АУ, в котором не было «Низвержения Солнца», а Вэнь Жохань пытается ладить со всеми кланами. Вэй Усяня никогда не находил Цзян Фэнмянь, и его забрали к себе Вэни. Он стал сломленным слугой, который за все свои двадцать лет не испытывал чувства нежног...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Когда Вэй Усянь понял, что он был один в цзинши, его паника усилилась, ведь воспоминания, которые преследовали его всю дорогу, наконец, настигли его, и едкий запах плесени, свиней и гнили ударил ему в нос, а на коже выступил холодный пот. В его ушах эхом отозвался отдаленный, злобный смех и Вэй Усянь покачал головой, пытаясь прогнать его.
Вэй Усянь упал на колени и забился в угол, прижавшись к краю кровати Лань Ванцзи, при этом он обхватил себя руками и зажмурился, как ребенок, который верит, что если он не может видеть монстров, то они не видят его. Но они все равно нашли его, и стали душить его, наполняя все его чувства. Несмотря на адреналин, переполнявший его тело, у него не было выхода и возможности сопротивляться точно так же, как это было в ту ночь, которая преследовала его больше всех остальных.
Как и в ту ночь, Вэй Усянь заплакал. Он попытался отгородиться от этих злобных лиц, отвернувшись и закрыв глаза, а затем закричал, хотя знал, что это было бессмысленным. Как и тогда, обрывки их ужасных слов заполнили его уши, и он почувствовал, как их руки сжимают его достаточно сильно, чтобы оставить синяки, как будто они действительно были там.
- Черт возьми, он слишком много кричит!
- Тогда заткни его глотку своей плотью, это заставит его замолчать!
- Сколько быты не кричал, никто тебе не поможет, потому что никому нет до тебя дела, и никогда не будет!
Вэй Усянь не мог пройти через это снова, но он собирался, потому что они были здесь, держали его, и выхода не было, но его запястья были свободны, не скованы. На данный момент они не беспокоились об этом, потому что знали, что он был слишком слаб, чтобы защищаться. Боль от их прикосновений пронзила его тело, но когда он, наконец, набрался смелости и вонзил зубы в собственное запястье, то ничего не почувствовал. Ничего, кроме надежды и облегчения, что это был, наконец, конец.
