No more dream

Глава 36.

Воскресенье начинается рано и напряжённо.— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — напряжённый рык Эмили заставляет Сокджина дёрнуться и обжечься. Девушка наблюдает, как её возлюбленный мило проводит утро с какой-то девчонкой, занимаясь любимым делом — готовкой. Ревность взмывает бомбой, заставляя желать выцарапать глаза мелкой пигалице.— Айщ! — шипит Джин, тут же подбегая к раковине, чтобы подставить обожжённую руку под струю холодной воды.— Эмили? — ошарашенно смотрит на разъярённую девушку, стоящую в дверном проёме со сложенными на груди руками, Лин.— Лин? — не менее удивлённо спрашивает Эмили, немного расслабляясь, но всё ещё хмурясь. Она подходит к Джину, чтобы посмотреть как его рука, и поцеловать обожжённый участок кожи, зализывая рану языком.— Доброе утро, моя ревнивая львица, — улыбается Джин, притягивая её ближе к себе. — Мы просто готовим завтрак с мелкой.— Прости, — шепчет она, закусывая губу, поглаживая место уже практически сошедшего ожога. — Где аптечка? Давай намажем...— Я боюсь спросить, что ты себе придумала? Твой голос звучал так гневно, — Джин зарывается в её мягкие волосы, целуя в макушку.— Вы...вместе? — Лин пытается не выдать голосом, что шокирована, но получается плохо.— Доброе утро, — на пороге кухни появляются Чимин и Хосок.— Доброе, — улыбается Джин братьям, обнимая крепче Эмили.— Боже, сотри с лица эту улыбку, на весь дом слышно было ваше примирение, — ворчит Чимин, подходя сразу к кофемашине.— Чимин, с каких пор ты стал такой завистливой сукой? — выглядывает из-за плеча Джина смеющаяся, но покрасневшая Эмили.— А ты, как была дерзкая до безобразия, так и осталась. Никакого воспитания! — закатывает глаза Пак, и садится за стол, делая большой глоток обжигающего напитка.— Намджун ждёт всех в кабинете, так что взяли кофе и пошли дружно. Женщины ваши если готовить умеют, пусть доделают завтрак, — спокойно заявляет Хосок, наливая себе стакан воды и запуская кофемашину.Джин выключает плиту, целует Эмили под ворчание Чимина и странное хмыканье Хосока, и уходит в кабинет вместе с Хо.— Иду, иду! — бурчит Чимин в ответ на вопросительный взгляд Хосока. Он делает вид, что наливает ещё кофе, а сам ждёт, когда братья выйдут. Резко притягивает к себе Лин и жадно целует её, сжимая при этом её прекрасную пятую точку, которая так и манит его. Он всю ночь плохо спал из-за возбуждения и провалился в гулбокий сон только под утро. А открыв глаза, понял, что Лин уже на кухне, и не ошибся.Он слышит покашливание Эмили, продолжающей готовить завтрак, еле отрывается от девушки и оставляет последний лёгкий поцелуй на её милом носике.— Не грусти без меня, — выходит из кухни Чимин, кидая на ходу, — если у тебя кашель, Эмили, то выпей что-то от простуды и держись подальше от Лин. А если ты просто стерва бесстыжая, какой и была всегда, то заткнись.В спину он слышит лишь смех, и сам тоже улыбается.Чимин последним входит в кабинет. Все братья уже в сборе. Он делает глоток кофе на ходу и давится, замечая, что Тэхён лежит на коленях Чонгука, премиленько обнимаемый.— Что за нежнятина с самого утра? — откашливается он, стирая кофейные капли с лица.— Мы теперь вместе, — смущаясь, но ярко улыбаясь, заявляет Чонгук, тут же утыкаясь носом в макушку своего хёна, лежащего у него на коленях.— Да. Официально, — самоуверенно улыбается Тэхён, наслаждаясь близостью любимого парня.— Я думал мы так рано подняли свои задницы в воскресенье, чтобы детали плана сверить, а не чтобы хуями, то есть отношениями мериться, — зевает Юнги, жалеющий, что не взял с собой плед. — И вообще, могли бы всем кофе принести.— Эмили будет жить с нами, — спокойно заявляет Джин, наблюдая за реакцией братьев.— Да вы охуели в конец! — отшвыривает ручку Намджун, отталкивая бумаги, подготовленные им, чтобы пробежаться ещё раз по плану, который они должны реализовать сегодня. — Что происходит?— Спокойно. Мы можем обсудить это после, я просто решил сразу сообщить, чтоб вы успели это как-то переварить, — прячет улыбку Ким старший в кружке.— Ты похож сейчас на кота, обожравшегося сметаны, ю ноу, блять? — ворчит Чимин.Джин смеётся, заливисто. Братья все смотрят на него ошарашенно. Давно не видели его таким.— Прошла всего одна ночь. Она что там с тобой делала, что ты сияешь, и уже в дом наш её забираешь? — тычет пальцем в смеющегося брата Намджун.— А ты не слышал, как они мирились? — вопросительно приподнимает бровь Чимин.— У нас с ним звукоизоляция в комнатах, придурок. Я всем вам говорил, что надо ставить. Но кто-то же у нас упёртый осёл, — хмыкает Юнги, отворачиваясь к телефону. Он с самого утра переписывается с Доён. И это уже так привычно, что даже не удивляет.— Давайте прекратим сейчас обсуждение наших личных жизней и вернёмся к тому, что ждёт нас сегодня, — хмурится Намджун, и все замолкают, откладывая шуточки и телефоны. — Буквально через несколько часов нам предстоит провернуть непростую схему. Повторим план действий и созвонимся со всеми, чтобы уточнить готовность.***Все нервничают, но виду не подают. Сонун забирает Лин, напряжённо желая удачи Чимину. Эмили не знает ещё, что именно происходит, но чувствуя опасность, лишь молча обнимает Джина и уходит в их комнату.— Мы не можем рисковать тобой! — возмущается Джин, глядя на Намджуна.— Можем. Иначе всё может сорваться. Им нужна нажива, они её получат, — спокойно отвечает Джун.— Но мы даже не пробовали, чтобы так утверждать! — пытается остановить его старший брат, кажется единственный, кто не принимает того факта, что риск сейчас оправдан.— У нас может не быть второго шанса. Это ловушка. Мы понимаем это. Если мы на неё не клюнем, какова вероятность, что они повторят ход? Или что нам дадут осуществить этот манёвр? Сейчас всё будет зависеть только от быстроты наших реакций, от нашей команды и от удачи, которой, надеюсь, нас не лишили высшие силы окончательно, — Намджун расправляет лацканы пиджака, смотрясь в зеркало.— Он прав. Я пойду с ним, — Юнги похрустывает пальцами рук.— Почему ты? Если идёт Намджун, то с ним иду я, — упирается Джин.— Не логично. А всё должно быть именно логично, — хмыкает Хосок. — Если туда идёт Джун, то туда категорически запрещено идти в первую очередь Чимину. Мы должны продолжать играть, что ничего не знаем. Туда может пойти только Чонгук. Потому что он отвечает за дилерские центры и логично, что...— Нет, исключено! — рычит Джун, тут же оборачиваясь. — Младший останется с вами.— Нельзя. Ты не можешь идти один, — возражает Юнги.— Могу. Нет необходимости подставлять больше людей, чем надо, — Намджун свирепеет.— Джексон, ты в курсе что он собрался идти на это? — кричит в трубку Джин.— В курсе. И он прав, что собирается это делать один, — получают братья ответ. — Почему ты не сказал? — устало спрашивает Юнги. — Опять тайны?— Вы были бы против. Я знаю, что вы хотите меня подстраховать. Как и я хочу вас защитить, — Намджун спокоен, чего не скажешь об остальных.— Джексон, вы будете прикрывать его?— Конечно. Что за вопрос.— Ты готов? — голос в наушнике звучит отчётливо, Джун кивает едва видно, и садится в автомобиль. Он сжимает руки в кулаки, чтобы унять волнение. Делает глубокий вдох, выдох и успокаивается. Успокаивается, потому что сейчас он один. Если убьют его — он просто не справится, но уже не сможет это исправить. Если бы под угрозой был кто-то из его братьев, он бы сходил с ума от волнения.События того вечера будто включили таймер на бомбе, которая заложена была давно. Возможно, поступи они как-то иначе, всё пошло бы по-другому, может даже лучше и спокойнее. Но рассуждать о том, что могло бы быть — бессмысленно.Намджун останавливает машину перед складом, осматривает слабо освещённый вход, где пока ещё тихо, и всматривается в темноту, куда не достают фары. Интересно, там уже есть кто-то или пока что пусто? Он отгоняет лишние мысли прочь, глушит мотор, выключает фары и выходит из машины, поправляя пиджак. Сейчас бы закурить, да не курит.Он достаёт сотовый, набирая номер и слушая спокойные гудки. Собеседник не отвечает, но Намджун знает, что ответа быть и не должно. Он прислушивается и, улавливая звуки моторов, успокаивается и убирает мобильный, вглядываясь в ночную мглу. Яркий свет фар освещает склад и одиноко стоящую перед ним фигуру. Водитель фуры моргает фарами три раза, и Намджун достаёт из кармана пиджака кожаные перчатки. Одевает их, быстро подходя к двери, и стучит пару раз. Ему тут же открывают, приглашая пройти, и он скрывается внутри холодного помещения.Дальше происходит то, к чему они были практически готовы. Пока фуры выстраиваются в ряд, на заднем ходу подъезжая к пандусу погрузки, Намджун подаёт лишь один гудок Джексону, и камеры наблюдения отключаются. Всё происходит так быстро, что те, кто создал эту ловушку, матерятся громко и судорожно.***— Пошли, пошли, пошли!!! — орёт мужчина, обычно спокойный и холодный. — Шевелите своими задницами!— Что происходит? — удивлённо смотрит более молодой мужчина, дрожащими руками обновляя браузер компьютера, показывающий лишь чёрный экран.— Вас облапошили, идиоты! — орёт явно главный из них. — Твари! Я тебя лично убью, если твои идиоты не исправят эту ситуацию немедленно!***— Они подъезжают, готовься. Мы всё успели. Держись, — слышит Намджун голос в наушнике. Он тут же отключает его, избавляясь от устройства, стягивая перчатки, и поторапливает людей, закрывающих склад.— Всем стоять на месте! Не двигаться! Руки за голову! — вой сирен, рёв мужского голоса в рупор, топот ног, и направленные на него и нескольких его сотрудников пистолеты, вызывают у Намджуна лишь злую улыбку.Он стоит, покорно сложив руки за голову и спокойно ждёт, когда главный клоун этого представления соизволит зайти в складское помещение. Намджун присаживается на край стола.— Не двигаться я сказал! — слышит он нервный вопль молодого парня и смеётся в ответ.— Господин...полицейский, я всего лишь присел. Весь день на ногах. Работа, знаете ли. Устал, — Ким выглядит таким спокойным, что полицейский, направляющий в него оружие сейчас сомневается в его психической адекватности.— Где он? — рычит мужчина, появление которого так ждал Намджун.— Какая приятная встреча, господин комиссар, — спокойно говорит Ким, стирая с лица улыбку.— Где контейнер, щенок? — подходит к нему, брызжа слюной в лицо, Чой Хён.— Контейнер? Какой контейнер, господин комиссар? — не отстраняясь, холодно уточняет Джун.— Контейнер министерства. Где он? Отвечай! — рычит комиссар, хватая улыбающегося генерального директора за пиджак.— Вы так прекрасно уведомлены о делах нашей компании? — нарочито удивлённо спрашивает Намджун, пытаясь убрать подальше желание убить этого человека здесь же.— Ты сядешь у меня, Ким. И надолго! Вместе со всей своей вшивой семейкой! — шипит ему в лицо комиссар.— В чём вы обвиняете меня, комиссар? Я имею право на звонок адвокату. На каком основании вы врываетесь на склад моей компании, и угрожаете мне и моей семье? — уже не скрывая злость, спрашивает Намджун, опуская руки, и отталкивая от себя комиссара.— Поговорим об этом в участке! — свирепеет ещё больше Чой.— Какая жалость. Так вышло, что мой адвокат уже здесь. И я хотел бы, чтобы вы озвучили причины, по которым собираетесь отвезти меня в участок, господин комиссар, — сталь голоса Джуна заставляет полицейских замереть, нервно переглядываясь.— Добрый вечер! — голос из-за спины комиссара заставляет того обернуться. — Ч адвокат господина Ким Намджуна, разрешите представиться?— Он едет в участок на основании подозрений в участии в преступной деятельности, — тут же возвращает холод голосу Чой Хён, сжимая кулаки, чтобы успокоиться.— На данный момент у вас нет никаких доказательств для вынесения подобных обвинений господину Киму. Вы можете только вызвать его на допрос. В письменном виде. Но для задержания вы не имеете никаких оснований, господин комиссар, — поправляет очки молодой мужчина, мило улыбаясь, чем ещё больше раздражает Чой Хёна.— Твари! — шипит комиссар. — Я доберусь до тебя! — поворачивается он к Намджуну, и выходит из склада, оставляя недоумевающих мужчин в форме, которые не знают, что теперь делать.— Какого чёрта вы там стоите? — слышат они дикий ор и, заметавшись, всё-таки покидают складское помещение.— Благодарю, — пожимает руку адвокату Намджун. — Думаю, не последний раз видимся.— Обращайтесь. Господин Ха предупредил меня о том, что нам с вами ещё придётся поработать. Но детали, я думаю, стоит обсудить в более подходящее для этого время суток? — снова улыбается адвокат.— Да, конечно. Ещё раз спасибо. И доброй ночи, — прощается Намджун.Ким набирает номер Джексона, закрывая дверь склада, оставляя охрану убирать последствия нашествия.— Всё прошло гладко? — чуть нервно уточняет Джун.— Да. Контейнера уже на месте. Основной груз ещё в пути, хвоста нет. Оторвались. Твоих отпечатков на нём тоже нет, уже проверили, — заверяет его Джексон.— Отлично. Вы видели уже что внутри? — зарываясь рукой в волосы, спрашивает Намджун, откидываясь на спинку сиденья в машине.— Нет. Вскрывать будем уже на месте. Братья ждут тебя. Мы будем на связи. Давай домой.— Уже еду, — заводит мотор Намджун. — Так долго готовились и так легко прошло.— Сильно нервничал? — усмехаются на том конце провода.— Прилично, — улыбается Джун, кидая взгляд в зеркало заднего вида. — Твои ребята сработали шикарно. Без вас не получилось бы.— Без тебя тоже. Они бы отпустили фуры. Им нужны были твои отпечатки или кого-то из братьев на контейнере и его содержимом. Они пытались пустить хвосты за фурами. Одну догнали. Но там же не то, что им надо. Ты бы видел лица полицейских. Надо было на камеру снимать, — смеётся Джексон.— Отлично придумано про фуры-пустышки, — расслабленно ведёт машину Джун.— Да. Как и то, что делать это надо было в воскресенье. Они действительно не ожидали. Тем более не ожидали, что нужна будет погоня. Ни машин, ни людей. Они просто профукали... — голос Джексона довольный и гордый.— За мной хвост! — резко прерывает его Ким.— Сколько? — в миг становится серьёзным Ван.— Я пока вижу только одну машину, — напряжённо отвечает Намджун, добавляя скорости.— Постарайся уйти от них. Но если не получится, я сейчас свяжусь с Ха, чтобы он предупредил адвоката. Мы видим где ты, отправляю ребят на помощь.— Отключаюсь, руль на такой скорости привык двумя руками держать.Намджун правда думал, что они легко отделались. Он гордился мозгами команды Джексона, да и своими братьями тоже. План продумывали вместе. Он казался сложным. Детали, которые надо было выполнить просто молниеносно, на которых можно было накрыться медным тазом и провалить всё. В итоге прошли гладко. Но теперь он летел со скоростью, при которой прав лишают, пытаясь оторваться от преследователя. И ладно бы на своей гоночной любимице ехал, но нет же, не на заезд собирался, на дело. Выжимая все соки из мерседса, стараясь соблюдать хоть какие-то правила дорожного движения, Намджун двигался в сторону выезда на автостраду, когда прямо перед ним резко затормозил чёрный затонированный внедорожник, заставляя Джуна выкрутить резко руль, пытаясь избежать столкновения.— Твою мать! — зашипел Джун, видя, что летит с высокой скоростью прямо в отбойник.***— Вместо того, чтобы справиться с заданием, ты погрязла в любовных разбирательствах! — мужчина смотрит на неё с презрением, как ей кажется. — Вы отстранены от дела и отправляетесь в отпуск до выяснения обстоятельств.— Послушай...те меня! — истерично кричит девушка, пытаясь успокоиться. — Вы не понимаете, что сейчас можете совершить огромную ошибку!— Это вы не понимаете, мисс...— Господин министр! Привели, — распахивается дверь, прерывая разговор.— Давай его сюда, — поворачивается к вошедшему мужчина, только что кричавший на девушку перед ним. — С тобой у нас разговор закончен.Девушка выходит, едва сдерживая слёзы, пытаясь увидеть глазами того, ради кого здесь в такой поздний час. Она видит его и еле сдерживает крик, закрывая рот рукой.***Намджуна вводят в кабинет в наручниках. На его лице несколько ссадин и кровоподтеков. Перед ним строгий пожилой мужчина в отличной физической форме. Его губы сжаты в узкую полоску.— Присаживайтесь, Ким Намджун, — его тон не терпит возражений, да Намджун и не пытается сопротивляться, пытается понять, что происходит. Наручники снимают, Ким потирает, затёкшие слегка, запястья и садится на предложенный ему стул. Сопровождавший его мужчина выходит. Ким тянется к лицу, чтобы стереть кровь.— Меня зовут Чон Чжэ Ин, — медленно, с расстановкой говорит мужчина, сверля холодом взгляда нутро души. — Я возглавляю национальную разведывательную службу нашей страны. Сегодня на одном из складов вашей компании должны были обнаружить контейнер с огнестрельным оружием. Но из-за ошибки нашего агента и нелепой случайности, всё пошло не так. Где находится сейчас контейнер с оружием?— Господин Чон, я с уважением отношусь к вашей должности и проводимой вами работе, но я хотел бы пояснений. Насколько это возможно, — тяжело сглатывая, говорит Намджун после минутного молчания, пытаясь переварить услышанное.— Намджун, — устало выдыхает пожилой мужчина, усаживаясь в широкое кожаное кресло, — сейчас уже ночь воскресенья. Я давным-давно хотел бы отдыхать дома, если бы вы не сорвали мои выходные. Давайте начистоту? Вы пешка в опасной игре. Вы и ваши братья. У вас есть три выхода из сложившейся ситуации. Вы можете выйти из этого кабинета, отказав мне в сотрудничестве, и не получите мою поддержку против борьбы с министром и Чхве. Тогда мы встретимся с вами при наилучшем для вас раскладе — в зале суда. Вы пойдёте под следствие, как соучастник в деле против национальной безопасности страны. Сами подумайте, чем это для вас закончится. Преступление национального масштаба. При наихудшем для вас раскладе, я увижусь с вами на кладбище, потому что вы умрёте от руки министра или Чхве. И третий вариант. Вы остаётесь здесь и слушаете меня внимательно, подписывая договор о сотрудничестве с нашей разведывательной службой.У Намджуна шумит в ушах. Он смотрит в недоумении на мужчину перед ним, честно пытаясь сконцентрироваться на сказанных им словах. Что вообще происходит? В какой момент они с братьями свернули не туда, что сейчас он находится в кабинете министра, где его обещают посадить в тюрьму за преступления национального характера?— Дело масштаба национальной безопасности? Что происходит? — ошарашенно переспрашивает Намджун.Министр хмурится, разглядывая Намджуна.— Зачем вы вообще влезли в это. Всё было бы проще, — вздыхает он и нажимает на кнопку селектора перед собой. — Она ещё здесь? Я сейчас приведу его.С этими словами министр встаёт, поправляя пиджак, и выходит из-за стола:— Я оставлю вас наедине.— С кем? — встаёт Намджун.Но министр молча выходит, кивком головы приказывая ему идти следом. Они идут по длинным коридорам, Намджун даже не пытается понять куда. Ему уже сказали, где он. И это не то место, откуда его смогут вытащить адвокат или люди Джексона.Перед министром открывают дверь. Он входит. Джун следом.— У вас полчаса. Если за это время он не выберет правильный вариант, ты знаешь последствия, — холодно говорит министр и выходит, оставляя Намджуна наедине с той, от взгляда которой он чувствует, будто ему пулю пустили прямо в сердце. Он задыхается. Дверь закрывается.— Здравствуй, Джун, — кусая губы, говорит девушка, а Намджун изнутри кровью истекает, не понимая, не веря.— Монкут? — выдыхает он.— Ты ранен? — она встревоженно подходит к нему, не смея прикоснуться.Они молча смотрят друг на друга. Он — тонет. Она — не знает как спасти, отчаянно желая этого.— Я смотрю, тебе понравился мой подарок? — хрипло выговаривает Джун. Монкут автоматически хватается за кулон, висящий на шее. Золотая изящная корона. Её знак. Её имя.— Очень, — тихо отвечает она, не отрывая от него взгляд.— Ты ничего не хочешь мне объяснить? — его руки слегка подрагивают от желания коснуться её, чтобы узнать, что это неправда. Не она.Она молчит какое-то время, тяжело сглатывает и отворачивается. Рукой показывает на кресло, стоящее в кабинете, больше похожем на комнату отдыха, и сама садится на стул недалеко от него.— Намджун. Я — агент национальной разведывательной службы. Работаю в проекте по устранению особо опасной группировки, занимающейся поставкой огнестрельного оружия и боеприпасов в Северную Корею и Соединённые Штаты Америки, — её голос звучит отчётливо и холодно, никакой больше дрожи, взгляд в пол, спина ровная, как струна натянутая.Джун забывает как дышать. Руки нервно сжимаются в кулаки. Во что, блять, они влипли.— Тебя не должно было быть здесь, — она поднимает на него взгляд, ему там мерещится сожаление. — Я виновата. Но если бы я не предупредила тебя, вы могли бы подставить себя. И тогда сейчас один из вас или все вы, сидели бы в тюрьме. Вы пошли бы по делу об угрозе национальной безопасности.— Почему мы? — задаёт он вопрос, еле выдавливая из себя слова.— Комиссару нужны были те, на кого он перекинет махинации министра, — отвечает на его вопрос Мун. — Позже вас подставили бы и в деле Чхве. Но там сложнее. Мы до сих пор не знаем, что он перевозит. Все наши попытки узнать это провалились.Мун что-то рассказывает ему про всю эту заваруху, тщательно подбирая слова, выдавая явно не все детали, но больше, чем сказал бы министр. Намджун смотрит на ту, кого мечтал сделать своей навсегда, и чувствует, как он задыхается. Как отмирает что-то внутри.— Джун, — она подходит к нему, присаживаясь прямо перед ним, глядя снизу вверх в глаза его, касаясь несмело его ладони. — У вас нет выбора. Вы должны сотрудничать. Иначе никаких шансов...— Ты знала об этом изначально, — медленно выговаривает Намджун. — Знала, что мы на крючке.— Я не думала, что зайдёт так далеко, — тушуется девушка. — Никто ещё не шёл против министра. Но и никогда ещё не подбирались к нему так близко службы безопасности. У него не было выхода. Всё должно было быть иначе...— Но всё так, как есть. И теперь мы должны быть пешками ещё и в вашей игре? — Джун чувствует, как закипает.— Намджун, я понимаю твои эмоции, но... — Монкут встаёт, нервно прохаживаясь перед ним.— Понимаешь? Правда? — свирепеет Джун.— Прости меня. Целью никогда не был ты. Но сейчас... — она умоляюще складывает руки перед ним, не зная как добиться его понимания.— А кем я был? — Намджун неожиданно вскакивает, хватая её за руки, толкая к столу, стоящему здесь же. — Кем я был для тебя, Монкут? Игрушка? Сексуальный объект слежения? Что я значил для тебя, Монкут?Намджун нависает над ней, заставляя вжиматься в поверхность стола, держит больно запястье, хоть она и не вырывается, смотрит в глаза, будто жаля. Ей больно. Но она знает, что ему сейчас больнее. И она хочет забрать эту боль на себя, готова терпеть, лишь бы хоть немного легче ему сделать.— Я предупреждала тебя, Намджун! — тихо выдыхает она прямо в его губы, так близко сейчас находящиеся от её лица. — Я говорила, что мы не можем быть вместе. Чтобы ты забыл про меня. Я хотела бы, чтобы всё было иначе. Очень хотела. Но это было невозможно, Намджун. Невозможно.— Невозможно, — кивает он, упиваясь её запахом. Будто головой тронулся. Ненавидел её, но тянулся. Скучал.— Твоя семья...я хочу помочь вам. Тебе! — она прикрывает глаза, слегка подаваясь вперёд, едва касаясь.— Помочь? — шепчет Джун, касаясь её губ, чувствуя, как она свободной рукой тянется к нему, ведя осторожно по ткани рубашки.— Помочь. Тебе надо сотрудничать с нами. Так ты будешь в безопасности, — вздыхает она, открывая губы чуть шире, чтобы принять его поцелуй. Но вместо этого широко открывает глаза, потому что его рука смыкается на её горле.— Ты отлично сотрудничала со мной, Монкут. Извиваясь подо мной, прося продолжения, — хрипит он, тормозя внутри себя зверя, желающего одновременно подминать её под себя, наказывая, метки оставляя, и разорвать на куски за предательство.— Я не знала! — давится Мун, но продолжает, чувствуя, как ослабевает его хватка на горле. — Не знала, что влюблюсь!— Ты влюбилась до того, как легла под меня или после? — смеётся Намджун.— Ты всё сам знаешь, Джун. Как и то, что я не предавала тебя. Я не сказала правды, но всегда, сразу предупреждала, что мы не будем вместе, — договаривает Монкут и отталкивает его руку, кашляя, пытаясь полностью отдышаться.Намджун отходит, зарываясь рукой в волосы. Внутри раздирают противоречия. Кажется, будто это плохо снятый кем-то фильм, в который он попал во сне. Потому что не верится, от слова совсем. Потому что хер его знает, что делать теперь. Потому что от ощущения предательства, сквозь которое бьётся набатом сердце, про любовь к этой женщине говоря, всё горит. Как в агонии. Он мечется, словно в клетке, там себя и ощущая. В голове вихрем воспоминания, моменты, поиск той точки, в которой не туда свернул и братьев следом утянул. В горле разбухает ком, который душит. Ким яростно дерёт его, пытаясь убрать это ощущение, но не получается. Судорожно расстёгивает верхние пуговицы рубашки, пытаясь помочь себе. Оглядывается, ища глазами воду.Монкут понимает всё быстро. Она уже догадалась, что у Намджуна случаются панические атаки. Поняла, что он при всей своей силе и мощи, тоже человек. Мун хватает графин с водой и наливает в стакан, чтобы помочь ему. Он судорожно пьёт воду, но ощущения никуда не уходят. Монкут смотрит на эти метания, чувствует боль его, словно её сейчас ранили, а не его в пучину ада швырнули. Она не думает, действует. Обнимает его со спины, прижимаясь, руками обхватывая, но не сдавливая. Гладит спокойно, носом утыкаясь в его рубашку, вдыхая его запах, по которому скучала до безумия, закрывает глаза и негромко начинает говорить всё, что чувствует.— Я скучала по тебе до безумия, Намджун. Просыпалась посреди ночи, то от кошмаров, которые снились, в которых так хотелось, чтобы всё между нами было иначе. То от настолько эротических снов, что мне казалось, это происходит наяву. Ты меня будто с ума свёл, Джун. Завладел и телом, и разумом. Ни о чём думать не могла. Дважды задание провалила. А когда позвонила тебе, чтобы предупредить...думала, меня убьют. Я же слила секретную информацию. Запорола всю операцию, к которой готовились так тщательно. Когда услышала, что они даже не собираются спасать вас, просто думала, с ума сойду от боли. Не могла этого допустить, слышишь? Не могла даже мысли допустить, что тебя или кого-то из твоих братьев могут посадить...Ким чувствует, как отпускает постепенно удушье, под спокойный ритм её голоса. Вслушивается в её слова, не понимая, может ли он верить. Разве она его обманывала? Ведь предупреждала же...— Ты можешь взять время подумать, но недолго. Они не будут долго ждать. Это люди, которым плевать на чужие жизни. Ведь речь идёт о масштабах страны. Все остальные идут как пешки, нажива, — продолжает Монкут, крепче прижимаясь к Намджуну. — Я не могла сказать тебе всего, прости меня. Прости. Я сделала всё, что могла. Но это не особо помогло. Хотя для меня знать, что ты здесь — лучше, чем знать, что ты в тюрьме. Ты справишься с этим. Поможешь службе безопасности и сможешь так защитить свою семью.— А ты? — хрипло задаёт вопрос Джун, сам не понимая, что хочет услышать в ответ от неё.— А я помогу, — она оставляет лёгкий поцелуй на его лопатке.— Ты уверена, что сотрудничество с этим человеком, поможет, а не погубит мою семью? — спрашивает Намджун, отстраняясь, нехотя высвобождаясь из её объятий.— Я сделаю всё возможное, чтобы это было именно так, — чувствуя опустошение без его тела, Мун сцепляет руки в замок перед собой.— Давай попробуем...довериться тебе, — Намджун убирает руки в карманы и упирается взглядом в кулон, который подарил ей в день рождения. Носит. Она его носит.***— Когда я получил подтверждение того, что контейнер — это ловушка, я попросил своих людей подготовить пустышку для замены. Так что контейнер с оружием хранится на другом складе, — Намджун рассматривает министра, пытаясь раскрыть хоть как-то для себя этого человека.— Умно. И ваш ход, и то, что вы выбрали сотрудничать с нами, господин Ким, — улыбается одним уголком губ мужчина.— Поблагодарите за моё сотрудничество с вами Монкут, — холодно отвечает Джун.— Мисс Мун отстранена от дела, — меркнет улыбка на лице Чжеина.— Почему... — начинает Нам, но его тут же обрывают.— Перейдём к вопросам рабочего характера. Мы с вами здесь именно за этим. Мы давно следим за комиссаром полиции, уже известным вам Чой Хёном. Он участвует в организованной преступной деятельности совместно с министром экономики и финансов Хонг Намом. И владельцем игорной сети — Чхве Ту Куаном. Все трое вам уже известны?— Именно так. Значит, комиссар и есть — змей? — ухмыляется Намджун.— А я смотрю, вы слишком хорошо осведомлены, — задумчиво смотрит на него министр.— От этого зависит жизнь моей семьи, — Намджун не нервничает, но доверять человеку, который собирался разыграть его жизнь, как сопутствующий материал, не хочется.— Что ж. От вас требуется слушать наши приказы и передавать нам абсолютно всю информацию, которая будет касаться этой троицы, — заканчивает разговор мужчина.— Я понял вас, господин министр, — кивает в ответ Намджун. — Я могу быть свободен?— Пока что да. И будьте осторожнее. После того, что вы сорвали планы министра экономики, они с Чхве быстро активизируются, — встаёт, протягивая руку, чтобы попрощаться, министр.***— Блять! — орёт Мин. — Мы тут с ума чуть не сошли!— Мне много что есть рассказать, — устало падает в кресло Джун. — Но сначала дайте выпить, по-братски.Он отправил братьям сообщение, что едет домой, они звонили ему, чтобы узнать что происходит, но все ответы Джун решил дать только дома. Он не стал ждать одного из них или водителя, его подвёз водитель министра. Намджун даже не удивился, что адрес дома у него не спросили.— Начни с того, почему на тебе кровь и где твоя машина? — спрашивает Джин, уже неся в руках аптечку.— Дтп. Машину эвакуировали на штрафстоянку, завтра отвезут в сервис. Я в норме. Подушка безопасности отлично сработала. Пару царапин, синяков. Рёбра целые, сам тоже. А вот теперь лучше сядьте.Намджун отпивает большой глоток виски, прежде чем начать вываливать на братьев всю информацию. По мере того, как он говорит все детали, глаза братьев округляются. Никто не перебивает. Даже Джексон, который здесь же, на связи со своими ребятами. Сказать, что все шокированы, пожалуй — ничего не сказать. Гробовая тишина после слов Джуна зависла в кабинете на добрых минут пять.— Сука, вот это мы влипли, — тихо комментирует Тэхён.— По самые помидоры, — добавляет Юнги.— Из этого ада есть выход или сразу пулю в висок пустить проще? — интересуется Чимин.— Только попробуй. На том свете найду и опять пристрелю! — рычит на него Джин. — Теперь мы считаемся агентами национальной безопасности? Или как? Разведка? Как там вообще они называются? Бонд 007 — Джин 012? Позывные?— Очень смешно. Ты решил поржать, пока мы думаем, как не сдохнуть? — хмурится Юнги.— А легче сидеть с каменной миной и надгробную речь придумывать? — парирует Джин.— Ладно. Мы сейчас ничего не сделаем. Что тут придумаешь? Шах и мат, блять. Идём, попытаемся уснуть. Завтра новый день, завтра и будем разбирать последствия сегодняшней охуенной ночи, — встаёт Хосок.— Ты сможешь уснуть после такого? — удивляется Тэхён.— А ты предлагаешь всю ночь сидеть и вздыхать, повторяя, как сильно мы в жопе? — злится Чон.— Тише, тише. Хосок прав. Надо идти отдохнуть, хотя бы попробовать — успокаивает братьев Джексон.***Юнги печатает короткое «со мной всё в порядке, завтра приеду», не ожидая ответа в столь поздний час. Просто, чтобы Доён увидела утром сообщение и была спокойна за него. Но телефон вибрирует, заставляя больную от обилия мыслей голову оторваться от подушки: «Я переживала за тебя. Очень. Люблю тебя, кот». Он улыбается, закидывая руку за голову, и готовится ругать её за то, что она не спит. Заодно позалипать на её голос, чтобы спокойно уснуть. После разговоров с ней, не мучают ночные кошмары. Он своё лекарство нашёл, он уверен, что исцелится.Чимин тщетно пытается успокоиться, думая о том, как быстро новости достигнут Чхве и что его ждёт. Покажет ли игорный король свою связь с министром напрямую, или будет отрицать это, продолжая скрываться под маской.Хосок прокручивает в голове все детали обрушившейся на них сегодня информации, делая пометки в телефоне, чтобы не забыть ценные мысли, которые могут помочь завтра прийти к верным решениям. Он записывает так же дела для Чауми, предпринимая попытки не вспоминать её горячее тело, которого хочется до потемнения в глазах.Намджун долго стоит под душем, смывая запёкшуюся кровь и приводя в порядок мысли в голове. Но можно ли привести в порядок хаос, который устроила в его душе Монкут? Он не может понять, как относится сейчас к ней. Не может её ненавидеть, хотя очень хочется. Не может её простить, хотя очень хочется. Он ударяет ладонью о мокрую стену, будто та виновата в неразберихе, и выходит из душа. Сегодня ему приснится, что они могли бы быть счастливы. Снова. Снова всего лишь сон.Тэхён молча ведёт Чонгука в свою комнату. Мылит его в ванной персиковой пеной, бережно смывает и хмуро молчит. Чонгук пытается начать разговор, но получает в ответ лишь тишину. Он чувствует переживания, которыми грузится сейчас Тэхён. Хочет разделить их с ним, но тот не даёт. Оберегать пытается. Чонгук обхватывает ладонями задумчивое лицо своего парня и целует. Нежно, ласково, как никогда ещё. Никого ещё. Тэхён принимает. Забирает себе всю нежность и прижимает крепко. Они засыпают, так и не одевшись. Мокрые и удовлетворённые. Потому что на фоне опасности всегда просыпаются звериные инстинкты — еда и секс.***Джин еле успевает обхватить Эмили, ураганом кинувшуюся ему навстречу, стоило ему открыть дверь спальни.— Господи, как я переживала за тебя! — прячет слёзы в его шее Эм.— Что бы со мной случилось? — устало улыбается Джин, удобнее перехватывая её. Она висит на нём, словно коала. Он вдыхает родной запах и целует её в макушку.— Не знаю. Всё что угодно. Страшно очень, — шепчет она, ещё сильнее зарываясь носом в него, словно прячется.— Я не дам тебя в обиду, — крепче сжимает её тело Джин.— О тебе боялась. Не о себе, — она поднимает голову и смотрит в его глаза.— Плакала? — удивляется Джин, видя следы слёз, опухшие и покрасневшие глаза.Она лишь кивает в ответ и тянется за поцелуем.— Не надо было. Я был в безопасности. Собой неоправданно рисковал Джун, — он кладёт её на кровать, тут же ложась рядом, целуя.— Когда это закончится? — сжимается в его объятиях Эмили.— Надеюсь, что скоро, — вздыхает Джин, наслаждаясь её близостью. Вслух не осмеливается сказать, что он также надеется, что все останутся в живых. Он ещё не знает, что не все надежды имеют свойство сбываться.