ПАДАЛЬ | 18+

Четвертая глава. Куколка Надя

Один из дней. У меня не всё в порядке — я начинаю замечать, что теряю связь с реальностью, ибо реальность настолько хрупкая, насколько всеобъемлющая. Просто посмотрите, что окружает нас. Мир, которому настолько важно работать исправно, маячить перед нашими глазами, чтобы матрица не дай бог не сломалась, чтобы ни один физик не усомнился в своих открытиях, настолько важно это всё, что реальность из кожи вон лезет, чтобы мы ничего не заметили.

Я стала смотреть туда, где реальность не успела зашить полотно своего мира. Я стала видеть дыры.

Но обо всём по порядку. События нужно разворачивать... по их хронологии — таков закон правильного романа.

Я сижу на уроке по окружающему миру. Ощущение, будто сижу на паре по философии — учительница рассказывает нам о зарождении мира, о первобытной жизни, о теориях возникновения мира — очень глупо звучит теория об инопланетянах, но, если так подумать, сам Бог, живя вне Земли, наверное, тоже является инопланетянином, хотя, по той же логике, он вообще не живёт ни на одной из планет, он же отец всего мира, значит ли это, что он экзопланетянин? — но вместе с тем слушать её интересно.

Я сижу за партой с Надей, Надя же просто смотрит по сторонам, словно её совсем не волнуют проблемы возникновения мира — реальность её существа кончается на три сантиметра дальше её носа. Я её не виню, сейчас-то я понимаю, что это было лишь попыткой отгородиться от всего настоящего, от всего, что тревожит людей, и никак их не касается. Надя завёрнута в тёплый кокон, который греет её изнутри и вообще не контактирует с внешним миром.

Только я. Я — та, кто ещё способен вытянуть Надю из кокона её существования.

Сейчас я понимаю, что могу это сделать, могу помочь моей дорогой подруге познать жизнь и пронять её, но тогда я лишь думала, что Надя «странная» и «сама себе на уме».

И я хотела помочь ей разобраться.

В тот день я могла бы сказать, что Надя — прекрасный солнечный лучик. Она и правда была такой, она смотрела на меня как на красивую обёртку — почему обёртку? Потому что такая, как я, способна мерцать, едва свет озарит меня.

После урока я подхожу к Наде, легонько пихаю её в плечо. Она поднимает на меня взгляд, полный лукавой неопределённости. Она меня обескураживает, я почти бросаю свою затею спросить у неё, что она таит в глубине своих зрачков.