и проникли внутрь, заставляя замереть в предвкушении. Но Эдмир только чуть вошел в шелковистую глубину, самыми кончиками пальцев лаская упругие стенки, тут же отозвавшиеся неконтролируемой горячей волной. И замер… чтобы мгновением позже войти еще чуть… отступить… проникнуть еще на фалангу, щекоча партнера изнутри.
Внутри Рэниари все сжималось, но муж внезапно убрал пальцы. И, прежде, чем юноша успел возмущенно вскинуться, приник губами к пульсирующей звездочке входа. И Рэни едва не задохнулся, почувствовав горячий, влажный язык мужчины, что ласкал, вылизывай, его ТАМ. Руки принца-наследника тут же скользнули ему под бедра, сжимая… фиксируя маленькие, крепкие ягодицы, еще больше разводя их в стороны… приподнимая, чтобы дать больший доступ к вожделенной звездочке.
На миг оторвавшись от своего занятия, Эд, уткнувшись носом в пах мужа, громко втянул в себя аромат его тела, хищно облизываясь. И в следующий миг прошелся языком по всей длине напряженного ствола, слизывая с дрогнувшей головки жемчужную капельку смазки.
Самого же Рэни уже колотило от каждой ласки. Бедра юноши непроизвольно двигались навстречу старшему, приподнимая тугой холм живота. Потемневший от прилива крови член буквально прилип к нему. Юноша уже в голос стонал, периодически срываясь на тонкий вскрик.
— Маленький мой… ласковый… хороший… — шептал Эдмир, то покрывая короткими, быстрыми поцелуями напряженные бедра супруга, то лаская вход в трепещущее тело. — Люблю тебя… обожаю!.. Жить без тебя не могу!
Но вряд ли муж в таком состоянии слышал его шепот. Руки Рэниари вцепились в бугристые от мышц плечи супруга, ногтями царапая его гладкую кожу, мокрую от пота. Затем, ухватившись пальцами за волосы мужчины, консорт потянул голову Эдмира вверх, заставляя оторваться от себя. И впился в его удивленный такой активностью рот яростным поцелуем, прикусывая губы и вылизывая внутреннюю полость горячим языком. Судя по полубезумным глазам, юноша уже мало что соображал, извиваясь всем телом… потираясь им об Эдмира. А тому больше всего на свете хотелось в этот миг плюнуть на все и со всей дури ворваться в распаленное им самим тело!
Но по опыту прежних проникновений Эд уже успел уяснить, что мужу будет в лучшем случае неприятно, а то и больно. Беременность сорвала все ограничения со спящей до поры до времени чувствительности Рэниари. Но она же и ограничила их близость в постели. Особенно в последнее время, когда распаленный ласками муж начинать стонать от боли, едва Эдмир пытался войти в него не пальцами и языком, а кое-чем более существенным. Рэниари никогда не отказывал ему в близости, но Эд и сам прекратил ее, когда понял, что делает любимому плохо. Как объяснял наследнику Итарон, подобное было обычным при мужской беременности. Когда младшие, вынашивая на последнем месяце кокон, на фоне повышенного желания теряли возможность получать удовольствие от глубокого проникновения… в отличие от женщин, что могли дарить себя мужьям почти до конца срока.
Эдмиру было конечно жаль утерянной до времени близости. Но он готов был терпеть, лишь бы его мальчику было хорошо. Да и не особенно он страдал, видя какое удовольствие приносят мужу его ласки. А вот самому Рэниари даже такая близость между ними была важна, даря чувство защищенности и покоя.
— Тише… милый, тише!.. — ласкающе шептал наследник, приподнимаясь на руках, чтобы не задеть высокого живота мужа. — Я сейчас!
Губы наследника сладко ныли от яростных поцелуев Искры. В крови словно пузырьки воздуха танцевали, наполняя воина эйфорией. Сила текла сквозь него сплошным потоком, даря ощущение всесильности и сопричастности ко всем тайнам мира разом…
И Эдмир вновь, как к огромной конфете приник к пульсирующему члену своего мальчика, тут же вознагражденный за понятливость дернувшимися вверх бедрами консорта и раздавшимся над головой низким стоном, от которого с ума можно было сойти, столько в нем было страсти и желания!
Он вновь прошелся языком сверху вниз и обратно, обласкав каждую выступающую венку и покружив вокруг открытой головки.
Как же ты хочешь меня, мой золотой мальчик!
Я же вижу, как ты меня хочешь. И пусть ты сам в этом пока не признаешься, но твое тело не умеет лгать! Оно, тело, хочет… желает меня! А я желаю не только твое тело — я отчаянно, до душевной боли желаю именно тебя!
А получаю только твое тело…
Как же это больно.
И остается только дарить тебе всего себя, ласкать до звона в ушах, до разноцветных бабочек перед глазами!.. Упиваться твоими стонами… мягко и нежно… жестко и сильно… но всегда именно так, чтобы ТЕБЕ было хорошо!
Не выдержав столь изысканной ласки, Рэни с криком кончил, содрогаясь всем телом. Эдмир не дал ему отстраниться — принял все до капли, высосал насухо быстро опадающий член любимого. И блаженно припал щекой ко все еще подергивающемуся бедру мужа, наплевав на собственное возбуждение.
Счастливый уже от того, что сумел доставить Рэниари удовольствие.
Но муж, отдышавшись, сумел таки сесть. И заставил Эдмира перевернуться на спину, в свою очередь нависая над его пахом, где красовался стоявший колом большой член наследника. Теперь настала пора Эда сладко замирать и толкаться бедрами в жаркий рот — Рэни все еще не очень умел делать минет. Но старался. И хотя мужчина знал, что так супруг всего лишь благодарит его за разрядку, но все равно было приятно, когда юркий язычок скользил по его органу, кружил вокруг головки, даря неземное блаженство.
А у Рэниари вдруг закружилась голова. И он уткнулся носом в пах супруга, пережидая. Почему-то на миг показалась, что светлая кожа Эдмира неожиданно потемнела, став чуть ли не черной…
Что за бред?!
Но странное чувство дежа вю едва не сбило весь настрой. Почему-то пришло на ум, что подобная ситуация уже когда-то была, сводя с ума чужими звуками, незнакомыми ароматами, призрачными видениями.
Опять сильно заболела рука. Юноша даже не посмотрел на нее, и так зная, что ничего не увидит. Не впервые эта боль. Но в этот раз сильно резануло сердце. Да так, что Рэниари пришлось приложить все усилия, чтобы муж ничего не заметил. И консорт вновь припал губами к подрагивающему члену Эдмира, выплескивая внезапные боль и тоску в этой отчаянной ласке.
А в глазах от наслаждения темнело у обоих.
✴️✴️✴️

Захлестнувшие дворец магические волны вздыбились яростным цунами, с беззвучным грохотом обрушиваясь на безмятежно спавшую столицу. И Верховный маг, только-только раздевшийся для сна, подскочил словно укушенный.
Неужели?..
Вокруг него невидимые, не ощущаемые никем кроме магов потоки силы неудержимо струились по дворцу… растекались по городу… и с сожалением иссякали, так и не достигнув Храма.
Единение по-прежнему оставалось неполным, грозя смертельным наказанием не принявшим его.
Все еще не принявшим…
Огромный, пустынный в этот час Тронный зал внезапно полыхнул яркой вспышкой. И вознесенный на огромную высоту расписной потолок изменился. Неуловимо перетекая то ли красками, то ли лунным светом, от роскошной росписи, сохранившейся со времен эльфов, отделились два белоснежных эдэльрима.
Два снежных феникса — древняя легенда ушедших эльфов!
Символ затерявшейся в веках императорской династии. Герб, на который имели право лишь Императоры-Искры.
Или их ничего не знающий о своем наследии потомок…
Взмахи огромных серебристо-белых, призрачных крыльев оставляли после себя медленно тающую в воздухе сияющую пыль. Роскошные хвостовые перья развевались на незримом ветру, искрились, переливались, сплетались беззвучными протуберанцами. Мах крыльев перекрывал все огромное пространство зала над пустующим королевским троном… таким жалким на фоне жуткого великолепия призрачного танца!
Ни шороха, ни звука не доносилось из-под высокого купола, где мерцали снежные фениксы. И только издалека… на самой грани слуха!.. как будто слышался торжествующий клекот гигантских птиц.
Эдэльримы танцевали, как и многие тысячелетия назад, приветствуя приход в мир очередного Императора. Того, чьими бессменными и нерукотворными стражами они являлись. Смертоносно-прекрасный дар богов Хранителю на заре сотворения мира, про которые все давно забыли.
Магия питала их, позволяя эдэльримам жить и служить своему повелителю. Магия струилась сквозь них. Магия давала им силы сражаться. Без нее они засыпали, терпеливо ожидая пробуждения очередного Императора.
Вот и сейчас силы оказалось слишком мало… всего лишь кратковременная вспышка… крошечная искорка по сравнению с лесным пожаром… и птицы угасали, вновь незаметно сливаясь с древней росписью потолка.
И Верховный маг, торопливо вбежавший в зал во главе целой толпы магов, уже ничего не увидел… кроме необъяснимого, слишком яркого для обычных лун света, что угасал под куполом зала.
Печально вздохнув, магия вновь заснула…