Критиковать нас могут только подписчики. По согласию Автора
***
ОПИСАНИЕ: ангел смерти.
***
- Ты опять к своей смертной?
- А ты опять изволишь занудствовать, сестра, - Джимин уже не сочиняет басни, чтобы оправдаться, у него всё на лице написано, и от этого у девушки нутро выворачивается наизнанку.
- Это не дело, - она медлит, пытаясь слова подобрать. - Не положено, Сколько мне ещё выслушивать за тебя?
- Так не выслушивай, - парень дергает плечам, словно это простая истина. - Просто брось его. Что это за отношения, где вы судачите только обо мне? Или он так со всеми крутит, чтобы за рычажки дергать? - юноша уже на краю подоконника стоит, ловит тяжелый взгляд сестры, и исчезает со счастливым: - Я полетел.
***
Всё кругом бело и лишь Джимин темной кляксой застыл у телевизора, смотрит так внимательно, точно щенку, изучает мир. На экране дамы в пышных юбках в горошек и полоску пританцовывают на каблучках, подле них кружат мужчины, ведут в непрерывном вихре, так близко, делят воздух на двоих, а может и вовсе дышат друг другом. Завораживает.
- Я тоже так когда-то могла, - у тебя голос хриплый, тоненький, наверное, только Ким его и слышит. Он отрывается от картины, поворачивается к тебе, одиноко сидящей на кушетке, и глядит, так пронзительно и долго своими угольками вместо глаз, думая о своём, чем-то забвенном и столь таинственном, что есть на уме только у ангела смерти.
- Давай и мы станцуем! - вдруг выдает. - Научи меня! - парень подскакивает с пола, крыльями трепеща, те разбушевались от любопытства, тебя с-под одеяла вытаскивает, всю маленькую, свернувшуюся, словно лепестки бутона по утру. - Ну, давай, - глаза-угольки тарахтят под густыми ресницами, будто вот-вот и зажгутся, Джемин в предвкушении твои ладошки сжимает в своих так бережно и ласково, что ты даже приободряешься и начинаешь учить.
- Смотри, правую руку сюда, - Джим устраивает её на талии и мигом вздрагивает, оттого какой реалистичной она ощущается, совсем никак у ангелов, те невесомые и холодные, так и норовят упорхнуть друг от друга, а твоё тело откликается, поддается также легко, будто сзади есть крылья, но не силиться уйти из объятий. - Чуть-чуть выше, - ты поправляешь его ладонь, чтобы длинные пальцы касались лопаток, но парень вновь соскальзывает обратно, столь нарочито-невинно, мол так и должно быть, он знает лучше. - Вторую давай мне, - из губ вырывается болезненный стон, потому что сложно держать осанку, стать подобно тонкой жердочке и застыть - болезнь дает о себе знать. - Вообще, обычно, ведет партнер, с левой, ты делаешь шаг, и я за тобой, за тем правой сюда и приставили ногу.
Джимин не дослушивает, нетерпеливый, рвется шагнуть, затем ещё, он так быстро схватывает всё налету, что на долю секунды ты призадумываешься, а не соврал ли коварный ангел. Но это приятно, приятно кружится, забываясь в чужих полуобъятьях, так легко и невесомо, словно и не существовало той невыносимой тяжести в груди, переступать, не поспевать, гнаться, ухватывать ритм и забываться, держась за крепкое плечо, ставшее таким родным в один момент.
- Бедняжка, уже танцует сама с собой, - за толстым шаром стекла стоят две медсестры, у каждой на лице некое недопонимание и жалость где-то притаилась в уголках глаз.
- В последнее время она была такой вялой, но теперь я даже не знаю, что хуже. Хотя, её улыбке может позавидовать любой здоровый человек.
А ты действительно улыбаешься, так самозабвенно в ответ Джимину, расцветаешь под его тучными крыльями и не подмечаешь, как мужские губы опускаются на твои, касаются аккуратно, стают как влитые, будто это их истинное место, твои сжимают немного суховато, но с чувством. Это так необычно, грудь свинцом наливается, там плавится тяжелое сердце. Парень вжимается весь в тебя, отчаянно, сильно, будто в последний раз, так что вы приземляетесь коленями на пол, льнете друг к другу, его ладони по спине гуляют, словно пытаются нащупать внезапно выросшие крылья, а губы, влажные от слюны, такие приятные, сладкие и горячие, как патока вливаются в твой рот.
Медсестры врываются в палату, где ты у кушетки, сломанная пополам, в агонии, чуть ли не пытаешься выплюнуть собственную душу, кашляешь кровавыми следами на холодный кафель, отнюдь не чувствуя вкуса железа на языке, там только Джимин и его хочется всё больше и больше.
***
- Тебе не кажется, что танцевать на собственных похоронах уже слишком? - Джим стоит недалеко от горстки людей, там царит тишина, в которой прекрасно слышно, как передается эстафета по голосистым завываниям и тяжелым всхлипываниям. В то время как ты кружишься в стороне, даже не удосуживаясь взглянуть на собственное надгробье или лица родственников.
- Давай потанцуем,- девичья рука ухватывает Кима за запястье и укладывает себе на талию, под пальцами всё ещё ощущается что-то живое, оно улетучивается с каждым разом, как горстка земли падает на деревянный ящик. Но это нисколько не огорчает парня, ведь ты забрала с собой самое ценное, ту самую улыбку.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
