Он сказал, что отпуск свой будет проводить дома, займётся собой и просто ничего не будет делать. Ты поверила, так глупо поверила в его «ничего», что хотелось бы той себе в прошлом покачать головой в осуждении.
Юнги правда занялся собой, но если бы ты знала, сколько этого «ничего» он принесёт в твою жизнь. Не думая о твоей усталости после работы, он все ходит вокруг тебя, губы свои сжимает и смотрит из-под ресниц пытливо, ждёт внимания и тихо, аккуратно пальчиком в тебя тыкает.
- Ты сильно устала?
- Достаточно, а что?
- Да нет, ничего, - и продолжает ходить, глазками хлопать. Понятно, что что-то задумал. Шлепает босыми ногами по плитке на кухне, снова под боком трется и прижимается ещё ближе.
Так только с Юнги. Он как бомба замедленного действия ходит вокруг, смотрит, пальчиком снова тыкает.
- Готова, нет?
К чему готовиться не поясняет, а ты, ведомая его длинными ножками под халатом, идёшь, не думая об усталости. Если хочет, то ты готова ко всему. Юнги тут же как почует, что всё, готова, сразу вскрывает, без промедления, потому что весь день готовился и ждал, а теперь пяткой чешет другую ногу, обнимает самого себя и все же с надеждой спрашивает: «Нравится?»
Корсет, белые трусики, все такое нежное и женское, как наряд невесты. Ты смотришь на него, словно впервые и понимаешь, что так влекло за ним следом, почему ножки такие красивые.
На Юнги нет ни единого волоса. Вот чем он занимался в своём отпуске, чтобы чистенько тебе показаться, лечь на постель и развести ножки. У тонкой ткани трусиков обнажаются гладкие, выбеленые яйца. Их хочется тут же попробовать взять в рот, потрогать, гладить.
Юнги хочется всего ласкать.
Гнуть, как шарнирную куколку, пальцами следы на тонкой коже оставлять и слушать хныканье.
- Мне так неловко...
Он говорит тихо, пыхтяще уводит взгляд, но ноги все равно раздвигает, поднимает выше, чтобы смотрела. А ты аккуратно опускаешься, чтобы провести по нему, словно тонкому шелку. Так же он под тобой отзывается, нежно муркает и с красными щеками трепещет. Юнги хочет побыть в этом моменте. Он отпускает себя и не контролирует, потому что уже разбился о твои касания. Ему хочется ещё и больше, но хныкать он не намерен. Ласково ростом льнет, молчаливый кот, и только вредно требует.
- Пожалуйста... Потрогай ещё!
Тело, как хрустальный стакан, от раската грома дрожит, мелко так, покрываясь мурашками то ли от стыда, то ли от холода. Пот струйками стекает с рёбер, испаряясь с разгоряченной кожи. На ней, как на бумаге, целый роман из укусов и красноватых синяков, а он просит сильнее сжимать, сдавливать, потому что хорошо. Головка мокрая, не умещается за кусочком полупрозрачной ткани, трется о живот, липкой прохладой посылая новую волну неги по телу.
- Тебе нравится? Я для тебя старался.
Он для тебя весь, а как здесь не восхищаться, когда он мягким маслом под руками плавится, отзывается на твои руки, трется сам, не снимая трусиков, и головкой касается тебя. Пачкает все своими выделениями, не стесняется своего вида, а тебя не просит раздеваться. Просто как любимую игрушку разрешает тискать в ладони. Только эти игры не для детей совсем, и хныканье вытекает уже настоящее, от наката эйфории, а дрожь от скорого оргазма.
Юнги мягкий. Он вокруг тебя облаком обвивается, мягко стонет, прямо в глаза, чтобы безотрывно, и кончает, подрагивая часто, крупно, чтобы в семени испачкать весь корсет и даже свои волосы, а после улыбаться широко, слишком довольно, но тебе так нравится.
Капелька спермы на его ресницах, размореный вид и все те же нежные яички, что выглядывают под тканью трусиков.
У него ещё целая неделя отпуска впереди, кто знает, что это чудо ещё придумает, но самое главное, что от такого Юнги нет усталости. От него наоборот искры под кожей и желание всю ночь вот так в руках своих скользко огибать пальцами, трогать, мять и тискать.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
