Я, мой Бубзиг и собака

18. Инсульт

С сосудами у меня проблема с детства – точнее, с ранней юности, когда после сотрясения мозга врачи меня долго пихали в магнитно-резонансный гробик и изучали мой мозг изнутри. Не знаю, что уж там они обнаружили, но выглядели несколько озабоченно и, прямо скажем, удрученно. Я тогда подумал, что мозга они во мне не нашли, а значит, ура, сотрясаться было нечему, и я могу прямо сейчас поплестись обратно домой.

Домой меня тогда не отпустили, а принялись проводить какие-то сложные манипуляции с проводками, подключенными прямо к моей несчастной сотрясенной голове. Я косился на хмурящихся врачей своим подбитым глазом и переживал: а вдруг какой-нибудь случайный разряд ударит меня прямо в мозжечок? Мозжечок-то у меня должен быть?
С тех пор я живу с очень важным знанием, что сосуды у меня исключительно хреновые, и кое-где в области моей длинной жирафьей шеи даже пережаты.
Поэтому головной боли я не удивляюсь. Просто заглатываю таблетку (или две, в зависимости от интенсивности молотков в башке) и изображаю из себя картину Миллеса «Офелия». Ну, помните, там такая бледная мертвая девушка, сложив руки на груди, по воде лицом вверх плавает? Вот, и я так же безжизненно и бледно лежу, уставившись в потолок.
И вот один досужий коллега по съемочной площадке, посмотрев на мое страдающее лицо, уронил в пространство фразу типа «А может, у тебя давление подскакивает? У тебя и папа гипертоник ведь».
Я озаботился, приняв стойку, как охотничья собака. Пошел в гугл. Нарыл там себе сто два подтверждения: и слабость-то я испытываю, и боль-то в висках сконцентрирована, и наследственность-то у меня плохая – и т.д., и т.д. Внимание, - гласил гугл, - если у вас часто и сильно болит голова – опасайтесь инсульта.
Я сразу начал опасаться. Прям на съемочной площадке. Осторожненько уселся на стульчик, сделал очень томное лицо и приготовился умирать. Прислушиваясь к симптомам, я отмечал и неровный ритм сердца, и напряжение в глазах, и давящую боль в затылке, и нечеловеческую усталость. То, что глаза могли болеть от ярких софитов, а усталость образовалась от раннего подъема, я решительно из виду упустил. Сказано – инсульт, значит, инсульт.
В перерыве я сцепил зубы и, как на эшафот, пошел в ближайшую аптеку. Всем своим видом я изображал прощание с миром. Я обводил глазами в последний раз прекрасные зеркальные небоскребы, чудесный выход из метро, до прозрачности намытую стеклянную витрину аптеки... Как говорится, свет мерк перед моими очами.
Садясь мерить давление за аптечный столик, я уже одной рукой держал на быстром наборе номер кареты скорой помощи... 122/82, пискнул приборчик.
Я нахмурился.
Смерть пришлось отложить, ибо приборчик фиксировал мою готовность для полета в космос. Но я не таков. Я ему не поверил. Переложил мобильный в другую руку и решительно попробовал снова.
178/108, доложил прибор.
Я похолодел, явственно ощущая на своей шее ледяные костлявые руки, и приготовился к инсульту.
Писклявым голосом прибор бибикнул мне про 151/91, и только тогда я заподозрил неладное. Вызванная аптечная девушка, нахмурившись, долго смотрела на табло, потом – на меня (я ожидал, что она сейчас перекрестится), потом – снова на табло, затем торжественно сняла – и снова надела на меня липкую манжету. Собственноручно нажала на кнопку, и прибор опять загудел, передавливая мне все жизненно важные артерии. Клянусь, я покраснел лицом и хрипел, как при последней стадии асфиксии, но приборчик был неумолим. Наконец, он сдулся и показал мне: 124/84. Девушка удовлетворенно кивнула и перепеленала мою вторую руку для контрольной проверки. Там я оказался чуть более гипертоничен – 126/84.
Инсульт отступил.
Девушка дала мне выпить таблетку от головы и приказала не беспокоиться. Однако, агрегат для самостоятельного измерения она мне все же продала.
Сижу вот теперь, играюсь. То на одной руке померяю, то на второй. Пристально блюду, так сказать, свое состояние здоровья.
А то мало ли.
Вдруг инсульт.