ПАДАЛЬ | 18+

Восемнадцатая глава. Si, darling, you're my best friend

I wanna ruin our friendship
Studio Killers — Jenny

В шестой класс мы все шагаем несмело, потому что чувствуем, что легче ничего не будет, а привычные предметы сменятся предметами незнакомыми, где-то даже отталкивающими. Тем не менее, шестой класс всё ещё может считаться «детским», в этом классе, как правило, не происходит ничего страшного.

Мы так думали. Я была в этом уверена.

Я даже помню точный день — пятое октября. День самоуправления. Учителя веселятся в учительской, потому что у них праздник. Ответственные одиннадцатиклассники несут цветы учителям, сидящим на пенсии. Остальные старшие классы разбредаются по младшим с целью провести у них урок. К нам приставляют каких-то девятиклассников, которые пытаются вести уроки сразу втроём, но у них ничего толком не выходит, потому что шестой класс уже становится несколько своенравным, и мы сопротивляемся. Седьмые классы, говорят эти ребята, вообще атас — их проще убить, чем чему-то научить и не получить за это оскорбление или препирательства.

Меня немного тревожат эти разговоры. Что будет с нами, когда мы перейдём в седьмой? Будем ли мы отличаться от тех, про кого эти ребята говорят?

Девочка, которая пришла с ребятами, сидит за учительским столом и внимательно смотрит на меня. У неё распущенные каштановые волосы, прямые как палки, спускаются чуть ниже плеч и едва доходят до лопаток. У неё какой-то неестественно широкий лоб, из-за чего остальная половина лица кажется маленькой и скукоженной. Разве что глаза составляют хоть какой-то интерес — большие, распахнутые, подкрашенные тушью и тёмными тенями. Одета она в чёрную блузку и синюю жилетку — наша форма. Неосознанно я отмечаю, что в сравнении с её чернотой я просто излучаю свет.

Она смотрит на меня ещё какое-то время, а потом поворачивается к подошедшему парнишке с очень короткой стрижкой. Его лицо смутно мне знакомо — и я чувствую некоторую тревогу от того, что знаю его.

Они переговариваются, но не обо мне, кажется. Я же настолько увлечена своими воспоминаниями, что совершенно забываю о приличиях — и пялюсь на него прямо в открытую. Он это замечает.

Его взгляд теперь блуждает по мне, и есть в этом блуждании что-то до боли знакомое, что-то как будто даже родное, но я не понимаю, не могу вспомнить, что именно. Словно множество раз испытала эффект дежавю. Я отворачиваюсь, потому что эти гляделки становятся уже неприличными.