No more dream

Глава 8.

— Поднимайте свои сонные задницы, придурки! Кто поцарапал мою машину?! — дикий крик Джина сотрясает стены особняка. Если вывести Джинни из себя, можно увидеть настоящую истерику. Давно его до такого состояния никто не доводил. Не смотря на, казалось бы, отменную изоляцию в комнатах братьев, многие из них вздрагивают, слыша этот визг.— Что, блять, происходит? — орёт Юнги, свешивая сонное помятое лицо вниз, перегибаясь через перила лестницы. — Какого ты орёшь, истеричка? Выходной! Выходной мать вашу! Когда вы запомните, что в выходной день люди имеют право поспать?— Кто вчера из вас, пьяные вы черти, умудрился поцарапать мой Nissan? — Джин стоит посреди холла первого этажа в пижамных штанах, со взъерошенными волосами и яростным взглядом. В руке он сжимает мобильник.— С чего ты взял, что это кто-то из нас? — бодрый, по сравнению с остальными, Хосок спускается по лестнице, потягиваясь. В отличие от братьев он меньше всех пьёт, и для него нет проблем встать в субботу пораньше, чтобы позаниматься в спортзале.— У кого ещё доступ и столько ебанцы в голове, чтобы находиться рядом с нашими тачками? — Джин еле сдерживает себя.— Откуда вообще информация, что машина поцарапана? — сверху спускается Намджун, на ходу натягивая футболку.— Охрана из клуба звонила, — рычит Джин.— Они то как проворонили? — недоумённо спрашивает Хосок.— Я ебу? — орёт Джин.— Спокойно, я просто спросил... Какие все нервные с утра, — Хосок недовольно поджимает губы и, уткнувшись в телефон уходит на кухню.— Я в клуб. Разбираться, — ворчит Джин мимо проходящему Намджуну.— С тобой съездить?— По твоему мне нужна нянька?— Брат, успокойся. Ты просто на взводе. Я предложил помощь...— Я справлюсь. Завтрак сделаете себе самостоятельно.***Рёв мотора во дворе оповещает, что Джин выехал из дома, собравшись за несколько минут. Хосок и Намджун уже почти закончили трапезу, на кухню спускается Чимин.— Где все? — бросает он, вместо приветствия.— Джин уехал разбираться. Охрана позвонила и сказала, что его GTR на стоянке клуба кто-то поцарапал. Остальные ещё спят, — потягивая кофе отвечает Намджун.— Кто у нас такой бесстрашный? — хмыкает Чимин, засовывая голову в холодильник в поисках еды.— Пока что непонятно. И звучит слишком странно.— Там же камеры повсюду, быстро найдут, — отвечает Хо, не отрываясь от телефона.— Вы помните, что сегодня вечеринка у Сонуна? — прерывает их Чимин.— Да, будем обязательно, — кивает Джун.— Мне надо будет заехать в офис, потом подъеду сразу туда, — Хосок встаёт из-за стола.— Какие-то проблемы? — хмурится Джун.— Нет, просто пару документов надо доделать к понедельнику, совсем из головы вылетело, — Хосок, наконец, отрывается от телефона и смотрит прямо в глаза Джуну. В последнее время все темы, касающиеся работы, почему-то звучат напряжённо в их диалогах. Намджун не понимает откуда у него такие ощущения.— Каких? — Чимин втягивает в себя шумно холодную лапшу.— Касаемо сделки по отправкам, которые должны уйти на следующей неделе.— А что там не так? — прожёвывая лапшу, мычит Чимин.— Почему ты решил, что там что-то не так? — вздёрнул бровь вверх Хо.— Я просто уточнил, — пожимает плечами Чимин, отведя взгляд от пристально смотрящего на него Хосока.— Всё в норме. Просто надо заполнить пару сертификатов, чтобы всё было в порядке на таможне, — Хосок по-прежнему сверлит взглядом Чимина. Но тот лишь кивнул в ответ. Хосок уходит.— Что это было? — тихо спрашивает удивлённый Намджун.Чимин лишь пожимает плечами, даже не поднимая глаз от лапши.— Приятного аппетита. Пойду будить остальных.Намджун чувствует какую-то недосказанность, но не понимает, как вести диалог с братьями, чтобы все, наконец, высказались. Ему казалось, что после того общения в бильярдной они вернут потерянную близость. Но этого так и не происходит. Это мучает Джуна. Но выход он найти пока что не может.— Какого... — выдыхает Намджун, открыв дверь в спальню Чонгука. Он видит, что в кровати Гука спит не только он, но и, судя по татуировкам на руке, которая перекинута вместе с ногой через тело макнэ — Тэхён. — Вы что здесь устроили?Голос Намджуна будит заспавшихся братьев.— Говори тише, голова раскалывается, — стонет Чонгук.— Я итак не ору, как хотелось бы, — возмущён Намджун. — Вы какого хрена забыли в одной кровати? Не дети уже. Сплелись как голубки. Что происходит, мать вашу?— Происходит то, что мы пытаемся спать. В законный, прошу заметить, выходной день. А ты орёшь как сука на течке, — недовольный хриплый голос Тэхёна.Намджун опешил от такой наглости.— Ты вообще охуел, Тэ? — выдыхает Джун. — Следить за языком не пробовал?Тэхён медленно садится на кровати, поправляя волосы, и даже не прикрывая наготу. Остаётся загадкой как можно после сна и в похмелье выглядеть так сногсшибательно, как Ким Тэхён.— Тебе не кажется, что это наше дело — где мы спим?— Не кажется. Он твой младший брат. Ты можешь трахаться с кем угодно, соблазнять кого угодно, но...— Мы не трахались... — перебивает его тихий голос Чонгука. Он странно смотрит на Джуна, встаёт и, поправляя боксеры, уходит в ванную комнату.— Гук... — пытается остановить его Намджун, но бесполезно. — Я не хотел... Чёрт, я же просто переживаю за вас.— Мы давно не дети, Намджун, — Тэхён тянется за джинсами и натягивает их на голое тело, не смущаясь ничего.— Ты думаешь своей головой что ты делаешь? Это ненормально, что...— Ненормально? А что в твоём представлении нормально, Намджун? — Тэ говорит спокойно, но злой огонёк вспыхивает в его глазах. — Нормально ли то, что мы живём под одной крышей, не являясь кровными родственниками? Нормально ли то, что ты стал контролировать каждый наш шаг, хотя мы давно вышли из того возраста, когда нам нужна нянька? Нормально ли то, что ты скрываешь от нас реальное положение дел в бизнесе, который касается всех нас? Нормально ли то, что мы сейчас в клетке, хотя стремились к свободе?— Что ты хочешь этим сказать?— То что я хотел — я сказал.С этими словами Тэхён уходит в свою комнату, оставляя Намджуна растерянно стоять посреди пустой комнаты Гука. Было тяжело осознавать, что в словах брата есть истина. Джун хмурится и осторожно обходит комнату младшего брата. Он останавливается возле стены с фотографиями, рассматривая каждую из них. Столько воспоминаний. По фотографиям можно отследить, как они менялись. Вспомнить эмоции. Желания.— Чонгук, я не хотел обидеть тебя, — Намджун оборачивается к брату, вышедшему из душа. — Я просто переживаю за тебя.— Всё в порядке, — отвечает Гук, даже не глядя в сторону Джуна.— Я же вижу, что нет... — голос Намджуна звучит действительно взволнованным.— Просто не лезь в мою жизнь, — резче, чем хотел бы отвечает младший.Намджун не знает что ответить. Он чувствует предел напряжения, окутывающего его. Давящего на него, будто сверху накидали камней.— Я приму тебя любым. И мне не важно о чём речь. Просто знай это.С этими словами Намджун выходит из комнаты брата, и идёт к себе. Тяжесть внутри нарастает катастрофически быстро. Он чувствует нехватку воздуха, старается давить в себе очередной приступ и запирает дверь к себе на замок. Он не понимает когда оступился. В какой момент из заботливого брата стал надоедливой занозой в заднице каждого из них. Даже когда они проходили трудности взросления, кажется, не было таких проблем во взаимопонимании между ними.Он хотел быть им другом, близким, родным понимающим братом. А стал чуть ли не врагом судя по тому, как они отзываются о нём в последнее время. Как строгий отец, перегибающий палку никому не нужной заботой. Возможно он делал это потому, что сам никогда не чувствовал заботы о себе, хотя ему бы хотелось этого.В детстве, лёжа на прогнившем старом матраце в детдоме, он мечтал о том, что у него есть отец. Отец, которому не всё равно на него. Отец, который запрещает ему курить. Из заботы о его здоровье, а не из агрессии. Отец, который заставляет его делать зарядку. Потому что заботится о его физической подготовке и здоровье его тела. Забота, любовь, поддержка, принятие. То, что так необходимо всем, но то, что абсолютно не было известно ему, детдомовскому пацану. Он представлял, что у него были родители, которые очень сильно любили его. Просто с ними случилось что-то страшное, из-за чего пришлось отдать Джуни в детдом. И они бы забрали его, если бы только могли. От него не отказались, его не вышвырнули, как ненужную вещь, просто так сложились обстоятельства. Страшные обстоятельства, покорёжившие его жизнь. И с такими мыслями жить было легче.Уже взрослея, он пытался разобраться, понять, найти. Кто были его родители. Почему он оказался не в семье, а среди таких же ненужных никому детей. История Джина, которого родители искали столько лет, но не смогли найти до самой смерти, одновременно дала ему надежду и забрала её. Он надеялся, что и он такой, как Джин — любимый, но пострадавший из-за других людей. Никто не хотел бы видеть плохое в самых близких, казалось бы, людях — родителях. Он не знал откуда в нём столько ответственности и любви. Почему всё это накопилось и вылилось на чужих сначала, а теперь родных таких. Братьев. Да, они не родные, Тэхён прав. Но их связь крепче, чем у некоторых кровные узы. Они же лучшее, что случилось в жизни каждого. Они поддержка и опора друг другу. Где же он перегнул? Когда стал их гнать в клетку, запрещая быть свободными?Чувство страха за их жизни сковывало его стальным прутом, заставляя ограничивать, запрещать. То, что было предпринято им из чувства заботы, стало для братьев давлением.В таких размышлениях Намджун принял душ, собрался и выехал из особняка, не говоря никому ни слова.***Джин только оставшись вчера наедине с собой, смог дать волю чувствам. Он понимал, что братья всё чувствуют, но делиться всеми ощущениями, дерущими изнутри, как дикие голодные волки, не хотел. Он понял, что не забыл ничего. Не может забыть её. Три года старался. И был уверен, что получается. Но одним своим появлением она разрушила эту иллюзию. Не забыл, да. Но и простить, то что она сделала — не может.Они встречались. Их отношения были дикими, но полными любви. Ему так казалось. Несмотря на её взбалмошный характер, дерзость и сумасшествие, она была с ним нежной, любящей и, как ему казалось, верной. Несмотря на то, что он как проклятый впахивал, помогая прокормить семью, она была рядом. Ждала с работы. Приносила сладкое младшим братьям. Помогала Чонгуку с уроками. Спорила и дерзила с Тэ. Внимательно слушала Джуна и Хосока. Гоняла с Юнги, хотя предпочитала мотоциклы, а не машины. Она была рядом. Братья долго привыкали к её диким идеям, явно неидеальному характеру. Но они видели её любовь к Джину. Чувствовали её искренность в отношении них. И так жестоко ошиблись.Джин думал, что хорошо бы собрать денег и зарегистрировать их отношения. Не представлял себя с кем-то другим. С её отцом он часто обсуждал рецепты. Тот тоже любил готовить, хоть и работал в офисе.Её отец — коренной кореец, мать — американа. Поэтому Эмили Пак всегда отличалась внешностью, что вынудило её с детства отстаивать себя. Необычная красота в школьные годы сыграла против неё, делая её изгоем. Зато чем старше она становилась, тем ярче раскрывалась необычность её внешности, привлекая к ней мужское внимание. А вот характер остался прежним — жестковатым, защитным, дерзким.Отношения в семье Эмили нельзя было назвать идеальными. Если с отцом Джин нашёл общий язык и видел, с каким обожанием относится к нему Эм, то с матерью всё обстояло сложнее. Джин ни разу не видел, чтобы та улыбалась. Только поджатые губы и недовольный взгляд. Всегда колкие высказывания и слёзы Эм, которые она сушила об его рубашку, когда мать окончательно доводила её.Но в один день всё резко изменилось. Отец Эмили умер. Это было трагедией. И оказалось тем, что они не смогли пройти. Джин поддерживал как мог. Был рядом. Сам покупал успокоительные по рецепту врача, после её нервного срыва. Держал за руку. Старался заботиться. Хотел забрать их в свой дом, но мать категорически запретила, заявив, что её дочь не будет жить в какой-то дыре с нищим корейцем.Когда Эмили перестала отвечать на его звонки, он был в недоумении. Искал с ней встречи, но мать в дом не пускала.Пробрался ночью. Братья помогли. Эмили, абсолютно спокойная с виду, сказала, что между ними всё кончено. Она долго и монотонно извинялась перед ним, не глядя ему в глаза. А на его просьбы сказать нормально, что случилось, не выдержала и выпалила, яростно прожигая взглядом:— Моя мать абсолютно права, Джин! Я не хочу так же, как отец. Не хочу как она. Не хочу ждать тебя постоянно с работы. Не хочу жить в окружении твоих братьев, ты ведь не уйдешь от них? Не уйдешь. Ты не можешь дать мне то, что мне надо! Не можешь!Она не кричала на него, а ему казалось, что он оглох от вопля. Внутреннего вопля, разрывающего ушные перепонки. Он всё ждал, что проснётся в холодном поту, нащупает в темноте нежное, прохладное тело Эмили, и прижмёт к себе, целуя её русые волосы. Но нет. Это был не сон. Он не понял что произошло. Зато понял, что диалога не будет. Она несколько раз попросила его уйти, пока вдруг не закричала надрывно, чтобы он исчез из её жизни.— Умоляю тебя, Джин! Исчезни! Исчезни навсегда из моей жизни. Не приходи, не звони, не пиши. Не врывайся ко мне.Он послушал. Наблюдал издалека, пытаясь понять, что случилось. Пару раз с Эм пытался поговорить Намджун. Но она лишь попросила больше не беспокоить её. Джин смотрел, как каждое утро она уезжает, как каждый вечер возвращается, порой поздно, домой. Как загорается свет в её комнате. И как она ни разу не завела мотор мотоцикла, который он подарил ей. С которым было связано столько тёплых воспоминаний. Он стал их символом любви. Через три месяца он был вынужден перестать следить за ней. Это было похоже на сумасшествие. Он не видел никаких признаков горя в ней. Что она жалеет о разрыве. Или о своём решении. Не видел, но чувствовал, что она не в порядке. А помочь ничем не мог.Когда через полгода он прочёл заголовки в газетах о том, что она вышла замуж за одного из богатейших людей в их стране, он очнулся. Очнулся от боли, которая всё это время сжирала его заживо.И сейчас, стоя перед любимой гоночной машиной, он смотрел, как на капоте сидит до боли знакомая русоволосая девушка. Одно её присутствие поднимает всю волну воспоминаний. Заставляя всю боль, что он так долго закапывал вглубь себя, рваться наружу. Он не понимал, чего она хочет. Зачем так ведёт себя. Она была совсем не той Эмили, которую он знал. Но глядя на неё он чувствовал, что та Эм ещё жива. Она тоже закрыта, замкнута, связана. Но отчаянно рвётся наружу.Отмахнувшись от философского бреда, затуманивающего холодный рассудок, он разжал кулаки, сами собой сжимавшиеся от сдерживаемой злости, и подошёл к автомобилю.— Ты больная? — зло выплюнул он.— И тебе привет, Джинни, — она улыбалась, как сумасшедшая. Эта её дикая улыбка человека, который может вытворить всё что угодно, всегда сводила его с ума.— Ты понимаешь, что сейчас из-за тебя будут уволены люди? Они потеряют свой заработок, им нечем будет кормить семью, пока они не найдут новую работу. И их не возьмут ещё долгое время на такие высокие оклады. А всё из-за твоей дурости. Встань с моей машины, — Джин резко схватил её за руку, стаскивая.— Ты не настолько жестокий, чтобы наказывать своих людей из-за меня, — она послушно слезла с капота, цепляясь за его руку, но он отдёрнул.— Ты плохо меня знаешь. Теперь, — последнее он сказал тихо. Скорее себе.— Дай мне свой номер телефона, чтобы я перестала искать тебя через твоих братьев и твою охрану, — она по-прежнему улыбалась, а ему казалось, что ей и правда стоит подлечиться.— Что тебе от меня надо, Эмили? — Джин злился.— О, как давно я не слышала своё имя из твоих уст... — она мечтательно закатила глаза. — Это просто музыка для ушей, даже когда ты зол. Давай сократим время. Ты же понимаешь, что я не отстану. Дай номер.— Зачем? Твой муж в курсе...— Прекрати говорить о нём, — она резко нахмурилась, всё веселье как рукой сняло. Она полезла в сумочку, доставая сигарету.— С каких пор ты куришь? — не успел удержать вопрос Джин.— С каких пор ты скрываешь от меня свой номер телефона? К тебе теперь как к Президенту. Не подберешься.— Прекрати эти игры. Мы уже всё сказали друг другу. Оставь в покое моих сотрудников и моих братьев.— Мне надо поговорить с тобой.— Говори.— Не так. Мне надо много времени.— У тебя его больше нет.Джин развернулся и ушёл.***Вот уже несколько месяцев, как Хосок пытается разобраться в бумагах. Он нанял новую помощницу, которая нашла то, что вызвало у Чона шок. Сначала он думал, что это ошибка, и чуть не уволил новенькую. Но потом зарылся с головой в бумаги, вернул напуганную девушку, и стал дотошно вникать в детали. Всё было непонятно и смутно чувствовался подвох. Когда некоторые детали стали подниматься на повеохность, он не верил, что это правда. Всё искал ошибки, доказательства того, что всё не так. Но находил больше обратного. Сейчас он сидел в своём кабинете, сжимая в руках документы трёхлетней давности. Молодая брюнетка перед ним монотонно что-то рассказывала, осторожно показывая некоторые цифры в документе наманикюренным пальчиком.— Красивые пальцы, — пробормотал Хо.— Что? — прервала последовавшую за этим высказыванием тишину девушка. Она поправила очки и с недоверием смотрела на Чона.— Я не понимаю, почему всё это так спокойно три года проходило по документам и по фактическим финансовым отчетам? — поднял на неё глаза Хосок, игнорируя или не слыша предыдущий вопрос.— Я не могу ответить точно, господин Хосок, но дело в том, что всё сделано более чем грамотно. Если бы не та деталь, я бы не увидела никакого подвоха. За своих предшественников я не могу дать никаких гарантий или объяснений, возможно вам стоит спросить это у них, но явно документация составлена профессионально. И с юридической точки зрения, и с финансовой. Все цифры сходятся. Все фирмы существуют по факту. Отчетность и доходность фирм — кому это надо проверять, кроме соответствующих государственных органов? Всё сделано чисто.Хосок закрыл лицо руками и устало потёр глаза.— Вы отлично поработали, Чауми. Благодарю, что вышли в свой выходной день. Мне было важно понять, насколько всё серьёзно. Это будет оплачено вам отдельно.— Вы уволите меня? — девушка сжала в руках папку с отчетами. И сели бы не побелевшие от напряжения костяшки пальцев, ничто не выдавало в ней переживания от заданного вопроса.— В смысле? — Хосок убрал руки от лица, уставился на помощницу. — Это что за вопрос? Что заставило вас думать подобным образом?— Вы уже хотели уволить меня, я лишь...— Не переходите границы, мисс Со, — Хосок нахмурился. — Я ценю вашу работу и ваши знания. И я уже приносил вам свои извинения за то, что поспешил с выводами. Я не собираюсь увольнять вас, Чауми. Возьмите служебную машину и отправляйтесь домой. Отдохните хорошенько. У нас с вами много дел на следующей неделе. И перестаньте думать ерунду. Если я решу вас уволить, то только если вы действительно заслужите этого.Хосок встал, показывая, что разговор завершён, по-прежнему сердито глядя на девушку. От этого взгляда ей хотелось провалиться сквозь землю, но она лишь кивнула в ответ.— Благодарю вас, господин Чон. Отличных выходных.Хорошо что он не видел, как тряслись её колени, когда она вышла из его кабинета, прислоняясь спиной к стене, чтобы не упасть. Сложно рядом с этим мужчиной сохранять чувство самообладания.***Шум музыки и смеха разносился, кажется, по всему кварталу. Но жители этой части города привыкли к подобного рода мероприятиям. Юнги подъехал уже минут пятнадцать назад, но всё ещё сидел в машине, зависая в телефоне. Перед его выездом из дома, ему прислали номер строптивой девчонки. Мин несколько раз открывал окно диалога, чтобы отправить сообщение, но закрывал, не напечатав ни строчки. Никак не мог понять, хочет ли он написать ей или нет. Он бы соврал, сказав, что не думал о ней вчера вечером, пока красивая девушка ёрзала на нём, заставляя член твердеть и хотеть большего. Он бы соврал, сказав, что смог расслабиться, кончая в покорно открытый рот незнакомки, представляя на её месте совсем другие губы. Всё это его злило. И тяготило.Смачно проматерившись, он отшвырнул телефон на соседнее сидение и закрыл глаза. Чимин, Тэхён и Чонгук уже были внутри. Намджун, скорее всего тоже. Джина и Хосока он сегодня даже не видел после дикого утра. Ему бы сейчас домой. Выспаться хорошенько. Почему-то шума музыки сегодня не хотелось. Он снова взял телефон и написал:«Если пришлёшь мне свой адрес, прямо сейчас дам тебе пару уроков дрифта. У тебя всего один шанс, кошечка».***Чимину казалось, что последние события, происходящие в его жизни, скоро окончательно раздавят его. Он держался, заливая в себя алкоголь, и меняя женщин в своей кровати, как перчатки. Это помогало держаться. Он напивался до отключки, чтобы не иметь возможности думать перед сном. Чтобы не оставаться наедине с собой, он окружал себя шумом. Звенящая пустота своей комнаты пугала, заставляя демонов внутри него восставать и требовать крови.Сегодня вечеринка проходила у одного из его ближайших друзей. Всегда общительный Чимин имел широкий круг знакомых. Умел со всеми найти общий язык. Поэтому если он не хотел оставаться один — он не оставался.Ха Сонун — был следующим после тех, кого Чимин звал братьями, кто был дорог ему. Искренне дорог. Он и его сестра Лин были для Чима близкими и родными. Он знал их лет с десяти. Ещё будучи детдомовским отбросом общества, он как-то познакомился на празднике в парке с Сонуном. Мальчишки быстро нашли общий язык. Когда Сонун позвал Чимина в гости — тот оторопел. Это было впервые в его жизни. Он честно признался парнишке, что сам он живёт в детском доме. Но Ха лишь задумался о том, как им осуществить встречу.Чимин был уверен, что родители Ха Сонуна даже на порог не пустят оборванца. Каким же был его шок, когда они не просто пустили его в дом, но и предложили иногда приходить в гости. Они всегда передавали сладости его братьям. Приглашали их в гости всех вместе. Звали на дни рождения Сонуна. Это был первый друг Чимина из внешнего мира.Они дружили до сих пор, столько лет спустя. Им не надо было общаться или видеться каждый день, чтобы чувствовать крепкую связь между ними.Чимин приехал один из первых, чтобы поговорить с другом, который на днях вернулся из командировки в Японию. Они обсуждали дела, делились произошедшим. Рассказывали последние события, включая гонки и то, что кампания братьев выиграла грант от правительства. Болтая с другом, Чимин медленно, но верно напивался.— Что тебя тревожит? — неожиданно спросил Сонун.Чимин мог бы солгать. Но он промолчал, делая очередной глоток виски.— Ты же знаешь, что можешь всё мне рассказать, Чимин-ни?— Знаю. Спасибо, Сон-ни. Но сегодня я хочу просто расслабиться. Ладно? Я расскажу, когда смогу. Сейчас это невозможно...— Чимин-щи! — радостный визг раздался эхом по всему первому этажу огромного особняка, и нежные руки тут же обвили шею Чимина, заставляя его отставить в сторону алкоголь.— Я тоже рад тебя видеть, Лин, — рассмеялся Чимин, искренне улыбаясь и прижимая к себе верещащую девушку.— Как твои дела? Я так скучала по тебе! — глаза девушки сияли восторгом. Чимин видел в них всё, но старался не замечать. Он осторожно, но уверенно убрал руки Лин со своей шеи, отстраняясь, чтобы взять бокал с виски.— Всё в порядке. Как ты, принцесса?— Отлично! Путешествие по Японии было увлекательным, если бы не скучные назидания моего вредного братца.— Гости приехали, — перебил её Ха. — Идём встречать.— Но я хочу поговорить с Чимином, — возмутилась Лин.— Ещё успеем поболтать, малышка, — улыбнулся ей Чимин.***— Эй, Лин! Ты что здесь делаешь? — знакомый голос заставил вздрогнуть. Она спешно вытирает слёзы. — Ты что, плачешь?Лин не может успокоиться, чтобы уверенно ответить, и продолжает всхлипывать, скрывая заплаканное лицо в ладонях. Намджун обеспокоен. Он приобнимает её и пытается убрать её руки от лица.— Маленькая, ты чего плачешь? Тебя кто-то обидел? — его голос взволнован. — Скажи мне, прошу тебя. Ты же знаешь, что можешь довериться мне.— Прости, — выдавливает она сквозь слёзы, пытаясь успокоиться. — Со мной всё в порядке.— Я вижу...— Нет, правда, меня никто не обижал.— Тогда почему ты плачешь?— Так бывает.— Чимин? — тихо спрашивает Намджун.— Что? — испуганно вздрагивает она и с ужасом смотрит на Джуна. — Откуда ты...?— Не переживай. Я никому не скажу. Но ты же понимаешь, что это итак видно, — спокойно отвечает Намджун, но в его голосе слышно сожаление. Он слегка поглаживает Лин по спине, чтобы успокоить и поддержать.— Неужели это настолько заметно? Стыдно, как стыдно... — разочарованно скулит Лин и снова утыкается в ладони, чтобы спрятать не только покрасневшие от слёз глаза, но и румянец, растекающийся пожаром по щекам.— Тебе нечего стыдиться, маленькая! Чувства — это естественно. Но ты же понимаешь, что для Чимина ты... — он не успевает договорить.— Ребёнок! Я ребёнок для него. Надоедливая девчонка, конечно, — зло усмехается Лин, перебивая Джуна. Она убирает руки от лица и смотрит пустым взглядом в ночную даль.— Послушай, тебе надо успокоиться сейчас. И мы пойдём, и съедим с тобой что-то вкусное. Как тебе идея? — пытается ободряюще улыбнуться Намджун.— Съешь, деточка, конфетку и успокойся, — усмехается Лин. — Нет, Намджун. Я давно не ребёнок, — она смотрит ему прямо в глаза. И он видит там борьбу детской обиды и взрослой гордости.— Дело не в том, что ты несмышлёное дитя. Для нас ты всегда будешь маленькой, потому что мы заботимся о тебе, как братья. Из уважения к твоему старшему брату.— Боже, — Лин закатывает глаза к небу. — Ты серьёзно это сейчас? Я уважаю вас и ценю вас. Неважно друзья вы моему брату или нет. Вы ценны для меня каждый в отдельности. Но Чимин... - она замолкает, закусывает губу, и снова отворачивается.— Ты тоже ценна для нас как личность, а не просто как придаток твоего брата, Лин. Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что каждый из нас относится к тебе как к сестре. Поверь, мы все заметили, что ты выросла. Ты очень красивая девушка. Но Чимин не видит в тебе девушку. Мы видим в тебе сестру.— Сестру? — она начинает злиться. — Он флиртовал со мной не как с сестрой, Джун! Нет, с сёстрами себя так не ведут. Раньше я терпеливо смотрела на все его романы, потому что понимала, что он не видит во мне девушку. Но сейчас...сейчас он видит, я же знаю это! Так что мешает ему? Почему они, а не я? Я же вижу, чувствую, он тоже тянется ко мне!— Лин...это манера Чимина — флирт с девушками в общении. Ты же видишь это. Ты знаешь это. Это Чимин. Никто не осуждает его за это. Мы принимаем его таким, какой он есть. Это его выбор.— То есть он просто флиртует со всеми девушками? И всё? И мне надо знать своё место, потому что я для него сестра, с которой он иногда флиртует, потому что я девчонка, а не пацан? Что изменилось за те два месяца, что мы были в Японии? Почему он стал... — она не договаривает. Ярость вымещает обиду. Лин сжимает руки в кулаки.Намджун молча смотрит на неё, давая ей время прийти в себя. Осознать. Она фыркает и снова отворачивается от него. Спрыгивает с парапета.— Постой, Лин. Куда ты?— Я хочу пройтись.— В такое время? Я пойду с тобой.— Ну конечно, мелкую надо защищать. Я сама в состоянии постоять за себя!— Нет, я сделал бы это, даже если бы ты не была нашей маленькой принцессой, — Джун тепло улыбается, глядя ей в глаза. — Я сделал бы это в компании любой девушки. Ночь небезопасное время для девушки, для друга, и конечно, для маленькой принцессы, — он видит, что она сдерживает смех.— Ты помнишь то розовое платье-зефир? — шепчет, сдерживая смех, Лин.Намджун кивает, и она заливается смехом. Он тоже смеётся. Слышать смех Лин — это музыка для ушей. Невозможно не смеяться вместе с ней.Маленькой принцессой они называли её, когда хотели пошутить. Однажды, в детстве, мама одела её на день рождения в пышное розовое платье принцессы. Лин, привыкшая к кедам и штанам, бегавшая с мальчишками по всем подворотням и заброшенным местам, была похожа на зефир. Она испуганно вышла перед мальчишками. И те сдерживались, чтобы не смеяться, видя, что она старается. Старается ради своей мамы. Они позволили в тот день быть ей самой настоящей принцессой. Ухаживали за ней, как джентльмены. Чимин тогда первым пригласил её на танец, и они неуклюже танцевали вальс. Это больше было похоже на покачивания, и попытки не упасть, и не утонуть в пышности того платья.Когда она успокоилась, они вернулись в дом, ко всем.Ей удавалось какое-то время сохранять весёлое настроение. Она искренне смеялась и шутила. Но когда она увидела, как со второго этажа спускается Чимин, поправляя свои роскошные волосы, облизывая губы и соблазнительно улыбаясь, от веселья не осталось и следа. Следом за ним спускалась та самая брюнетка, которая так интенсивно доставляла ему удовольствие, стоя перед ним на коленях, когда Лин вошла в одну из комнат особняка. Они оба выглядели довольными и даже не заметили её. Но эта картинка впечаталась в её сознание.Лин поняла, что не сможет выдержать этого. Она встала и попыталась выйти, не привлекая к себе внимание. Поймав взволнованный взгляд Намджуна, она лишь покачала головой, давая понять, что не надо идти с ней.