No more dream

Глава 32.

Тэхён догоняет Чонгука уже в коридоре.- Мы сегодня спим у тебя? – Тэ прикусывает губу, наблюдая за аппетитной задницей Гука.- Мы сегодня спим каждый в своей кровати, – хмыкает Чонгук.- Почему? Что не так? Я вроде не храплю... в отличие от тебя, – Тэхён всё-таки не выдерживает и щипает аппетитную пятую точку Чона, за что тут же получает по руке.- Потому, что какого хрена мы говорим о наших отношениях при братьях? – останавливается резко Чонгук. И на его лице не написано, что он шутит.- Но мы не говорили, – хмурится Ким, пытаясь понять, что опять не так.- Откуда все знают? Почему нас уже просто называют парой? Зачем вообще говорить это всем, даже посторонним? – восклицает младший, и Тэ понимает, что тот нервничает. - Чонгук, – спокойно начинает Тэхён, стараясь не поддаваться закипающей внутри злости. – А посторонние это кто? Джексон? Что происходит? Скажи мне честно.- Происходит то, что я уже говорил тебе, Тэ. Я не готов. Мы сами ещё ни в чём не разобрались, а то, что между нами происходит уже мусолят другие...- Это наши братья, Чонгук. Наша семья. Мы живём под одной крышей и знаем друг друга с малолетства. Они не слепые. И не тупые. Они замечают, видят. Вот если бы они ничего не поняли, тогда можно было бы сказать, что они ослепли. Но они поддержали нас. Поддержали, хотя даже я не ожидал настолько положительной реакции. - Я не хочу, чтобы это обсуждалось так. Не сейчас. Я не готов, Тэхён, – устало трёт лоб Чон младший.- Ясно. Спокойной ночи, – разворачивается Тэхён, чтобы уйти, пока не наговорил грубостей.- Стой. Ви, остановись! – Чонгук хватает его за руку. – Я не хочу недопониманий. Мне хорошо с тобой. Тэхён, настолько хорошо, что мне страшно. Мне непривычно всё это. Я не могу разобраться в своих чувствах, ощущениях. Я просто хочу сейчас сохранить это между нами. Какое-то время.- Что понимать там, где есть влечение друг к другу? – спокойно спрашивает старший. - Я не знаю. Не понимаю, как это выразить. Если бы мог, возможно, и проблема бы уже ушла, – вздыхает Чонгук, и убирает руку, отпуская своего хёна.- Отдохни. Тебе надо набраться сил, – Тэхён запускает руки в карманы брюк. - Ты же не обидишься, что мы сегодня поспим отдельно? – нервно зачёсывает назад чёлку Чонгук.- Нет. Всё в порядке. Иди. До завтра, Гуки, – слабо улыбается Тэхён, и уходит в свою комнату, чувствуя напряжённый взгляд Чона в спину. Обиделся ли он? Нет. Зачем объяснять жадную необходимость чувствовать Чонгука рядом, и маниакальную тактильность, бесконечное и постоянное желание обнимать его. Нет, не стоит ничего этого объяснять. Чонгуку надо время и личное пространство. Тэхён наступает себе на горло и даёт родному человеку то, чего тот сам просит.***Чимин осторожно открывает дверь и тихо проходит в комнату, стараясь не шуметь. Он вглядывается в силуэт на своей кровати. Лин лежит спиной к нему. На ней его футболка. Одеяло слегка сползло, обнажая стройные ноги. Чимин тяжело сглатывает, скользя взглядом, и закрывает на секунду глаза, чтобы собраться с силами. Стоя под душем, он смывает с себя усталость этого дня, страхи, с новой силой пытающиеся пробить хлипкую броню, и желания в отношении лежащей сейчас на его кровати девушки, которые он себе строго настрого запрещает. Мозг услужливо подкидывает увиденную несколькими минутами ранее картинку её тела, снабжая, и без того воспалённую от недостатка секса фантазию, образами. Член болезненно дёргается, заставляя Чимина застонать. Дрочить в душе, пока на кровати спит та, на кого у тебя стоит – в какой степени это неадекватно и ненормально? Чимин честно пытается унять возбуждение холодной водой и переключением мыслей на что-то другое, но в итоге сдаётся и обхватывает стоящий колом член ладонью, ведя по нему сверху вниз. Дрожь удовольствия прокатывается по телу. Фантазия разыгралась не на шутку. Он вспоминает Лин на благотворительном балу. Представляет, как брал бы её после бала на заднем сиденье своего автомобиля. Как врывался бы в её тело прямо сейчас, на своей кровати, куда не пускал ни одну женщину. Как брал бы её здесь же, в душе, слизывая капельки воды с её нежной кожи. Картинки сменяются одна за другой. Мышцы руки напрягаются, удерживая тело в вертикальном положении, скользя по мокрой плитке, пока вторая интенсивно скользит, стремительно подводя к разрядке. Чимин вспоминает их поцелуй, чувствует на губах её вкус и представляет, как она ласкает его тело. Кончает он бурно, чувствуя себя подростком. Смывая с себя чувство вины и остатки удовольствия, Пак задумывается. Он пытается вспомнить, когда у него последний раз был секс, и с каких пор для него это проблема.Эти мысли вызывают у него нервный смешок. С влажными волосами, в пижамных штанах и футболке, Чимин выходит из душа, и направляется прямиком к дивану, на котором никто ещё за всё время его существования в этом доме не спал. - Чимин, – тихий голос Лин заставляет его выронить плед, который он приготовил для себя.- Лин? Почему ты не спишь? – Пак взволнованно подходит к ней. – Я разбудил тебя?- Нет. Страшный сон приснился, – бормочет она, потирая сонные глаза. – Как Юнги и его девушка?- С ней всё будет в порядке. Юн дома. Что тебе приснилось? – Чимин всматривается в бледное лицо девушки.- Авария, – шепчет она, зажмуриваясь, будто в попытке прогнать сон.- Не думай об этом. Всё обошлось. С Доён всё будет хорошо, ей просто надо время на восстановление. А тебе надо поспать, – Пак слабо улыбается и сжимает руку в кулак, сдерживая порыв провести рукой по её растрепавшимся во сне волосам.- Мне страшно. Я боюсь, что не смогу уснуть, – мнёт одеяло в руках Лин, натягивая его до самого подбородка.- Не бойся. Я буду рядом. На диване, – Чимин машет рукой в сторону красного чудовища, никак не привлекающего его спину для возлежания на нём.- Может, ты ляжешь со мной? – она неуверенно прикусывает губу.- Лин, это плохая идея, – честно выдавливает из себя слова Пак.- Чимин, мне страшно! – она тянет его на себя.- Я оставлю ночник включённым, ладно? – он садится рядом на край кровати, не выпуская свою руку из её ладоней.- Это могло произойти с тобой. Я не могу перестать думать об этом, – продолжает озвучивать свои переживания Лин, сжимая руку парня чуть сильнее.- Я не участвовал в заезде. Я был с тобой. Этого никак не могло произойти со мной, – улыбается он, давя внутри воспоминания своих самых экстремальных ситуаций на дороге и своих мыслей, где он был бы рад такому концу.- Ты знаешь, что я имела в виду, – хмурится Лин. – Чимин, это ведь не случайность?- Малыш, тебе не стоит думать об этом. И на гонки ты больше не поедешь. Я поговорю с Сонуном, чтобы...- Нет! – прерывает его возмущённый голос Лин, она усаживается на кровати, сжимая крепче ладонь Чимина. – Прекрати так поступать со мной, Пак! Я хочу быть там. Мне будет спокойнее. Не хочу узнать подобное спустя время от каких-то знакомых. Я с ума сойду, если буду знать, что ты или твои братья принимают участие в заездах, и с вами может произойти что-то ужасное!- Лин, пойми, что ужасное может произойти и вне гонок! Поэтому я и просил тебя держаться от меня подальше! – вскипает мгновенно Пак, повышая голос и вырывая свою руку из её пальцев. – Я предупреждал тебя держаться от меня подальше, предупреждал! И теперь даже не вздумай спорить со мной! - А я просила тебя услышать меня, что ни одна из этих причин, или озвученных тобою ранее, не заставит меня разлюбить тебя, Пак Чимин! – кричит в ответ Лин. – И если твоя жизнь в опасности, я не собираюсь прятаться, я собираюсь быть рядом с тобой каждую возможную секунду!- Ты ненормальная! – рычит Чимин, нависая над ней.- Только такая и могла влюбиться в тебя бесповоротно, сумасшедший! – она обхватывает ладонями его лицо и бесстрашно смотрит в его глаза, метающие молнии ярости. Он почему-то не сопротивляется. Смотрит на неё, внутри зверя пытаясь усмирить. - Это не любовь, Лин! – не так громко, отчаянно выдаёт Чимин. – Тебе просто надо добиться своей цели и потом ты остынешь.- Очередная попытка убедить меня в том, что я не подхожу тебе? – криво ухмыляется девушка. – Боюсь разочаровать тебя, Чимин-щи. Ты убедил меня лишь в том, что я люблю истеричного грубияна.- Ты пожалеешь об этом, – не сдаётся Пак.- Я пожалею, если разрешу тебя убедить меня в той ерунде, которую ты выдаёшь за правду, – она сама целует его, крепко сжимая в ладонях его мягкие щёки, не давая ему отстраниться. Поцелуй не похож на нежный или страстный, он похож на точку в конце предложения. Её губы впечатываются в сахарные нежные губы Чимина снова и снова. Будто её цель – зацеловать его до смерти, лишь бы перестал спорить. - Что ты...делаешь – недоумённо интересуется Чимин, в перерывах между чмоками. Но девушка продолжает, пока, наконец, не сжимает щёки Пака сильнее, делая из него милейшую хмурую уточку, и начинает смеяться.- Чим-Чим, это был наш последний разговор на тему моей любви к тебе. В следующий раз, если захочешь услышать от меня снова признание, можешь просто попросить, вместо того, чтобы кричать на меня, – говорит она сквозь смех.- Ненормальная, – шепчет Чимин, освобождая свои щёки из плена её рук – Я иду спать. Она всё ещё хихикает, пока он пытается улечься на диване, абсолютно непригодном для сна. Кто придумывает такие бесполезные дизайнерские штуки? Чимин тяжело вздыхает и снова переворачивается, в попытке найти более мягкое место на этом искусстве. В голове мешанина из мыслей, но все их перекрывает лишь одна: Лин любит его. Эта девушка настолько откровенна в своих чувствах, так настойчива в их существовании, что Пак сам невольно начинает верить. Он пытается разобраться, что чувствует в отношении неё.Ещё когда она была маленькой, он засматривался на неё, любуясь. Ему нравилось сочетание в ней юмора, доброты, искренности. Ему нравилась та активность, с которой она участвовала в их играх, но не теряла при этом свою женственность, которая с годами раскрывалась, делая из неё нежную, привлекательную девушку. Чимин в ней видел девушку всегда. Как и всегда запрещал себе это. Сестра лучшего друга – табу. Табу для таких, как он. Беспризорников, шалопаев и дон жуанов. Чимин наслаждался успехом у женского пола. Сначала так он заполнял пустоту, которая тянула его сердце после смерти родителей. Потом вошёл во вкус. Пустота не заполнялась, вкусы быстро менялись и за Чимином пошла слава бабника. Он смеялся над этим и продолжал демонстрировать свою сексуальную красоту, не напрягаясь особо в ухаживаниях. Был обольстителен, научился делать красивые жесты в отношении пассий и выбирал тех, с кем было минимум проблем. Опыт с мужчинами получил из интереса. Повторил из любопытства, а потом и из искреннего желания. Но на девушек тянуло гораздо больше и Пак не заморачивался, придерживаясь свободных нравов. Взгляды Лин, её внимание и интерес к нему, он замечал давно, но игнорировал. Тщетно объясняя себе, что она просто любит их, как братьев. Сторонился её, чтобы не замечать своего притяжения к девушке, абсолютно не веря, что его можно любить. Именно любить, а не просто хотеть.В погоне за очередным женским телом и коротким, но как всегда красивым романом, Пак не заметил, как убедился лишь в том, что девушки любят его тело и деньги. Но не его самого. Не его сложный характер. Не его вспыльчивость и эмоциональность. Не его слабость, скрытую для многих. Не его настоящего.С этими мыслями сознание Чимина всё-таки проваливается в сон.***Джин на несколько секунд зависает, разглядывая надпись на экране телефоне. Одно входящее сообщение. Отправитель: Эм. Он так и не удалил её номер из телефона. Ему и не надо. К чему эти истерики? Он был уверен, что просто не напишет ей больше. Был уверен, что и она не напишет, но ошибся.«Нам надо поговорить».Такое простое и такое жестокое. Джин перечитывает это сообщение несколько раз. И удаляет. Им надо было поговорить три года назад.Он закрывает глаза и честно пытается уснуть.***Юнги всё-таки отправляет сообщение «Приятных снов», и тщетно пытается уснуть сам. Эмоции и переживания, всё ещё будоражащие его изнутри, никак не дают отключиться. Сон получается судорожным, неглубоким и нервным. Он разлепляет глаза, тупо глядя в потолок, понимая, что больше не уснёт. Кряхтя от усталости и ломоты в теле, встаёт и плетётся в душ. Долго стоит под струями тёплой воды, пытаясь смыть воспоминания вчерашней ночи. Искорёженный металл. Кровь. Бледное и кажущееся безжизненным лицо Доён. Дрожь пробирает его тело, он жмурится, будто это поможет, и яростно намыливает тело. Мин сидит в машине возле здания больницы, прихлёбывает горячий невкусный кофе из бумажного стаканчика, и пялится в экран мобильного. На заднем сидении лежит букет цветов. Он никогда ещё с такой тщательностью не подбирал цветы. Прошло так мало времени, а ему кажется, что пролетела маленькая жизнь. Так много инсайтов, озарений пришло ему в этот промежуток времени. То ли от страха за её жизнь, то ли от ощущения скоротечности жизни, он вдруг чётко для себя понимает всё. Всё, что скрывалось под слоем мнимых принципов и страхов. «Доброе утро. Как твоё самочувствие?».«Доброе утро, Мин. Почему ты не спишь? Я в порядке :)».«Обманываешь меня? Как спалось?».«Благодаря твоим пожеланиям хорошо. Твоя тактика – игнорировать мои вопросы? Прикладываю фото-доказательство того, что я чувствую себя вполне сносно».Юнги смотрит на фотографию Доён. Девушка на фотографии улыбается, не смотря на то, что лежит на больничной койке, выглядит неважно, и местами видно заклеенные медицинским пластырем раны. Мин смотрит в её сияющие глаза, и всё остальное уходит на второй план. Она жива, она улыбается. Это пожалуй всё, что ему сейчас необходимо, чтобы почувствовать себя счастливым. «Отлично выглядишь. Обещай не заигрывать с медбратом и врачом, иначе я буду ревновать», - Мин сам не понимает, почему написал это. Хотелось, чтобы она улыбнулась. И ревновать он правда будет. Понимает это, как и понимает, что глупо совсем. «Ты невыносимый ревнивец. И к тому же обманщик. Я выгляжу плохо, а ты сказал, что отлично. И ты не ответил мне, почему не спишь».«Потому что выспался. И я не соврал. Хочешь чего-нибудь вкусного?».«Ты соврал мне дважды, Мин Юн Ги. За одно маленькое утро. Перебор. Напиши, когда будешь готов разговаривать честно» - выносит свой приговор Доён, и устало откидывается на подушки. Боль в теле делает её слабой, что для неё непривычно и страшно. Она держится храбро. Но наедине с собой, разрешает немного расслабиться и не скрывать дискомфорт. Она рада, что осталась в живых, но не привыкла чувствовать себя так беспомощно. «Ты действительно отлично выглядишь, Доён. Ты всегда выглядишь отлично, кошечка. Порой сногсшибательно. Ты улыбаешься - это главное. И я правда буду тебя ревновать, это не ложь. Возможно я не выспался, но не чувствую себя сейчас сонным. Так что ты хочешь? Что тебе привезти? Что ты любишь, Ли Доён?».«Мне нельзя сейчас то, что я люблю. Просто привези мне порцию хорошего настроения».«Расскажи мне, что ты любишь, чтобы я привёз это тебе, когда можно будет».Они переписываются так полчаса. Что-то новое для Юнги, не привыкшего вообще к перепискам. Зато он узнаёт её любимые блюда, поднимает ей настроение шутками, и выясняет ценные мелочи о ней и её пристрастиях. Он обходит те темы, которые хотел бы обсудить с ней лично. Она просит его тоже прислать фото. И Мин зависает. Потому что делать фото себя, особенно для девушки, крайне непривычно. К тому же, он не любит фотографироваться. Юнги ворчит себе под нос, чувствуя себя идиотом, и оглядываясь, чтобы никто не видел этого позора, но фото делает и отправляет.«Почему ты в машине? Или ты отправил мне старое фото?».Но ответить и придумать оправдание Юнги не успевает, потому что Доён пишет, что ей пора на процедуры и она ответит позже. Мин дожидается времени открытия больницы для посещений, нервно покручивая телефон в руке.Он заходит в отделение, где лежит Доён, и подходит к стойке регистрации, чтобы взять халат и отметить посещение, когда видит то, что холодит его сердце. Доён помогают идти. Она тяжело опирается на руку медсестры, которая удерживает её от падения. Медленно переставляет ноги. Когда он слышит стон боли, сорвавшийся с её губ, ему кажется, что его собственное сердце кромсают на куски. Он срывается с места, готовый помочь, но его останавливает медсестра регистратуры.- Стойте. Остановитесь. Она не захочет, чтобы вы видели её такой. Сделайте вид... - начинает она.- Нет. Я не хочу, чтобы она думала, что я не приму её такой, – перебивает женщину Мин. Он быстрым шагом достигает двери, за которой скрылась Доён с медсестрой и ждёт, нервно сжимая и разжимая пальцы. - Юнги? – удивлённо и слабо спрашивает Доён, перешагивая порог с помощью медсестры.- Ты соврала мне, Доён, – хмурится Мин, тут же обхватывая девушку за талию, стараясь не причинить ей боль.- Осторожнее! – восклицает медсестра. – Придерживайте её так, чтобы не причинить боль. Мисс Ли, я отнесу вам таблетки в палату. Вам надо будет выпить их сейчас. Капельница у вас после обеда. Если нужна будет помощь, просто нажмите на кнопку.Медсестра придерживает Доён за руку, внимательно следя за тем, чтобы Шуга был с ней осторожен, и показывает ему, где не стоит её касаться, чтобы не причинить боль. Мин молчит, внимательно слушая и придерживая Доён. - Спасибо, миссис Канг, – слабо улыбается девушка, медленно переставляя ноги.Они молча двигаются к палате, боясь нарушить напряжённую тишину между ними. Доён кусает губы, стараясь не издавать стоны боли, но не выдерживает. Останавливается, тяжело опираясь на плечо Юнги, и жмурится от боли.- Я могу взять её на руки или ей будет больнее? – громко спрашивает Юнги, обращаясь к медсестре за стойкой, до которой уже рукой подать. - Нет! – просит Доён. – Юнги, не надо...Но он будто не слышит её, получив одобрение от медсестры он аккуратно обхватывает её тело:- Потерпи, маленькая моя, – шепчет он, поднимая её на руки. Она тихонько всхлипывает от резкой боли, пронзающей тело, и расслабляется в руках Мина, когда он удобнее обхватывает её. Юнги несёт её, словно хрустальную вазу. Ему придерживают дверь открытой, и он вносит Доён, осторожно укладывая на больничную кровать. Девушка снова стонет, лоб покрыт испариной, но она выпрямляет тело и улыбается. - Спасибо - говорит, наконец, она, чувствуя, что можно расслабиться. Юнги молча смотрит на неё, успокаивая бушующий внутри ураган эмоций. - Не смотри на меня так, – вздыхает она. – ,то естественный процесс заживления, восстановления. Со мной всё в порядке, Юнги.- Вы забыли цветы, – входит в палату медсестра, неся букет уже в вазе. Она ставит их так, чтобы Доён их было видно. Улыбается хмурому молодому мужчине и пациентке, и выходит, прикрыв за собой дверь.- Красивые. Можешь дать мне их? – тянет руки к букету Доён. Шуга подносит для неё букет, держа вазу в руках. Она тянется к ним, вдыхая запах.- Я не знал какие цветы ты любишь, – напряжённо говорит он, наблюдая, как озаряется восторгом лицо Доён.- Каждый цветок в своём цвете красив, – улыбается кошечка. – Они прекрасные, Юнги.- Ты прекрасная, – тихо говорит он, и целует её в макушку, зажмуриваясь, чтобы не выливать на неё лишние эмоции. - Обманщик! – вздыхает она. – Ты знаешь, что означают красные розы?- Что тот, кто их подарил банален до невозможности? – Юнги наблюдает, как она водит пальцами по бордовым лепесткам. - Нет. Розы не могут быть банальны, потому что каждая роза – неповторимый шедевр. А ещё...последний раз цветы дарил мне отец. Красные розы. Язык любви.- Ты плачешь? – удивлённо вглядывается в лицо девушки Мин. – Доён?Девушка улыбается сквозь слёзы и снова вдыхает полной грудью аромат цветов, прижимая к груди вазу.- Спасибо, Юнги. Спасибо! – шепчет она.Мин молчит, давая ей время. Он садится рядом с ней на кровать, и осторожно обнимает, поглаживая вздрагивающие слегка плечи. Они сидят так какое-то время. Доён, наконец, отстраняется и протягивает ему вазу, чтобы отдать её. Он ставит вазу на место, и снова садится возле неё. - Расскажешь? – проводит он рукой по её лицу, стирая слёзы.- Помнишь, ты спрашивал меня, кто собирал мою машину? Мой отец. Он разбирался в этом очень хорошо. Работал механиком с профессиональными гонщиками. Вы бы нашли общий язык, – улыбается Доён, делясь воспоминаниями. - Он подарил мне красные розы, любимые цветы моей мамы, не за долго до своей смерти. - Я не знал, прости меня, – держит в руках прохладную ладонь девушки Юнги, искренне сожалея, что поднял тяжёлые воспоминания.- Нет, что ты! – девушка смотрит в глаза дикого кота напротив, видя в них столько всего, что немного страшно, вдруг это исчезнет. – Это очень много значит для меня. Больше, чем ты готов был сказать этим букетом. Но эти воспоминания приятные.- Я сказал слишком мало этим букетом, Доён, – Мин наклоняется к ней и целует так осторожно, словно боится снова причинить боль. Она охотно отвечает, наслаждаясь мягкостью его губ и всем, что он пытается отдать ей этим поцелуем. - С каких пор ты такой романтик, Шуга? – она улыбается, отстраняясь от него, и откидывается на подушки, так как тяжело ещё держать долго тело в вертикальном положении.- Всё из-за тебя, – делает вид, что хмурится, а сам улыбается, Юнги. – Ты открыла во мне что-то странное. Сам себя боюсь.- Так и знала, что ты ласковый кот, – тихонько смеётся она, тут же хватаясь за бок и охая. – Вчера было не так больно смеяться. Видимо анестезия ещё действовала.- Расскажешь мне ещё что-нибудь? – Юнги усаживается удобнее.Они долго разговаривают, иногда просто молчат, глядя друг на друга, и улыбаются. Им комфортно молчать, у них достаточно тем для разговоров. Юнги искренне жалеет, что не дал ей возможности говорить с ним так много и так откровенно раньше. Но теперь он понимает, что закрывался от этого, чтобы не пускать Доён в своё сердце окончательно. Теперь же, слушая её детские воспоминания, истории про родителей, про брата, какие-то моменты из рабочей практики, он понимал, что сам себя не простит, если опять от неё захочет закрыться. Слушая её голос, её смех, глядя на неё, Мин Юнги понимает, что ему хочется слушать её долго и часто. Ему хочется рассказывать ей о себе. Ему хочется дарить ей цветы, каждый день разные букеты. Ему хочется обнимать её каждый день, прижимая к себе. Ему хочется сказать ей «Я люблю тебя» ещё много-много раз. И он говорит.