Искра

Глава 12

Карлаэль Деззион медленно шел по залам родового особняка. Разграбленного, с выбитыми окнами, но уцелевшего в пожаре войны. Во многих комнатах и залах мебель была перевернута, разбита, а то и порублена — здесь они выдержали непростой бой, прикрывая уходивших на тот берег беженцев.
Вокруг деловито суетились слуги, все отмывая и восстанавливая.
Карлаэль помнил этот дом с самого детства. Все эти комнаты, садики, коридоры, потаенные уголки, где он так любил играть ребенком. И которые показал своему Валиэлю.
Вал… мой любимый, мой синеглазый муж! Без тебя в этом огромном доме так холодно и пусто. Постоянно плачет в детской наш сын. Марэт тоже тебя потерял. Отец совсем поседел. Он, конечно, крепится, но все равно не может тебя забыть. Даже слуги прячут слезы — тебя все-таки здесь любили, мой строгий, но справедливый супруг. Как же дальше жить без тебя?
Зайдя в уже восстановленную малую гостиную, Карлаэль увидел сидевшую в кресле грустную леди Зоратту. Девушка надломленной веткой склонялась над недовольно сопевшим на ее коленях Маром. Кормилица, сложив руки на тугом животе, чинно возвышалась рядом. Тут же о чем-то негромко переговаривались лорд Тарлит и дед Зоратты — барон Эссерил. Карлаэль поймал себя на мысли, что все чаще и чаще видит Эссерилов в своем доме. Раньше он как-то не замечал их, но когда первое горе утихло — был благодарен молодой леди за ее внимание к сыну. Вот только не хотел даже рассматривать саму возможность повторного брака, на что намекал ее дед. Валиэля ему никто не заменит.
✴️✴️✴️
Зоратта Эссерил едва сдерживала так и норовящую выплеснуться ярость!
Все эти дни она из кожи вон лезла, пытаясь всем вокруг, и Карлаэлю в частности, доказать, насколько хорошей матерью она будет этому блюющему после каждого кормления щенку! И что?!
А ничего!
Карлаэль ее совершенно не замечает! И даже лорд Тарлит, одобряя ее сближение с сыном, ясно дал понять, что решение примет только сам Карлаэль. Но когда он на это сподобится?! Время неумолимо утекало сквозь пальцы — если сейчас, в первую неделю после смерти Валиэля, по законам военного времени она еще могла выйти за Кара, то уже через пару дней придется ждать год, когда закончится официальный срок траура. А за это время мало ли кто сумеет перебежать ей дорогу — все-таки молодой Деззион слишком лакомый кусочек, чтобы великосветские хищники сумели от него отказаться!
Вот и приходилось Зоратте изо дня в день высиживать в этом доме, в который она бы с удовольствием вселилась полновластной хозяйкой. Или таскаться за дурой-кормилицей, изображая участие в жизни все время орущего младенца. Чудо еще, что он хоть сейчас заткнулся — видимо окончательно надорвал голос… еще бы, так базлать!
— Маркиз, — увидев объект своей страсти, Зоратта оторвалась от сюсюканья и нежно посмотрела на безучастного Карлаэля. Проклятие, да обрати же на меня внимание! — Маркиз, вы позволите мне и дальше видеться с вашим малышом? Я так к нему привязалась… больше всего на свете я бы хотела, чтобы Марэт действительно стал моим сыном. Я люблю его всей душой, всем сердцем!
И она прижала кряхтящего мальчишку к груди, стараясь не морщиться от специфического молочного запаха ребенка. …
— Разве я могу вам это запретить, леди? — Тихо отозвался Кар, рассматривая ковер под ногами. В этой гостиной они с Ваалем спорили. Именно здесь он так настойчиво уговаривал мужа покинуть дом и уйти за реку. Знать бы тогда, чем все закончится… Но Кар действительно считал, что будет только лучше. Ведь самому ему пришлось с боями прорываться во дворец.
— Я чувствую себя членом вашей семьи, — тяжело вздохнула Зоратта, не выпуская ребенка из рук. Слава богам, кормилица, покормив, дала щенку срыгнуть. А то опять бы все платье было в блевотине. — Вы и ваш сын — это все, что у меня осталось от вашего дорогого мужа.
Не выдержав, Карлаэль как-то странно дернулся, но остался сидеть, не в силах просто подняться и уйти. На миг показалось, что его, Зоратту и Валиэля связывает тонкая, но очень крепкая нить. И если он сейчас уйдет, то она оборвется, и надежды не останется совсем.
— В самом деле, Карлаэль, — подал голос по-солдатски прямой барон. — Может, хотя бы подумаешь о союзе с моей внучкой? Понимаю, что лезу не в свое дело, но…
А молодая леди тихо плакала, орошая горючими слезами сморщившееся личико ребенка.
Кар с тоской посмотрел на задумавшегося отца. Ну, как сказать этим проявляющим такое участие людям, что ему никто не нужен, кроме погибшего мужа. И лучше он останется один, чем с чужим ему человеком. Даже если этот человек привязался и к нему и к малышу. Как донести все это до доброй, пылкой и столь преданной девушки, что плачет вместе с ним над синеглазым Валиэлем?!
— Кар… — прекрасные глаза леди были переполнены слезами. — Не отвергайте меня! Прошу вас… Я не буду претендовать ни на что. Позвольте всего лишь заменить вашему сыну мать! Он так нуждается в этом! Я и сама этого хочу. Хочу воспитывать вашего сына. Стать вам опорой во всем… помочь пережить этот ужас… — и все более сильный румянец ложится на нежные щеки девушки, а глаза смущенно опускаются из-за невольно вырвавшегося признания: — Ведь я полюбила вас…
И никто не знает, что этот румянец следствие нетерпения и страха, что рыбка сорвется с крючка.
— Зоратта… — Карлаэль потрясенно выдохнул. — Что вы говорите?! Вы молоды, красивы, богаты! Да любой с радостью назовет вас женой. Зачем вам несчастный вдовец с чужим ребенком на руках?
— Может, чтобы сделать его счастливым? И не смейте называть малыша чужим мне! — Зоратта смотрела так ласково… так трепетно… так нежно… баюкая на руках его сына. Старшие не вмешивались в разговор. Кормилица тоже, казалось, не дышала. — Вы никогда не станете мне чужими.
— Просто не хочу ломать вам жизнь, — вздохнул Карлаэль, вновь отворачиваясь. — Я любил и продолжаю любить Валиэля. А вам я ничего не могу предложить, кроме благодарности за ваше участие. Вы еще встретите того, кто сделает вас счастливой.
— Я уже встретила такого… — чуть слышно отозвалась баронесса, бережно передавая малыша кормилице. И слава богам, а то руки чесались разбить пащенку голову — так хотелось беситься от собственного неумения удержать желанного мужчину!
— Вот и хорошо, что вернула ребенка, — раздался от дверей негромкий и очень напряженный голос. — А теперь замри на месте, кошка драная, а то выстрелю без предупреждения.
Не ожидавшие появления нового лица, гости и хозяева особняка замерли, а затем дружно развернулись на этот полузнакомый, охрипший голос. И лишь один Карлаэль с протяжным стоном качнулся ему навстречу, не в силах идти — ноги отказали…
В дверях стоял Валиэль собственной персоной.
Но в каком виде?!
Никто при дворе не узнал бы прежнего щеголя и беззаботного красавца. Резко истончившееся лицо с глубокими складками у уголков рта… какие-то потрепанные обноски, больше похожие на разбойничий наряд, чем на одеяние знатного вельможи. И знакомая пронзительная синева очень серьезных глаз. И эта улыбка… такая родная, искренняя, сияющая!.. направленная лишь на тебя!