No more dream

Глава 16.

— У тебя проблемы с полицией? — Доён не хочет вмешиваться, но видит насколько напряжён Юнги.Он бросает на неё быстрый взгляд и отворачивается, ничего не ответив, лишь сильнее поджав губы. Всю дорогу он звонит кому-то и постоянно орёт. Из обрывков его речи Доён понимает, что кто-то из братьев сейчас в полицейском участке, и его пытаются вытащить.— Я могу, возможно, помочь, — тихо, но чтобы он услышал, говорит, глядя на него. От взгляда который он кидает на её, сжимается вся и закусывает губу.— Ты же не адвокат по уголовным делаем, Доён. Чем ты можешь помочь?— Я... Подожди, откуда ты знаешь, что я адвокат? — она удивлённо смотрит на Юнги.— Откуда думаешь я знаю твой номер, Доён? Моя служба безопасности уже пробила твои данные.— Это нарушение гражданских прав, — начинает возмущённо она.— Послушай, — резко перебивает её Шуга, — ты правда думаешь, что это сейчас волнует меня? Хочешь подать на меня в суд — пожалуйста. Твоё гражданское право. А сейчас мне пора к брату.Юнги резко тормозит возле её дома и не смотрит на неё больше.— Извини. Удачи с братом, — она тяжело вздыхает, и выходит из его машины. Nissan срывается тут же с места, стоит ей захлопнуть пассажирскую дверь, и скрывается в темноте ночного города.***Все события дальше смешались, будто в одну чёрную тучу. Пахло грозой и проблемами. Чонгук нервничал, как никогда. Полицейский участок для них всех — не диковинка. Но и ненависть к людям в форме уже въелась под кожу. Часто их гоняли, когда они мелкие крали еду. Неблаговидные поступки, но выбирая между воровством и смертью от голода, выбирали первое. Потом как-то в привычку вошло. Зачем платить, если можно незаметно вынести? Чонгук так однажды попался. Сидел за решёткой ночь, дрожал как осиновый лист, но братья вытащили. Заплатили за украденные продукты. Дома получил по шее от старших. А тюремный запах запомнил, кажется, на всю жизнь.— Что здесь происходит? — Тэхён врывается в участок первым, тут же хватая лицо Чонгука в свои огромные ладони и всматриваясь, будто исследуя на повреждения. — Ты в порядке?Его голос полон тревоги и если бы не ситуация, Чонгук бы, наверное, даже улыбнулся от такой заботы.— Чимин. Он подрался, — отстраняется Гук, переводя взгляд на Намджуна, Джина и Хосока, которые зашли следом за Тэхёном.— Как это вообще произошло, объясни?— Намджун постоянно на телефоне, он вызванивает адвоката.Чонгук рассказывает братьям то, что видел. До конца сам не понимая что произошло.— Сонун! — Джин слегка отходит от братьев, чтобы слышать собеседника. — Нам нужна помощь. Чимин в полицейском участке. Наши юристы не по уголовным делам, ты же понимаешь. А единственный адвокат который может помочь не отвечает на звонки.— Блять! — зарывается рукой в волосы Тэхён. — Он ни секунды не должен сидеть в этой клетке. Мы должны что-то сделать.— Мы пытаемся! — рычит Намджун.— Сейчас приедет Сонун и его адвокат, — завершает звонок Джин, и встревоженно смотрит на Намджуна. — Брат, пойдём подышим.Намджун слабо кивает и выходит из участка. Он снова не справился.***Сонун приезжает с адвокатом и Лин. Девушка выглядит испуганной. Она цепляется за руку брата и дрожит.Целый час братья ходят из угла в угол по полицейскому участку, пока адвокат Сонуна пытается вытащить из-за решётки Пака. Ощущение, будто старший полицейский грызётся с ним не на жизнь, а на смерть.Чонгук и Лин вызывают для допросов. Вся процедура больше напоминает заседание суда, чем простую процедуру адвокатской защиты, на которую Чимин имеет абсолютное право. Его и водителя оранжевой мазды выводят в зал, в наручниках. При виде Лин, Чимин каменеет.— Что она здесь делает? — хрипит севшим голосом он.Лин, как только видит его, срывается с места, на котором сидела обмякшей куклой, и обхватывает Чимина крепко.— Уберите её немедленно! Это недопустимо! — орёт полицейский.— Чимин, — шепчет девушка, утыкаясь в грязную кофту, вдыхая любимый аромат, смешанный с горьким привкусом полицейских решёток и крови.— Лин, сядьте на место! — адвокат тут же пытается оторвать её цепкие руки от того, кого они старательно пытаются вытащить из-под стражи.— Что она здесь делает? — повторяет вопрос Чимин, и в его голосе слышится угроза.— Вопросы здесь задаю я, господин Пак! — слова полицейского звучат сквозь яд ненависти. Кулаки Чимина сжимаются. Он еле сдерживает себя, чтобы не выбить тому зубы.Дальше всё как в тумане. Этот туман застилает глаза Чимину, впитывается прямо под кожу, заставляя его давится и задыхаться собственной беспомощностью. Из-за него сейчас Лин вынуждена давать показания. Показания того, что её пытались изнасиловать. Это низко, мерзко. Это унизительно. Что удивительно, Чимин видит в её глазах лишь решительность. Он видит, как её руки комкают огромный не по размеру свитер. Видит, как ногти впиваются в кожу, оставляя следы.Но когда он слышит, как водитель мазды, которого, как выяснилось зовут Ун, говорит, что всё было по обоюдному согласию, Чимин свирепеет.— Ублюдок! — рычит парень, срываясь со своего места. Полицейские тут же подбегают, удерживая его. Он сопротивляется.— Пак, прекратите, иначе сядете за решётку на долго! — резкий окрик полицейского не вызывает должного эффекта, Чимин сбрасывает цепляющиеся за него руки людей в форме, лишь бы добраться до наглой рожи Уна.— Чимин, пожалуйста! — только мольба в голосе Лин, заставляет его остановиться. Он смотрит на неё всего несколько секунд, после чего возвращается на своё место, покорно давая снова застегнуть на нём наручники. Теперь он смотрит только на неё, ненавидя себя за то, что из-за него она сейчас в этом убогом месте.***Адвокат выходит первым, вытирая вспотевший лоб платком. Следом за ним Чонгук, придерживающий Лин, которая постоянно оборачивается на Чимина.— Свободен? — встревоженно спрашивает Тэхён у выходящих.Адвокат кивает и тут же подходит к Сонуну о чём-то тихо переговариваясь с ним.— Домой, надо скорее домой, — хлопает Юнги по плечу выходящего к ним брата.— На улице полно журналистов, кто-то уже слил информацию, что Чимин за решёткой, — устало трёт лоб Джин. Они все извелись. На улице занимается рассвет.— Парковать гоночные машины перед полицейским участком? — вопросительно смотрит Юнги на Джина. — Мы рискованные парни, но не идиоты же. Нам лишь надо выйти с другого выхода.— Кто нам даст это сделать? Полицейские нас ненавидят, — обрывает прекрасный план Чонгук.— Тогда отвлечём внимание. Как поедем?— Машина Чимина на штраф стоянке. За проезд в незаконном месте. Они ехали по пешеходной зоне. Так что он поедет со мной, — Чонгук кладёт руку на плечо молчащему до сих пор Паку.— Хорошо. Давайте. По машинам. И поехали домой. От журналистов оторваться не проблема. Но Чонгук и Чимин выходят последними. Внешний вид Чимина надо скрыть.Пока братья решают как отвлекать внимание журналистов, Линп подходит к Чимину и берёт его за руку, глядя в глаза. Все отходят, чтобы дать им возможность поговорить.— Как ты? — тихо спрашивает Лин.Чимин осторожно убирает руку из её пальцев.— Зачем ты это сделала?— Я должна была дать им возможность посадить тебя за разбой? — она складывает руки на груди, ёжась.— Меня посадили бы максимум на сутки. Не такая большая проблема. Тебе не надо было приезжать сюда, Лин, — Чимин не смотрит на неё. Не может.— Тебя посадили бы не на сутки, Чимин. А до выяснения обстоятельств. И это могло бы затянуться. Ты не должен сидеть за решёткой ни минуты! — она злится на него за брошенные ей слова.— Ни минуты? — Чимин поворачивается к ней с обезумевшим взглядом. — Да мне там самое место, Лин! Хватит уже идеализировать меня! Прекрати! Не надо спасать меня, тем более ценой собственного достоинства! — он повышает голос, братья замолкают, оборачиваясь на них.— Собственного достоинства? Я не теряла его, Пак Чимин! Я не считаю то, что произошло сейчас — потерей своего достоинства. Я защищала своего...брата, — перед последним словом она запинается, глаза быстро наполняются слезами, которые всё тяжелее сдержать.— У тебя только один брат, Лин! Это Сонун! И даже он не стоит того, чтобы ты обеляла какого-то урода, лишь бы выпустить на свободу такое ничтожество как я! — Чимин орёт, он не сдерживается. Ему плевать, что эту ссору слышат все. Даже зазевавшиеся полицейские.Лин смотрит в любимое лицо, искажённое сейчас гримасой злости. Она чувствует как тысячи маленьких иголок впиваются в её и без того израненное сердце, кровоточащее с тех самых пор, как Чимин отказался быть с ней.Пак смотрит, как по щекам девушки прокладывают дорожки едва различимые слёзы. Её губы дрожат, но она тихо отвечает:— У меня семь братьев, Пак Чимин. И один идиот, которого я люблю всем сердцем, но которому не нужна эта любовь. Поэтому я считаю его восьмым братом, убивая в себе все другие чувства. Это не мешает мне любить его, как брата и считать самым близким человеком, ровно как моего родного Сонуна.С этими слова она разворачивается и выходит из участка. Сонун бросает на Чимина строгий взгляд и выходит следом, ничего не говоря.***Братьям удаётся добраться до дома, оторвавшись от журналистов. Видя состояние Чимина, никто не хочет тревожить его. Все расходятся по своим комнатам, чтобы принять душ и уснуть после долгого и неожиданно тяжёлого дня.Всё воскресенье они отходят от произошедшего. Чимин не выходит из своей комнаты. А Тэхён разбирается с журналистами, пытаясь замять очередную волну слухов и сплетен.Намджун напряжённо ждёт звонка от министра с нагоняем за очередное попадание в прессу, но его телефон молчит, что напрягает ещё больше.Новая неделя начинается накопленным стрессом, растущим перенапряжением и диким пиздецом с планируемой поставкой.Братья вымотаны. Возникает ощущение, что кто-то сверху держит ведро проблем, щедро поливая ими всю их семью.Они справляются как могут, налаживая поставку, ругаясь с министром и его подчиненными, удерживая своих же поставщиков от разрыва контрактов, отбиваясь от журналистов, сдабривающих все события слухами. К концу недели у них ощущение, что они не спят в общем-то всю эту неделю.— Я заебался, — стонет Юнги, распластавшись по столу Намджуна прямо на бумагах.— Не ты один. Я уже успокоительные пью вперемешку с алкоголем, — бесцветным голосом отвечает Хосок, перечитывая одну и ту же строчку в документе в пятый раз.— Закрыли вопрос, как смогли. Мои люди старались не меньше меня, — без стука входит в кабинет Джуна Тэхён.— Откуда они вообще взяли эти слухи, что мы якобы на грани банкротства и у нас проблемы с полицией? — Намджун снимает очки в которых читал бумаги, и смотрит на Тэ. Тот закатывает рукава белоснежной рубашки, открывая вязь татуировок и ерошит до того уложенные идеально волосы.— Кто-то дал им эту утку и настойчиво, очень настойчиво попросил распространить. Им явно заплатили, но мы до сих пор не можем найти от кого именно это пошло. Кто получил деньги и от кого.— Чонгук, что в дилерских центрах? Насколько всё плохо? — Намджун переводит взгляд уставших, но цепких глаз на младшего.— Справляются. По отчётам за сегодня эту неделю мы выплыли в ноль. Даже не в минус. Это неплохо с учётом падений продаж из-за слухов. Благо не всем это интересно, — Чонгук старательно отводит взгляд от рук Тэхёна, поглаживающих свои же бёдра под столом. Ничего такого, но то ли из-за напряжения, то ли из-за чего-то ещё, это зрелище заставляет Чонгука давиться слюной.— Джин? — оборачивается к старшему Намджун.— Инструктаж среди сотрудников провели. Премии распределили за сверхурочные часы работы. Задействовали резерв финансовых средств, но он на то и создан был. Увольнений сверх критичных нет. Некоторые напуганы, прибавилось работы у штатных психологов. Но справляются.— Хосок, по общим объёмам мы как плывём? Или выплываем? И что у нас по юридическому отделу? Справляются ребята?— Всё в норме, Джун. Я всё держу под контролем, — голос Хосока будто инеем покрывает. В последнее время с братом тяжело говорить, он замкнут. — В юридическом нам бы кадров. Квалифицированных. Не справляются. Джин, дай своим фас, пусть поищут. Только толковых. Некогда стажировать. Разгребаем ошибки прошлого параллельно с текущим завалом. Это же пиздец просто. По финансам — плывём. Средства правительства по гранту сейчас очень вовремя, между прочим.— Юнги, есть чем поделиться?— В норме всё. Справляемся. На разработках тормозим из-за хаоса, который творится. Но не в ущерб делу в целом, не очкуйте. Служба безопасности сейчас проверяет каждого, кто мог бы сливать все эти слухи о нас в прессу. На примете трое. Допрос вести будут психологи Джина, для начала.— Чимин? — Намджун к брату обращается осторожно. Лицо Пака ещё покрыто ссадинами. Его работу сам решал Тэхён и брат этим недоволен, хоть и понимает, что иначе никак.— С поставщиками и заказчиками беседы провели. Успокоил их как мог. Они всё не только из газет, но и от сотрудников своих получают. Эти слухи кто-то намеренно распространяет в желании потопить нас. Но кто именно — там не найти источников. Сложно. Одно за другое цепляется. Но там Юнги работает. Я лишь вернул доверие партнёров как мог. Они напряжены. Здесь только действиями помочь можно, не словами.— Отличная работа ,— кивает всем Намджун. — Всё не так плохо.— От этого не легче. Нам нужен грёбаный перерыв, — ворчит Юнги.— У нас нет на это времени, Мин, — обрывает его Хосок.— Я не говорю про отпуск, блять, Хо, — Юнги испепеляет взглядом брата. — Ты в последнее время разговариваешь так...— Как? — Хосок откладывает бумаги и поворачивается к брату. У обоих желваки ходуном ходят и напряжение в воздухе буквально искрится.— Эй, эй, тише, — Джин поднимает руки в примирительном жесте, будто это помочь может. — Не усугубляйте обстановку. Все устали, все хотят отдохнуть, мы сделаем это, как только сможем...— Да хули он разговаривает так? — не унимается Мин.— Ты без матов вообще умеешь говорить? Мы на работе, а не в баре, — не сдаётся Хосок.— Вы задрали! — Тэхён кидает скомканную в шарик бумага прямо между братьев, те оборачиваются к нему. — Мы ещё на это время тратить будем? Потрахайтесь и успокойтесь. Баб что ли снять не можете для успокоения нервов? Вам на что секретарши?— Тэхён! — рычит Намджун.— Как интересно, — женский голос мягким шелестом окутывает кабинет Намджуна, все семеро резко оборачиваются к входной двери, открыв рты.— Какого... — ошеломлённо смотрит на вошедшую особу, оперевшуюся на косяк двери, Юнги.— Вы в курсе, что ваши вопли слышно даже в приёмной? — она улыбается, оглядывая каждого. У неё явно хорошее настроение.— Монкут! — Намджун встаёт со своего кресла, оглядывая девушку. На ней белоснежный костюм. Она отталкивается от двери и идёт к Намджуну, продолжая улыбаться. А он завороженно следит за изящной принцессой. Полы пиджака распахиваются, и он видит что на ней одето. Это заставляет его тяжело сглотнуть слюну и тут же рыкнуть братьям:— Выйдите. Нам надо поговорить.— Теперь это называется поговорить, — усмехается Тэхён. — Кстати, классный прикид.Мун лишь кивает в ответ, и останавливается напротив Джуна, не сводя с него смеющихся глаз. Братья один за другим выходят из кабинета, плотно прикрывая за собой дверь.— И как часто вы трахаете свою секретаршу, Ким Намджун? — шепчет Монкут, закусывая губу, чтобы сдержать смех.— Красивое кружево, — низким шёпотом, в тон ей, отвечает Джун. Он поднимает руку и пальцем ведёт вдоль лифа кружевного боди, плотно обтягивающего тело Монкут. Белый пиджак скрывает под собой нечто невероятно сексуальное.— Руки убери, пока они целые, — улыбается Мун.— Для меня одевалась? — Джун не слышит её просьбу и его пальцы скользят вниз, обхватывая тонкую талию. Он прижимает её к себе.— Нет, — улыбка сходит с её лица, когда он наклоняется ниже, заставляя её отклоняться. Она переводит взгляд на его губы.— Врёшь, — уверенная ухмылка. Второй рукой он откидывает её волосы назад и оглаживает шею, ключицы.— Наглый. Самоуверенный. Нахал, — рвано, сбившимся дыханием.— Поэтому я тебе и нравлюсь, — он вдыхает её запах, прикрывая глаза. — Вкусная принцесса.— Ты не пробовал, чтобы утверждать...— Это легко исправить, — Намджун притягивает её ближе, зарывается рукой в её волосы, сжимая затылок.— Остановись. Я по работе. У вас проблемы, — её холодный голос будто инеем его покрывает. Он застывает и медленно отпускает её. Она прячет взгляд, отходит.— Какие проблемы? — руки сжимаются в кулаки от ощущения пустоты. Из глаз утекает игривость.— Хонг Нам не доволен тем, что у вас так много проблем с прессой. Это привлекает лишнее внимание к министерству. У вас могут забрать грант.— В смысле забрать? — рычит Джун.— И вам придётся выплачивать неустойку. Помимо прочего, это повредит вашей репутации. Восстановиться будет сложно, Джун, — она поворачивается к нему. В её глазах он видит жалость. Это буквально взрывает в нём свежую ещё боль. «Не справился» набатом стучит в голове.— Сколько у нас времени?— Неделя. И вы обязаны быть на благотворительном балу сегодня. Там будет министр. Он хочет поговорить с тобой там. И показать ваши взаимоотношения публике, — она запахивает пиджак, кусает губы.— Понял, — Намджун отворачивается. Сейчас бы проораться хорошенько. Или грушу боксерскую избить. Времени так мало, что на полноценные тренировки не хватает времени. Он чувствует, как эмоции захлёстывают. Старается не сорваться при ней. Тянет душащий сейчас галстук, и слышит стучащую в висках пульсацию. Сейчас накроет.Мун подходит к нему сзади, и скользит руками по напряженной спине, прижимается к нему. Он каменеет, сдерживая дыхание. Они молчат. Он не хочет её жалости. Она не хочет его жалеть, она делится поддержкой. Её руки обвивают его. Они так и стоят молча, пока дыхание Джуна не выравнивается. Паническая атака отступает. Он прикрывает глаза, вслушиваясь в ровное дыхание за спиной. Её щека прижата к нему. Сейчас он хотел бы чувствовать её не через ткань рубашки. Он поворачивается, заставляя её отпустить его из своих рук. Обхватывает ладонью её подбородок и оставляет лёгкий поцелуй на губах. Ему хотелось бы больше, гораздо. Она смыкает губы, будто пытаясь сохранить его вкус, мимолётно оставленный. Смотрят в глаза друг другу.— Так...как часто ты трахаешься с секретаршами, Джун? — хитрые глаза улыбаются.— Тебя так волнует этот вопрос? — он мягко улыбается в ответ.— Нет, — она убирает его руку от своего лица. — Мне пора.И она быстро идёт к выходу из его кабинета, прихватив по пути маленькую сумочку.— Монкут! — пытается остановить её Джун.— Ты справишься, — уверенно говорит она, оборачиваясь уже у двери.— Я верю в тебя.В глазах, в голосе - ни намёка на шутку. Никакого флирта. Твёрдость. Без сомнений. Без прикрас. Намджун отпускает её.***— Чауми, вы сегодня идёте на бал со мной, — Хосок даже не отрывается от бумаг, когда говорит это. Поэтому не видит шок на лице Чауми.— Что? — тихо переспрашивает девушка, поднимая лицо от документов, которые проверяет вместе с начальником.— Я что-то непонятно сказал? На благотворительный бал вы идёте со мной.— Но...господин Чон, о таких вещах предупреждают заранее, — скрывая смущение, отвечает девушка, и снимает с переносицы очки.— Это не свидание, чтобы предупреждать о нём, — вскидывает голову Хосок, строго глядя на помощницу. — В чём проблема?— Дресс код, как минимум, первая проблема, — спокойно, но тихо отвечает брюнетка, упрямо поджимая губы.— Вам что, нечего одеть? — недоумённо спрашивает Чон.— Представьте себе, не у каждой девушки в гардеробе есть бальные платья. Извините, я не могу сопровождать вас, господин Чон, и не вижу в этом абсолютно никакого смысла, я подготовлю все необходимые бумаги до мероприятия и...— Госпожа Со, — прерывает её рык Хосока. — Я сказал, что вы идёте со мной. Платье вам доставят. Я заеду за вами.Чауми застыла. Спорить с боссом бесполезно. Она сжала губы, чтобы не высказать всё, что она думает об этом. И тут же углубилась в чтение документов.