Белый шоколад и миндаль.

Глава 17. Любовь мазохиста.

Между тем, ещё до всех разборок Гаары и Дея, пока Итачи и Пейн писали письмо Конан, а Тсукури рушил свою жизнь, Хидан и Кисаме незаметно испарились из бара. Вообще, по началу планировал испариться только мазохист, ибо ему пришло страшное известие в смс, а именно, Какузу хотел увидеть его в два часа ночи. Содержание их переписки было весьма устрашающим для Хидана и выглядело оно так:
Какузу: - Недавно тебя видели у входа в бар «Гендзюцу». Я не имею ничего против твоих ночных попек, но мне сказали рядом с тобой был короткостриженый темноволосый тип, кажется, я по-хорошему просил тебя не общаться с Кисаме, он мне не нравится.
Увидев это сообщение мазохист, мягко говоря, чуть не отдал душу Джашину, потому что, начав встречаться с этим альфой, он имел глупость согласиться на кое-какое правило. Хидан сам по своей сути человек не любящий подчинятся, он любил грубость, жестокость, боль и по началу Какузу казался ему просто идеальным вариантом, но он ни во что не ставил мазохиста и часто любил мешать его с грязью, словно завёл себе не парня, а раба. Так вот, это правило гласило, что за любую промашку Хидан будет платить болью. Вроде бы, что такого, она же ему нравится, но боль бывает разной, парень бы мог ещё кайфовать от грубого секса с бдсм игрушками, но не от банального избиения. Оно его унижает, раздавливает природную гордость и силу альфы в прах, Хидан всё больше и больше становится безропотным мальчиком на побегушках, которого можно поиметь. Почему он не уйдёт от того, с кем ему не особо хорошо? Интересный вопрос, ответ ещё интереснее. Таких как Хидан мало, мало какой альфа предпочтёт омеге другого альфу, беты его не удовлетворяли, они его не выдерживали, он очень долго искал и был один, стерпел всякое отношение окружающих, от простого любопытства, до презрительных обидных слов брошенных в его адрес. На фоне всего, что перепробовал парень, Какузу был просто идеалом, за исключением этой его замашки, он ломал Хидана. Самое ужасное, что теперь альфа понимает, для него есть два выхода: или самому уйти и вновь погрузиться во все эти поиски и презрение или сломаться и быть выброшенным, ненужным, потому что как игрушка, он уже утратит свою особенность. Но он может выдержать, правда ведь? Главное только держаться. Сейчас перед ним встал выбор, в какую ложь пуститься, в совсем откровенную или более правдоподобную, зависело от степени знания ситуации Какузу, а какая она Хидан понятия не имел.
Хидан: - Да, я был там час-полтора назад с Пейном, потом пришёл Кисаме, я честно, не знал, что он появится, поэтому сразу ушёл. Я же не дурак, ослушаться тебя.
Какузу: - Неужели? И где ты сейчас?
Альфа осмотрелся. Бар «Гендзюцу», рядом пьяный Кисаме строит с Курари башенку из стопок с «шаринганами», чтобы каким-то раком умудриться выпить это за раз. Что ответить? Дома? В чём подвох. Хидан заметно занервничал.
Хидан: - Я в баре «Филин», ну знаешь, тот, что в кварталах трёх от «Гендзюцу» с Джуго завис.
Какузу: - А я возле твоего дома. – мазохист судорожно выдохнул, пронесло, а ведь сначала он хотел сказать, что дома. – Не уходи оттуда, я скоро буду.
Хидан вновь побледнел. Три квартала, у него нет машины, его привёз сегодня Пейн, она в ремонте, Джуго скорее всего мирно спит дома, что делать? Бежать. Определённо бежать в бар «Филин». Погрузившись в панику, парень даже не заметил, как Кисаме с уже опустошёнными рюмками заглянул к нему в телефон.
- Побежишь? – тихо, с каким-то укором в голосе полюбопытствовал Хашигаке.
- Конечно. – ответил Хидан резко поднимаясь на ноги, но тут же от головокружения садясь назад.
- Что он с тобой сделал. – покачал головой Кисаме.
- Что сделал? – нервно усмехнулся мазохист, копошась и совершая непонятные телодвижения, которые не особо помогали ему встать с диванчика. – Ничего особенного, я всё такой же.
- Ты стал его личной собачкой.
- Хуйня. – грубо бросил парень, замирая.
- Посмотри на себя! – воскликнул Кисаме, ощупывая собственные карманы, но ничего там не найдя, разочарованно пьяно пробормотал: - Чёрт, я же не омега, откуда у меня может быть зеркало. – затем обратил кое-как сконцентрированный взор на Хидана и повёл рукой: - Просто посмотри на себя. Ты перестал быть дерзким, ты стал загнанным, ты перестал быть шикарным альфой с ухмылкой на всё в этой жизни, раньше тебе всё было по плечу, сейчас ты прогибаешься, а не прогибаешь.
- Да что ты блять знаешь?! – прошипел мазохист, сжимая челюсть и гневно осматривая друга.
- Ты не представляешь сколько всего я о тебе знаю. – спокойно произнёс Кисаме, уводя взгляд в пол. – Моих знаний хватает, чтобы отличить счастливого тебя, от раздавленного.
Сжав губы в тонкую линию Хидан долго сверлил малиновыми глазами альфу, внутри закипал гнев и парень не знал на Кисаме или на самого себя, но злость просила выхода и не сдержавшись, он не сильно хлопнул ладонью друга по лбу, так, что тот слегка ошалел, а сам ушёл. Бежать не получалось, сильно шатало, да и становилось плохо, но мазохист сдаваться не собирался, если он опоздает, если обман раскроется, ему будет хуже. В голове звучали слова Кисаме: «Ты стал его личной собачкой.» Раньше Хидан ещё мог отмахнуться от этого, сказать нет, я же не бегаю к нему по первому зову… Сейчас он так сказать не мог. Сокращая путь по каким-то закоулкам, альфа добрался до бара за рекордные двадцать минут, любой марафонец позавидовал бы, но стоило ему преодолеть последнее препятствие в виде поворота, как он тут же врезался в Какузу у входа в «Филина».
- Откуда бежишь? – спокойно спросил парень. Он вообще почти всегда был спокоен, но это ещё больше вымораживало мазохиста, ибо срывался альфа резко и неожиданно. – В прочем неважно, прежде чем приехать сюда, я звонил Джуго, поэтому, мог не торопится, я давно знаю правду.
Он взял Хидана за руку, нежно переплетая их пальцы и потянул за собой к машине.
- Э-э-э, Какузу, подожди. – прерываясь заговорил мазохист. – Давай поговорим.
- Конечно мы поговорим. – кивнул альфа. – У меня дома.
- Нет! – выпалил Хидан. – Давай здесь и сейчас. – тяжело сглотнув пытался настоять на своём парень. Какузу терпеливо обернулся к нему.
- Ты должен отвечать за свои дела.
- Я как раз об этом и хотел поговорить…
Он не успел закончить, резко толкнув мазохиста в грудь, альфа прижал его к стене бара, сжимая запястья до синяков. Хидан не успел среагировать и ударился головой.
- О чём тут разговаривать? – прошипел Какузу, нависая сверху и надавливая на горло парню, так, что тот закашлялся. Их осветил свет фар подъехавшей машины, который был успешно проигнорирован. – Ты либо делаешь то, о чём прошу тебя я, либо…
- Либо ты отваливаешь. – закончил за него Кисаме. Звон разбившегося стекла заметался по улице, Хашигаке с чувством наигранного сожаления посмотрел на сползшего на землю Какузу. В его руке было зажато горлышко от какой-то бутылки.
- Что ты наделал. – чуть ли не испуская дух, прошептал Хидан.
- Проблем захотел? – держась за голову, рыкнул Какузу, собираясь подняться, но Кисаме наставил на него разбитое горлышко.
- Сидеть. Слушай меня, ты больше никогда не подойдёшь к Хидану даже просто поговорить, забудь о его существовании.
- Кисаме, какого хуя?! – воскликнул мазохист, он явно был не согласен. Переведя на него спокойный до ужаса взгляд, Хашигаке вздёрнул брови. – Ты… Это не твоя жизнь! А моя и не смей…
- Что? Вытаскивать тебя из дерьмовых отношений?
- Какая тебе разница?! – в порыве накопленного гнева и обиды кричал Хидан. – Я просто не хочу быть больше один!
- ТЫ НЕ ОДИН.
- Компания друзей и парень не одно и то же.
- Это не парень, - указав на Какузу пробормотал Кисаме. – это свинота. Он тебя не любит.
- Любит, но по-своему. Я… - мазохист активно жестикулировал, но тут замер, ссутулившись выдохнул и накрыв глаза рукой, отчаявшись, произнёс: - Так я вообще могу не узнать, что такое любовь, такая любовь, которая нужна мне.
- Ты узнаешь. – раздался внезапно очень близко низкий, слегка с хрипотцой голос Кисаме, Хидан поднял на него глаза. Хашигаке и вправду стоял почти вплотную к нему. – Я покажу тебе. – неожиданно альфа накрыл губы мазохиста требовательным поцелуем. Хидан не думал, что ему так понравится целоваться с другом, точнее, он вообще не думал, что они будут целоваться, но губы Кисаме оказались такими горячими и настойчивыми, а его острые, будто акульи зубы так умело прикусывали язык парня, не раня, но доставляя ту самую сладкую нотку боли. Хидан таял и хотел продолжения, его охватил жар, и он прижался плотнее к Хашигаке, углубляя поцелуй. Когда они отстранились, Кисаме ухмыльнулся и посмотрел на сидящего на земле Какузу, который просто тихо злился и не хотел второй раз получить одной и той же бутылкой, возможно, он ещё возьмёт своё, но только не сегодня.