ПАДАЛЬ | 18+

Двадцать пятая глава. Si?

Дня через три после случая с Денисом и его отцом, я прихожу на учёбу слишком рано — за полчаса до звонка на первый урок. Что ж, приходится стоять во дворе, потому что по школе не разрешают гулять раньше, чем за пятнадцать минут до звонка.

Всё вокруг мутное, мутнеющее с каждой секундой, хотя и светает. И хотя сейчас раннее утро, я всё равно ещё вижу, как тьма перекатывается из одного угла в другой, точно живое существо, не обременённое сознанием или мозгом.

Я прогуливаюсь между росших по обе стороны от дорожки объёмных кустов, пинаю ногами камни и листья, пока не натыкаюсь на быстро идущего Глеба. Он смотрит на меня, только на одну меня, а взгляд у него горит так ярко, что при ходьбе от него ссыпаются искры. Лицо от быстрой ходьбы раскраснелось — он явно очень спешил меня встретить, при этом весь его вид выражал такое сильное беспокойство наряду с раздражением, что я невольно испугалась сама.

— Что такое? — спрашиваю я, мгновенно поддаваясь волнению.

— Он педофил? — спрашивает Глеб без прелюдий.

Если бы слова Глеба были пулями, он бы не промахнулся. От такого оглушительного удара я даже пошатываюсь, едва не падая на асфальт коленями. Меня удерживает на ногах только то, что Глеб говорит дальше:

— Мне стоило догадаться.

— Ты не виноват.

Он опускает голову, небрежно прикрывая ладонями лицо. Я не знаю, что на это всё отвечать. Я могу лишь... сокрушённо кивать, сочувствуя нам обоим.

Я тяну его за руку, тяну, чтобы обойти школу по кругу, чтобы не пришлось разговаривать об этом у парадных дверей, я тяну его за собой, а он безропотно следует, продолжая лепетать что-то о жалости, сочувствии и злом бессилии.

— Ты так просила помощи тогда, — говорит он сдавленно. — А я не понял. Над тобой ещё в школе смеялись, мол, ты сумасшедшая, раз так распсиховалась на выпускном. И что ты... ну, посещала психотерапевта.

Я всхлипываю. Почему-то я испытываю такое сильное облегчение от того, что Глеб сам обо всём догадался и всё понял. И, что самое главное, он не отвернулся от меня, как это сделали другие.

Я вновь возвращаюсь мыслями к Наде, к её строгой непоколебимой уверенности в том, что я — главная причина всех её бед. Даже дико как-то.