Песнь соснового леса

Глава 46. Сражение в стенах Юаньдина. Часть вторая

- Они не смогут тебя ни простить, ни понять, - вмешался Ху Синъюнь. - Только с нами ты всегда сможешь быть самим собой, тебе ни к чему это глупое притворство и самовредительство.

- Ошибки отцов никоим образом нас не характеризуют, - игнорируя реплики мужчины, ответил юноше Линь Сюй, - так и твоё родство с этими людьми для меня ничего не значит. Если поразмыслить, то и молодая госпожа Юэ - дочь главы ордена, подчинявшегося воле Владыки тёмной ночи, да что там - мой собственный отец также имеет отношение к их дурным деяниям. Выходит, мы все заслужили порицание?

Мин Юаня воодушевили слова шисюна, он оживился и добавил:

- Мин... Ху Шэнь, ты же не сделал ничего плохого за всё то время, что я тебя знаю! Что бы ни случилось, я поддержу тебя!

Ху Синъюнь притворно смахнул слезу и зааплодировал:

- Говорить можно что угодно, но что вы сделаете, когда увидите его духовную силу в действии?

Мужчина жестом велел развязать руки своего сына и бросил ему меч. Это был полностью чёрный цзянь с тонким, чрезвычайно острым лезвием и серебристой гравировкой на ножнах, изображающей феникса.

Вооружившись своим духовным орудием, коим была сабля дадао*, Ху Синъюнь замахнулся на Ху Шэня, вынудив его защищаться.

*大刀 (dàdāo) - большой двуручный меч, с длинной рукоятью и широким лезвием.

Осуществив серию наступательных приёмов, мужчина сполна ощутил результат усиленных тренировок своего сына - даже без использования духовной силы тот довольно уверенно управлялся с мечом, наделённым духом, умудряясь успешно отражать все выпады противника. Однако Ху Синъюнь не собирался останавливаться на честном поединке. Преисполнив саблю духовной силой, он обрушил очередной удар на Ху Шэня:

- Не задействовав духовную силу ты долго не продержишься.

Юноша и сам прекрасно это понимал. Тот клинок, что он держал в руках, был его собственным духовным оружием, которое он оставил, покидая орден тёмной ночи. Не смотря на то, что меч по-прежнему признавал Ху Шэня своим хозяином, всё же он был создан для заклинателя, а значит без помощи духовной энергии являлся в большей мере обузой, чем средством защиты.

Однако юноша до последнего не хотел раскрывать свою сущность перед теми, к кому успел привязаться, боясь узреть в их глазах то самое презрение и отвращение, что он видел во взглядах каждого, кто сталкивался с проявлением его сути.