No more dream

Глава 24.

Чимин помнит тот день так детально, будто это происходит прямо сейчас с ним.Когда он узнал, что убийца его родителей снова на свободе в нём что-то сломалось. Тумблер из состояния «жить и радоваться, достигая чего-то» резко рвануло в «на хуй эту жизнь». Его так дробило внутри от эмоций, что ему казалось, будто с ума сходит. Он всё никак понять не мог, почему, по какому такому закону юридическому, кармическому, божественному происходит подобное. Человек, ни за что убивший счастливую семью, сломавший жизнь ребёнка, и отнявший жизни людей, которые много хорошего ещё могли бы миру этому дать, выходит с абсолютно счастливым и абсолютно безумным лицом из тюрьмы. Его лицо Чимин помнит до сих пор. Стирает из памяти, да не сотрётся никак.Пак долго потом думал, что будь он более сильным человек, более эмоционально уравновешенным, возможно, не произошло бы всего, что последовало дальше. Чимина сорвало. Конкретно так и дико. Азартные игры стали самой страшной его ошибкой. Пока Чонгук справлялся с эмоциями, выколачивая кишки из парней на ринге, Чимин заливал себя реками алкоголя и строил из себя прожжёного игрока в покер. Теперь он понимает, что, скорее всего, за ним следили с первых же игр, удачно насаживая его на крючок удочки. А кукловодом был человек страшный, с которым Чимин хотел бы никогда не быть знакомым. Такой же псих, что и убийца его родителей, только страшнее, потому что безумие своё ловко скрывал под масками приличия и добродетели.Чимин выигрывал. Иногда проигрывал. Но никогда не уходил в большой минус. Он раскидывался деньгами, которых вроде бы хватало, пил безбожно, и мчался потом на слишком высокой для такого состояния скорости, не боясь за свою жизнь. Он для себя жизни не видел, смысл потерял. И глупо это вроде, но поделать ничего не мог. Слабый человек. Всегда себя таким считал.Спустя три месяца таких игр, он впервые проиграл крупную сумму денег. За голову схватился, долг вернуть обещал, и к Намджуну пришёл просить. Даже не смотря на то, что они тогда чувствовали себя вставшими с колен, о них заговорили, их признали, они не были так богаты. Брат был ошарашен, долго хмурился, узнавал условия, выходы искал, но деньги достал. Чимин себе даже представить не может, чего Намджуну это стоило. Он зарекался не играть больше, но солгал и братьям, и себе.Мужчина, которому проиграл Чимин снова, выглядел спокойным, долг не трогал, Чимина поддержал в его горе, посочувствовал. Чимин снова пришёл просить Джуна о деньгах, когда услышал, что брат по телефону в кабинете решает вопросы с кредиторами, за голову хватаясь. Чимин долго думал, долг рос. Отыграться не получалось.Мужчина с цепким холодным взглядом пригласил на разговор. В какой-то момент этой беседы, Чимин отчётливо понимает, что всё это напускное.— Как вы сказали вас зовут? — напрягается Чимин.— Я не говорил, Пак, — улыбается мужчина, маски с которого постпенно сыпятся. — Но пришло время узнать. Правда? Чхве Ту Куан. Приятно познакомиться, Пак Чимин.— Откуда вы знаете моё имя? — глупый вопрос срывается с губ.— Это не сложно. Я многое знаю о тебе и твоей семье. Скажу тебе честно, твоими братьями многие восхищаются. Сами пробились к таким высотам. Но я не разделяю этого восторга, Чимин. В наше время нельзя так нагло себя вести. Нельзя не считаться с авторитетами, которые проверены временем, — Куан покачивает ногой, пристально глядя Паку в глаза.— Я не хочу слушать ваше мнение о своей семье, — свирепеет мгновенно Чимин и встаёт, чтобы уйти, — Я выплачу вам долг. Давайте закончим этот неприятный разговор.— Сядь! — угроза в голосе Чхве слышится отчётливо, но Чимину плевать.— Я ухожу. Я уже сказал, что верну долг! — Чимин разворачивается, чтобы выйти. Но его тут же хватают охранники Куана и сажают обратно в кресло.— Что вы себе позволяете? — выдирается Пак, пока его руки удерживают.— Я сказал тебе сесть. Теперь закрой свой прекрасный рот и послушай меня внимательно, — мужчина достаёт из кармана пиджака складной нож и покручивает его перед собой, заставляя Чимина тяжело сглатывать.— Пусть они отпустят меня! — шипит Чимин. Мужчина лишь кивает, и его охранники отходят от Пака. Тот облокачивается на стол перед собеседником. — Кто вы, чёрт возьми?— Странно, что ты не интересовался этим, садясь со мной за один стол играть. Не менее странно, что ты понятия не имеешь о том, кому принадлежит весь игорный бизнес нашей страны, зато смеешь огрызаться мне. Ты играл на крупные суммы, Чимин. Вместо того, чтобы включить мозг в своей красивой голове до того, как сделать это, ты теперь сидишь здесь и так мило сопротивляешься. Сразу предупрежу тебя, что мне нравится, когда мне сопротивляются. Но в постели, а не в делах, — Чхве смеётся.— Я выплачу долг! — сжав зубы, рычит Чимин.— Вы фактически на грани банкротства.— Что, прости? — недоумение, шок, боль поражения.— Ты прекрасно услышал меня. Если не веришь — все документы перед тобой. Посмотри.Шуршание листов бумаги. Тяжёлый ком в горле, мешающий дышать и здраво мыслить.— Этого не может быть...— Может. Видимо, ваш старший братик не предупредил вас? Никого из вас? Вы катитесь в пропасть. А после того, что произошло сегодня, ты фактически подвёл черту, чтобы столкнуть всех вас туда! — яд, сочившийся в этих словах, буквально отравлял воздух.Господи, как он мог так глупо повестись? Каким долбоёбом надо быть, чтобы запороть всё, к чему они все вместе так долго и упорно шли? Но ведь никто не сказал ему, что они уже давно споткнулись, и были на грани падения.Он лишь добил. Добил.Он зарывается руками в волосы, сжимая их, стараясь удержать себя от паники.Держи себя в руках, грёбаный ты придурок.Он резко стукает кулаком по столу, и глазами, полными ярости, смотрит на того, кто только что осуществил свою мечту — столкнул братьев с трона, пьедестала.— Тварь! — выплюнул сквозь зубы.— Не кипятись, — поморщился собеседник. — У тебя есть шанс всё исправить. Но если ты будешь себя так вести, то я передумаю помогать тебе. И просто закатаю в асфальт то, что останется от тебя и твоей семейки. Вы сами же ляжете в свою могилу.— Не смей...— Закрой рот и слушай меня внимательно, щенок, — свист рассекаемого воздуха, и нож, который собеседник перебирал в руках, вошёл в столешницу прямо перед его кулаком. — Я был королём этого города ещё до того, как вы все ходить научились. И если вы возомнили себя лидерами сейчас, то боюсь вас расстроить, вы всегда были лишь пешками. Шутки кончились. Я даю тебе только один шанс. Ты читаешь условия договора, принимаешь их и спасаешь свою вшивую шкуру, как и задницы своих братишек. Или валишь ко всем чертям прямо сейчас, а завтра утром ты уже будешь под землёй, как и все они.Скрип отодвигаемого стула. Перед ним кидают чёрную папку с бумагами.Он изучал их долгие минуты, а казалось, что прошла вечность. Вчитываясь в каждую строчку, осознавал, что ему предлагают. Он чувствовал, как холодеют его пальцы. Чувствовал, как срывается вниз его душа, понимая, что если братья узнают об этом — они никогда его не простят...Но это единственная возможность спасти их жизни. В том числе спасти их от краха.Он понимал, что подписывает договор с дьяволом, но другого пути не видел.Он не знал, что подписывает всем им не амнистию, а лишь отсрочку...грёбаную, мелкую отсрочку...Король игорного бизнеса тем временем добивает Пака, не оставляя выбора:— Твой младший брат сейчас за рулём угнанной тачки. Мои люди ведут его. Всего один звонок, и его накроет полиция. Выкупить его не сможете. Садят надолго. В тюрьме ему наглядно объяснят кто он и где его место. Если он и выйдет оттуда живым, то сам понимаешь в каком состоянии.Чимин тяжело сглатывает, богатая фантазия услужливо подкидывает картинки, где младший брат сидит в тюрьме, его избивают, издеваются над ним, унижают и ломают его тело и психику.— Твой старший хён. Любимый брат, правда? У вас особая связь. Я заметил. Он мечтает открыть кафе. Ничего не получается? К тому же его бросила невеста, и он погибает от горя. Смешно, такой ранимый. Возможно, хлопоты с любимым делом спасли бы его от депрессии. Он сможет это сделать, как только ты подпишешь бумаги. Иначе ему придётся попрощаться с этой идеей навсегда. И похороню я его первым, чтобы не мучился от сердечных страданий. Видишь, как я великодушен?Чимин сжимает кулаки, страх и боль топят его, заставляя держать рот закрытым, сжимать зубы до скрежета, лишь бы не сдаться прямо здесь, перед этим столом не упасть на колени, пулю в лоб принимая. Тогда им всем конец.— Кто там у нас на очереди? Дальше ещё проще. Намджун первый, кто кинется в пучину отчаяния. Он обанкротил вас. Он не справился. Ты же знаешь, какие последствия будут, когда он поймёт это? Как давно у него были панические атаки?— Сука, — выдыхает Чимин, зарываясь пальцами в волосы. Откуда можно было узнать столько личной информации про них?— Подожди, подожди. У нас ещё Хосок, которого обвинят в финансовых махинациях. Отправится за решётку вместе с младшеньким. Юнги...любит дрифт? Забудет про корону. Хорошо, если живой останется. Это ведь не так сложно. Не знаю, почему Джеймс до сих пор не сделал этого, трусливый осёл. Доступ к вашим машинам абсолютно никем и ничем не ограничен. Как тебе брат-инвалид? Сможешь о нём заботиться? А он захочет жить, сидя в инвалидной коляске, как думаешь?— Заткнись! — Чимин затыкает уши, чтобы не слышать мерзкий голос, пророчащий крах всей его семье.— Открой уши, щенок вшивый, и слушай меня дальше! — Чимин чувствует, как его руки насильно отдирают от ушей и держат, чтобы он снова не закрыл их. — Тэхёна за решётку засадить можно хоть сейчас. Правда, вашему педику там может даже понравится. Придётся стать пассивом, но думаю, он справится. Пустят по кругу. С Чонгуком на пару. Видео тебе пришлю. Чтобы смог сам себе пулю в висок пустить. Только спасать тебя уже будет некому, правда?Дикий смех разрывает мрачную комнату и что-то внутри Чимина окончательно обрывается. Он себя сейчас чувствует палачом своих же братьев. Тех, кто семьёй ему стал. Тех, в ком смысл жизни увидел, когда продолжать уже не хотелось. Тех, кто поддержал, за руку взял, опору дал. И он их всех подвёл. Привёл их в ловушку, в западню.Чимин помнит тот день так детально, будто это происходит прямо сейчас с ним. Он открывает глаза и не чувствует холода плитки, на которой лежит. У него ощущение, будто все внутренности разорвало. Дышать тяжело, горло болит от рвотных позывов. Голова кружится.— Какой же ты слабак, Чимин, — шепчет сам себе и глаза снова прикрывает, ища спасение в темноте. Но спасения нет даже там. Когда он слышит сильный стук в дверь, он надеется, что это стучит его сердце в ушах, предупреждая, что скоро остановится. Но стук не прекращается, а он всё ещё дышит. Он с трудом открывает глаза и буквально ползёт, чтобы открыть дверь.Первым в его квартиру врывается Джин, тут же сползающего по стене брата подхватывая.— Чимин! Чим! — Джин не на шутку встревожен, как и все пятеро братьев за его спиной. Все в сборе.— Простите меня, — хрипло шепчет Чимин, прежде чем снова отключиться.— Твою ж мать! — последнее, что он слышит, сползая сознанием в темноту.***Хосок отчётливо видит по документам, что все контракты, составленные с липовыми фирмами, а значит и все теневые схемы, идут под широкой росписью Пак Чимина. Хосок не верит, проверяет, концы отслеживает. Но всё подтверждается. Так или иначе, к каждой схеме приложена рука Чимина. Непонятно, как они не замечали этого. Хосок в ярости. Он на себя злится, ругает в беспечности, ругает в непрофессионализме. Он злится на брата, не понимая, что заставило его подставить тех, кого он называет семьёй. Из-за денег?Чауми наблюдает за своим начальником, чуть ли не волосы на себе рвущим сейчас, и кусает губы. От невозможности помочь, поддержать. Чон Хосок не похож на человека, который нуждается в типичных подбадривающих словах или, упаси боже, этим равнодушным по сути и мелочным «всё будет хорошо». Чауми не из тех девушек, что влюбляются в своих руководителей. Она убеждена, что не умеет вовсе флиртовать и в мужчинах ценит ум, но вот такой характер бешеный уж точно не считает идеалом. Её начальник очень привлекательный мужчина. Но она так боится его, что и мысли даже не допускает о нём, как о потенциальном мужчине. Пока вдруг не замечает за собой, что засматривается. Засматривается, когда он сосредоточенно в бумаги вчитывается, зависает на нём, когда он хмурится так грозно. Дотошный до жути, но она видит результаты этой придирчивости. Видит его профессионализм, который он сейчас отрицает из-за того, что был слеп к событиям прошлого. Видит его дисциплинированность и выдержку. Видит в нём мужчину, а не мальчика, и вдруг понимает, что за ним, как за каменной стеной. И от этих ощущений у неё будто линзы меняются. Она видит в нём Мужчину. Это конец.На балу, танцуя с ним, чувствуя его рядом, она ощущает такое притяжение к нему, что голова кружится и ноги подкашиваются. Но его грубый ответ заставляет её вспомнить, кто она. Чауми долго себя ругает, выбивает из своей головы мысли о нём, в прямом смысле поколачивая себя по макушке иногда. Вздыхает, но не может перестать смотреть на Хосока.Она не знает, зачем подошло вдруг, когда он ругал себя и Чимина, и обняла внезапно. Не знает, как решилась на это. Не знает и то, почему боль его почувствовала, которую он за агрессией так искусно прячет в этот момент.Хосок застыл, замер. Дышать перестал. Руки так и остались вытянутыми вперёд, как он жестикулировал, матами кроя Пака и свою тупость. Он чувствует, как хрупкое тело Чауми прижимается к нему, обвивая его руками. Чувствует её дыхание на футболке прямо возле сердца. Он зависает, прислушиваясь. К своим ощущениям, к напряжению, вмиг куда-то отступившему. И к сердцу, которое с новой силой застучало, ускорив бег теперь.— Вы справитесь, — шепчет она ему, не поднимая лицо.Хоуп опускает осторожно руки, слегка приобнимет девушку, принимая поддержку. Они стоят так какое-то время, не считая минуты. Чауми первая отрывается от него, смущенно глаза пряча, но Хо из кольца рук её не отпускает. Смотрит внимательно на неё сверху вниз и рукой подбородок приподнимает, заставляя смотреть в глаза. Молчит, вглядываясь. Мозг вопит, что он придурок, раз сейчас тратит время на пустую ерунду. В такой критической ситуации надо действовать быстро и холодно, принимая решения, реализуя их, а не в сопли розовые погружаясь. А вот другая его часть, та самая, которую сломал, под замок посадил, выглядывает сейчас, будто росток из-под земли при первых лучах солнца.Хосок неожиданно для них обоих наклоняется и целует Чауми. Поцелуй получается сухим, в надежде, что сломается магнит внутри. Что не ёкнет ничего, и он отпустит её, замяв всё это. Но мягкое касание её губ отдаётся в нём вдруг тысячами осколков стены, за которой прячутся все эмоции. Ещё одно прикосновение и он чувствует, как притяжение нарастает, вместо того, чтобы уйти, лавиной накрывает и отключает холодную логику. Чауми отвечает на поцелуй, осторожно, робко. Когда Хосок обхватывает её голову, слегка сжимая волосы, и тянет на себя, заставляя открыть сочные губы и впустить его язык, она тихий стон ему в рот выдыхает и на носочки встаёт, утягиваемая в жар поцелуя. Хо прижимает её к себе, талию обхватывает. Она опускает руки на его плечи, ища опоры, а он тянет её за собой, садится на стол рабочий, чтобы ей удобнее было, чтобы не тянулась так высоко, и вжимает девушку в своё тело, поцелуй не разрывая. Он меняет темп, то жадно губы её сминая, то до безумия нежно и медленно языком ведя, будто вальс танцует. Скромная тихая Чауми так жарко откликается на его поцелуй, что у него внутри пожар горит, который тушить один не хочет, только с ней делиться. Её руки зарываются в его волосы, слегка царапая ноготками кожу голову. Тело прогибается от его прикосновений. Он отрывается от неё, заглядывает в глаза, которые она не сразу может открыть, выравнивая дыхание. Он ждёт, когда её ресницы распахнутся, и ловит дикий поток страсти в зрачках, пока она не успевает спрятать всё это. Он обхватывает её подбородок пальцами, притягивая ближе, вглядываясь, будто стараясь убедиться, наслаждаясь. Она прикусывает губу, возможно хотела бы скрыть сейчас своё притяжение к нему, но поздно уже. И нет сил сопротивляться.Он молча подхватывает её на руки, заставляя обвить ногами его талию, и снова сминает её губы, сжимая руки на её бёдрах. Она стонет тихо, но так откровенно, что он готов взять свою помощницу здесь же. Хоуп будто проверяет её на выдержку. Они целуются неотрывно, словно оба ждали этого вечность.В спальне он опускает её на кровать, опрокидывая, сверху нависая. Чон снова смотрит ей в глаза, будто даёт шанс отказаться от продолжения, но она тянет к нему руки и за шею притягивает к себе, требуя поцелуй. Её руки тут же начинают блуждать по его телу, забираясь под футболку, поглаживая пресс стальной и поджарое тело. Хосок раздвигает коленом её ноги шире и скользит рукой под нежное платье, заставляя его собираться волнами, задираться и мешать. Его пальцы гладят, давят, горячий след оставляя, обещая больше. Чауми приподнимается, помогая снять с себя платье, и тянет с него футболку. Оба замирают, наслаждаясь тем, что видят. Хосок спускается взглядом по телу Чауми, недоумевая, как не видел этого под одеждой офисной. Гибкая, стройная, подтянутая. Она не выглядит сейчас перед ним скованной, замкнутой. Он тянется к ней и рукой мягко ведёт от запястья к плечу, поддевая лямку кружевного бюстгальтера, тянет её вниз. Чауми замирает на секунду, когда горячие пальцы Хосока оставляют её грудь обнажённой.Спортивные штаны уже не скрывают совсем его возбуждения, а то, как Со скользит по его телу взглядом, тяжело дыша, заводит ещё больше. Чон снимает остатки одежды, и ловит восхищение в её глазах. Улыбается, тянет на себя оставшуюся на ней часть белья.— Не хотелось бы рвать их, — шёпотом ей на ушко, обжигая пальцами внутреннюю сторону бедра. Чауми отвечает стоном, потому что его пальцы тут же погружаются в неё, нежно, медленно, но уверенно.Хосок ведёт её за собой, как в танце, заставляя извиваться, простыни сжимать и глаза жмурить от удовольствия. Он раскрывает её широко, между её ног встаёт и резко дёргает на себя, приподнимая её таз. Она смотрит, как он, удерживая на весу её бёдра, припадает губами к ней, ведя по клитору языком. Чауми вскрикивает, но глаза закрыть не может, наслаждается картинкой перед собой так же сильно, как и ощущениями, которые ей дарит её начальник. Он сжимает её тело руками, оставляя лёгкие следы, и будто пьёт её. Она удерживает себя, сжимая кулаки и дрожит.Он прекращает всё так же внезапно, как и начал, опускает её тело и нависает сверху, придавливая своей тяжестью, целует, посасывая её губы так же, как только что ласкал её лоно, и резко входит в неё.— Хосок! — стонет Чауми, едва отрываясь от его губ. Она смотрит в его глаза и напряжение в теле нарастает стремительно только от того, как он смотрит в ответ. Она чувствует животную страсть, чувствует его властность, и в то же время поток небывалой нежности, которой она уж точно не ждала от этого мужчины. Хоуп ритмично входит в неё, даже не давая времени привыкнуть. Она чувствует лёгкий дискомфорт, который быстро сменяется волной удовольствия. Хочется закрыть глаза, но его взгляд, будто не позволяет ей сделать этого.— Хосок, ещё! — шепчет она, когда его рука обхватывает её попку, приподнимая, притягивая ещё ближе к своему телу. Он ускоряет движения, её руки судорожно сжимают его бицепсы, чувствуя под пальцами напряженные мускулы. Чауми стонет его имя и волной поднимается под ним, чтобы чувствовать его ещё глубже в себе, ногой обхватывая его.— Потрясающе красивая, — глухо, едва шевеля губами, говорит он, и Чауми срывается. Она сжимает его в себе, выгибаясь так сильно, что он видит её рёбра, по которым хочется вести пальцами, перебирая, словно струны. Опадает вниз, тяжело дыша, когда он выходит из неё с громким хлюпаньем, так пошло разносящимся по спальне, и переворачивает на живот. Обхватывает, приподнимает и поглаживает торчащую теперь к верху попку. Её ноги подрагивают, пока его губы касаются разгорячённой кожи ягодиц, оставляя поцелуи. Он входит в неё медленнее, но начинает сразу быстро двигаться в ней, сжимая бока, натягивая на себя расслабленное тело. Чауми чувствует, как снова возбуждается и растекается под ним от ощущений.— Не смогу, — шепчет она, утыкаясь лбом в скомканные простыни.— Сможешь! — уверенный голос, пробирающий до мурашек, и он опускает руку ей на клитор. Её ноги раздвигаются шире, она сама насаживается на него, забывая себя под его руками. Хосок ускоряет движения, рычит от возбуждения. Он взрывается внутри неё, она чувствует, как заполняется презерватив, чувствует толчки внутри и содрогается новым оргазмом практически одновременно с ним.Соскальзывает с него, безвольно распластавшись на смятом белье, мокром теперь. Он встаёт, стягивая контрацептив, и ложится рядом, прижимая её к себе. Влажные горячие тела сплетаются, как единое целое. Она прикрывает глаза, слушая его быстро успокаивающееся, в отличие от неё, дыхание. Его ладонь лежит на её плоском животе, даря тепло. Тело всё ещё подрагивает и теперь мёрзнет. Но рядом с ним она не чувствует холода. Нет смущения, нет сожалений. Сейчас из ощущений остались только удовлетворение и счастье.***Намджун везёт Монкут по ночной столице. Она так и не спросила ни слова о том, что произошло.— Перекусим где-нибудь? — спрашивает Джун, не понимая, вызвано ли её безмолвие отсутствием интереса к нему или вежливостью к личным границам.— С удовольствием. Проголодалась, пока ждала своего рыцаря после битвы с драконами, — улыбается Мун и ведёт рукой по волосам Намджуна.Они ужинают в круглосуточном фастфуде, наслаждаются друг другом и едой. Намджун понимает, что рядом с ней чувствует себя живым, и эти эмоции заставляют его одновременно радоваться и напрягаться. Она так и не сказала, почему приехала к нему вчера, почему плакала. Они проводят вместе настолько потрясающий день, что Джуну всё это кажется сказкой. Последнее его свидание было в дорогом ресторане, с девушкой, которая ни за что не позволила бы себе фастфуд, и не стала бы есть в такое время. Она бы ни за что не одела на себя рваные джинсы, и уж точно устроила ему бы истерику после такого вечера, какой был у них сегодня. И Намджун отчётливо понимает, что сорвал свой личный джек-пот. Но почему внутри тогда дёргают какие-то смутные сомнения и подозрения? Он отмахивается от них, отдавая всё внимание девушке перед ним. Его Принцессе.Уже дома, она первой обнимает его и неотрывно целует. Он обхватывает её руками, сжимая, наслаждаясь её близостью, и тянет в сторону душа. Вещи летят на пол хаотично. Поцелуи из нежных становятся резкими, жадными. Под струями воды, смывающими этот день, они ласкают друг друга, будто не виделись целую вечность. Он берёт её, грубо прижимая к мокрой стене, наматывая её волосы на кулак. Она стонет под ним, выкрикивает его имя, сама насаживается, прося больше и сильнее. Он целует нежно, когда выносит её из душа, а она снова просит жёсткости, кусая его губы, плечи.Он зверя с цепи отпускает и набрасывается дикой похотью. Она оставляет следы на нём, будто боится, что он забудет. Он метит засосами и укусами, чтобы помнила, что отныне она для него вся. Он берёт её всю абсолютно, она отдаётся ему вся абсолютно. Вся им заполняется, пропитываясь его запахом.Они засыпают уже под утро, измождённые, уставшие и переплетённые телами и душами.Когда звонит телефон, Намджун хочет выбросить его в окно, послать всех к чертям и продолжать сжимать в своих объятиях свою принцессу, которая ночью дикой львицей была с ним. Но телефон не замолкает и Джун встаёт, чтобы ответить.— Да! — хрипит он со сна.— Где тебя носит, блять! — орёт ему в трубку Юнги. — Поднимай свою задницу и быстро к Чимину!— Что случилось? — напрягается Джун, отодвигая на потом выговор брату за тон разговора.— Ты сообщения не читал, как я понимаю, — рычит Мин, попутно матеря кого-то на дороге. — Я заеду сейчас, у тебя десять минут.***Чимин приходит в себя, слыша, что братья ругаются между собой, хоть и пытаются делать это не слишком громко.— Какого чёрта вообще ты не сказал ни слова? — рычит Юнги.— Ты сейчас пытаешься во всём меня обвинить? — судя по тону голоса, Хосок на грани.— Вы можете заткнуться сейчас, пока Чимин в себя не придёт? — шипит на них Чонгук.— Хосок, какого чёрта ты молчал, если узнал всё это? — Тэхён говорит холодно, но это даже страшнее, чем когда брат кричит.Чимин жмурится, открывает глаза и натыкается на внимательный взгляд Джина, который сидит возле него.— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Джин, а Чимин пытается понять по голосу брата на сколько тот ненавидит его.— Лин! — хрипит Чимин, еле выдавливая слова.— Тише, сейчас всё решим, мы всё выясним, — пытается успокоить его Джин и поворачивается, чтобы крикнуть братьям. — Принесите воды! Быстро!— Как ты? — подбегает к ним Чонгук со стаканом воды в руках.— Помолчи, дай ему прийти в себя, и потом мы будем разбираться с произошедшим, — тяжело вздыхает Джин.— Лин жива? — повторяет Чимин, делая глотки воды, пытаясь унять боль в горле.— Чимин, — осторожно начинает Джин.— Просто скажи мне, что она жива? — Чимин хватается холодными пальцами за кофту Джина, умоляюще глядя в сожалеющие глаза брата.