No more dream

Глава 25 No more dream

Перед глазами Чимина сообщения, которые разорвали это утро в клочья. Очередная угроза от короля игорного бизнеса — Куана. Но в этот раз он ярко описал для Пака, что будет с Лин, если он не выполнит все условия, которые тот добивается от него в последнее время. Эти описания заставляют Чимина представить в красках изуродованное и бездыханное тело малышки, которое он получит в случае провала. На фотографиях ниже — Лин. И на них видно, что за ней везде следует человек, готовый исполнить вынесенный Куаном приговор. Как он узнал о её существовании и о том, что она дорога для Чимина, сейчас волнует его меньше всего.— Чимин, успокойся, с Лин всё в порядке. Но мы не можем предупредить Сонуна о необходимости охранять её тщательнее, пока ты не расскажешь нам всё, что происходит, — успокаивает его Джин. — Мы отправили нашу службу безопасности приглядывать за ней, но это всё равно, что одеть игрушечный жилет, когда нужна броня.— Чёрт! — Чимин трёт виски, пытаясь избавиться от головной боли. — Я всех подставил.— Как ты себя чувствуешь? Нам надо многое обсудить, но твоё самочувствие...— Я в норме. Я сейчас буду в норме. Дайте мне пару минут — шепчет Пак и, превозмогая боль в теле, встаёт. Чонгук придерживает его, но Чимин от этого жеста лишь чувствует себя хуже. Пока он умывается, Джин быстро даёт братьям понять, что сейчас все должны помолчать и выслушать. После чего отдаёт распоряжения, чтобы быстро приготовить завтрак и горячий чай. Хосок и Юнги злятся, но слушаются хёна.Чимин сидит за столом напротив братьев, чувствуя себя одним против всего мира. И хотя рядом с ним сидят Джин и Чонгук, он всё равно чувствует напряжение, прекрасно понимая реакцию семьи. Джин заставляет его съесть омлет и выпить кружку горячего чая, прежде чем начать говорить.— Нам всем сейчас нужны силы, — настаивает тот и, с ним хотели бы поспорить, но впервые видя его таким злым, слушаются.Чимин начинает рассказывать с самого начала. С того, как он облажался.— Что было в тех документах, которые ты подписал? — перебивает его Хосок, игнорируя испепеляющий взгляд Джина.— Там было соглашение о проведении через нашу компанию ряда поставок и сделок, соответственно и денег, — отвечает на вопрос Чимин, не убирая взгляд от злых глаз Чона.— Сколько таких поставок мы совершили за эти три года? — продолжает напирать Хо.— Я... я не знаю, — теряется Чимин, потирая лоб.— Что значит, ты не знаешь? — злость Хосока разрастается.— Чон, я... — начинает Чимин, но его перебивают.— Подождите, я не понимаю, мы разбогатели благодаря этим сделкам? — переводит взгляд с Хосока на Чимина и обратно Чонгук.— Разбогатели? — смеётся Хосок.— Мы затянули петлю на шее, — устало трёт шею Намджун.— Но все эти наши доходы, всё это отмывание денег... я не понимаю, — недоумённо переспрашивает Чонгук.— Сейчас поясню, братик, — кривит губы в злой усмешке Хосок. — Благодаря соглашению, которое подписал Чимин, и продолжал подписывать за нашими спинами, мы теперь легко можем попасть в тюрьму за налоговые махинации, растраты, участие в теневом бизнесе и чёрт ещё знает что. Нам всем грозит либо тюрьма, либо убийство. Все знают кто такой Чхве?— Это король игорного бизнеса всей нашей страны, — хмыкает Тэхён, откидываясь на спинку стула. — А помимо этого, под ним проституция столицы и не только.— Заебись! — шипит Мин. — Какого чёрта, Чимин?— Я не знал. Я понимаю, что виноват, но я не видел выхода, — Пак старается говорить уверенно, но голос то и дело срывается.— Какие поставки он совершал через нас, Чимин? — Намджун смотрит на брата исподлобья, он чувствует себя раздавленным.— Я не знаю. Мне запрещено было смотреть контейнера. Моя задача была...— Наёбывать нас, — завершает за него Хосок.— Подписывать договора и проводить деньги, — Чимин сжимает руки в замок, стараясь выдержать всё это.— Почему они угрожают теперь?— спрашивает Джин, молча слушавший до этого.— Когда мы выиграли грант от министерства, они стали наседать на меня, чтобы мы любыми путями завершили процесс, отказались. Я объяснял как мог, что это невозможно. Передо мной поставили ряд условий.— Чем им не угодил грант министерства? — непонимающе уточняет Чонгук.— Тем, что вместе с министром к нам прицепились полиция и спецслужбы, — рычит Намджун. — Чёрт.— Вот почему они тогда обыскивали наш склад и центр, — завершает объяснение для Чонгука Тэхён.Пак переводит взгляд с одного брата на другого, вглядываясь в глаза каждому, пытаясь понять в какой степени потерял их доверие, их любовь. Потерял ли он семью, или шанс сохранить её всё же есть. Он отвечает на каждый вопрос, рассказывает все детали. Они восстанавливают всю картину произошедшего. Прямо сейчас Чимин жалеет, что не признался раньше. Да, ему было запрещено это делать, но он мог найти способ. Почему страх оказался сильнее здравой логики? Почему он просто не поделился всем этим, чтобы найти выходвместе?— Прекрасно, Чимин даже не отрицает свою вину. Но что на счёт тебя, Намджун? Ты скрыл от нас то, что мы были на грани банкротства, когда все думали, что процветаем и идём в гору! — переводит на брата взгляд Тэхён.— Что ты хочешь услышать от меня?— Намджун встречает взгляд Тэ агрессивно.— Ты говорил нам о верности, Намджун. О доверии. И что в итоге? — Тэхён словно издевается, именно так эти слова чувствует сейчас Джун.— Я пытался защитить вас! — рычит Намджун.— Защитить? Ты соврал! Соврал каждому из нас! В чём заключалась эта защита, Намджун? В брехне, которая подвела нас к тому, что теперь мы под пулями стоим? — взорвался Мин.— Послушайте, — начал Джин, пытаясь успокоить.— Ты знал? — перебил его Тэхён.— Что? — повернулся к нему Сокджин, спокойно встречая дерзкий взгляд брата.— Ты знал! — утверждает, уже не спрашивает, толкая язык за щёку Ким младший. — Ты знал о том, что мы почти банкроты и тоже солгал.— Не приплетай его сюда! — холодеет голос Намджуна. — Тебе лишь бы обвинить всех. Хочешь сказать, что ты чист перед нами?— Хватит. Прекратите! — повышает голос Джин, заглушая всех — От того, что сейчас вы обвиняете друг друга — мы не становимся сильнее и не решаем проблемы, которых у нас теперь по горло!— Ты предлагаешь нам на мизинчиках сейчас мириться? — вскидывает бровь Тэхён.— Я предлагаю сейчас перестать обвинять. А по факту разложить то, что мы имеем, чтобы понять как из этого дерьма выбираться! — взгляд Джина мог бы убить, как минимум заморозить, но только не Тэхёна.— То есть наши же братья подставили нас под пули и переступили за нас черту закона, а теперь мы должны не возмущаться, а разгребать это всё?— Мы влезли в это вместе, даже если не принимали такого решения. Все квартиры, машины, всё куплено на деньги, которые пришли из-за сделок с Чхве. Вся роскошь, в которой мы жили три этих грёбаных года! Всё оттуда. Ведь так, Хосок? — переводит холодный взгляд Джин.— Отчасти, — нехотя соглашается Хо, хмурится, покусывая губу. — Пока мы разбирались в отчётах, я уделял больше внимания тому, чтобы найти источник этого, нежели того, сколько нам это дало и сколько забрало.— Это придётся выяснить. А пока что...— Чимин, почему ты сделал это? Я не верю, — перебивает Юнги, вглядываясь в глазах Пака. — Блять, неужели ты не мог прийти и сказать нам в какое дерьмо влип? Вместо этого, затянув удавки на наших шеях?— Я не мог этого сделать, Юнги, — в глазах Пака слишком много боли, но он держится.— Прежде чем обвинять во всём Чимина, вы должна понять, что ни один из вас, как и я, не помогли нашему брату тогда, когда он действительно нуждался в этом. Это ошибка каждого из нас. Чимину было тяжело. И ни один из нас не увидел этого, погружённый каждый в свои заботы. Да, он оступился. Да, он попал в ловушку, но это могло бы случиться с каждым из нас! — Джин настойчиво пытается донести братьям на чём не стоит акцентировать прямо сейчас внимание, но выходит плохо.— Нет, не с каждым! — прерывает его Тэхён. — И дело не в том, что мы хотим обвинить Чимина. А в том, что мы сейчас узнали о том, что нас предали. И не один раз. И не один брат. Каждый из нас называет друг друга семьёй. Что это за семья, где за спиной тебя толкают в могилу?— Тэхён, это не поможет сейчас. Твои обвинения сейчас никому не сделают лучше, — повторяет Джин, закипая.— Джин, ты правда думаешь, что это сейчас поможет мне успокоиться? Что я должен по-твоему сейчас сказать? Всё в порядке, Чимин, не парься? — Тэхён чувствовует застилающую глаза ярость.— Тэ, просто дай возможность сейчас выслушать Чимина и понять что делать, — тихо, но уверенно говорит Чонгук, впервые за всё время поднимая взгляд на Тэхёна.Тэхён смотрит какое-то время в родные глаза, злость свою на цепи сдерживая, зубами скрипя и отворачивается, не говоря больше ни слова.Какая такая карма накрыла их три года назад — неизвестно. Но ощущение, будто это был роковой год, который просто заставил их жрать свои же сердца, харкаясь кровью. Предательства. Тайны друг от друга. И большие деньги, свалившиеся на голову так неожиданно. Растерянность, эйфория и элементарная невнимательность к чувствам друг друга. Всё произошло слишком быстро, а теперь принесло ощущение краха.— Итак. Что мы имеем? Нас обложили со всех сторон. С одной стороны, у нас министр с незаконными сделками, не реализовать которые мы не можем, потому что иначе нас убьют или посадят. С другой стороны, у нас король игорного бизнеса и проституции, по сути мафиози нашего времени. И мы не можем завершить с ним сделку. Потому что итог будет таким же, как и с правительством. Потрясающе. Мы в жопе. Но давайте добавим сюда то, что теперь доверие между нами значительно пошатнулось, а на гонках нас пытаются не просто выщемить с лидерских позиций, но и желательно убить. Это ж до какой степени мы встали им всем поперёк горла, что нас мечтают закопать живьем столько людей? — подводит итог Юнги.— Приправь это мерзкое блюдо ещё и проблемами с бабами... — хмыкает Хосок, поворачиваясь к Юнги и переводя взгляд на Джина.— Кхм... — откашливается Джин. — И не только с бабами, — косясь в сторону Тэхёна и Чонгука.— Пиздец. И что нам не сиделось в той прекрасной автомастерской? Самой первой, самой любимой. И не было там этих ебических проблем! — стонет Юнги.— И жрать тоже было нечего, — кивает Джин.Братья молчат какое-то время, напряжённо переваривая всю свалившуюся на них информацию. Намджун идёт к рабочему столу Чимина, берёт бумагу и ручку. Раскладывает перед собой листы, что-то сосредоточенно записывая.— Когда мы потеряли всё, что имели? — неожиданно спрашивает Тэхён.— Нам придётся вспомнить, кто мы есть на самом деле, — Намджун стоит опираясь на стол, нависая над бумагами, окидывает взглядом тех, кого считал своей семьёй.— Можно без философии, блять?— возмущается Юнги.— Кем мы были до того, как стали богатыми и успешными людьми с кучей денег, недвижимости и машин? — вопрос Намджуна заставляет их удивиться.— Детдомовскими сопляками, — хмыкает Хосок.— Отчасти верно. Нам нечем было рисковать, кроме собственных жизней, которыми мы не особо дорожили. Мы умели пробиваться, благодаря чему и полезли в эту золотую гору. Мы были вместе, семьёй, — последнее Намджун произносит тише.Все замолкают на мгновение, вдумываясь в слова, которые говорит Джун. Семья.— У нас были мечты, желания. Мы боролись за них, становясь стеной, сопротивляясь. Что изменилось сейчас?— Мы не доверяем больше друг другу. Не всем из нас, –отвечает на вопрос Тэхён.— Мы не всегда доверяли друг другу, Тэхён. Понадобилось время, чтобы мы смогли назвать себя семьёй и довериться друг другу. Ты хочешь сказать, что сейчас, идя под пули, ты не доверишь свою спину Чимину? Или мне? — пристально смотрит на него Намджун.— Я не хочу сейчас...— И не будем, — прервает его Намджун. — Просто подумай об этом. Вернёмся к тому, о чём я говорил. Наши мечты, какие они были?— Ты серьёзно сейчас хочешь поговорить об этом? — свирепеет Юнги.— Абсолютно. Просто ответьте мне. Это имеет отношение к делу, — настаивает Джун.— Не проще ли просто сказать, к чему ты ведёшь? — устало просит Чонгук.— Нет, не проще. Включайте свои мозги. Вспоминайте. Именно из-за этого «проще» мы и оказались там, где мы есть сейчас. Поэтому хватит, думайте.— Я хотел ресторан. И семью, — последнее Джин произносит почти шёпотом, глядя в глянцевую поверхность стола.— Я хотел быть Королем дрифта и заниматься машинами, — сдаётся Юнги, не понимая ещё, чего хочет от них Намджун.— Я хотел работать с финансами, быть финансовым директором и иметь деньги в достатке, — Хосок пристально наблюдает за Джуном, записывающим их слова и что-то чертящим на бумагах.— Участвовать в гонках. Иметь деньги. И быть с вами, — пожимает плечами Чонгук.— Тэхён? — переводит взгляд на него Джун.— Быть Королём стритрейсинга, иметь машину, которая уже есть, жить в доме в котором живу, но теперь я не хочу этого. Хочу жить в своём доме. И просто иметь достаточно денег.— Чимин?— Я не знаю, не помню, — голос у него слабый, выглядит он всё ещё не важно, не понимая до конца, к чему все эти разговоры, как спасти Лин и почему братья его ещё не убили.— Вспоминай. Это важно сейчас, — ладонь Джина опускается ему на плечо. Чимин чувствует поддержку брата и поджимает губы, чтобы сдержать эмоции. Он не ожидал такого даже от хёна.— Возможно...участвовать в гонках. Быть с вами — он чуть ли не давится этими словами, понимая, что сейчас для него самое страшное, это потерять братьев. — Общаться с людьми. И заниматься чем-то интересным и прибыльным.Намджун кивает, принимая все ответы братьев.— Ну что ж, если вам интересно, я тоже хотел проводить с вами время, жить с вами семьёй и хорошо зарабатывать, чтобы вы не чувствовали недостатка ни в чём. Я хотел заботиться о вас и создать настоящую семью. Зачем я задал вам этот вопрос? Для каждого из нас было важно сохранить нашу связь. И для каждого из нас было важно стать свободными от того пресса, который мы чувствовали в детском доме. Мы хотели жить в достатке, чтобы не голодать, как раньше. Мы хотели заботиться друг о друге. И в то же время быть свободными. Что мы имеем сейчас? Вы чувствуете себя свободными? — Джун окидывает всех взглядом.— Давно уже нет, — хмыкает Юнги. Остальные качают головами, отрицательно отвечая на вопрос брата.— В том то и дело. Мы потеряли себя. Отчасти в этом виноват я, потому что хотел, чтобы все вы участвовали в семейном деле.— Мы все этого хотели, Намджун. Нам казалось, что если мы будем работать вместе — это то, что поможет нам чувствовать единение и быть вместе всегда, — хмурится Джин.— Да. Но у каждого из нас желания всё-таки отличаются. Я так боялся отпустить каждого из вас в свободное плавание, что буквально привязал всех единой нитью компании. Мы не были готовы к тому, во что это вылилось.— Но наша автомастерская пользовалась успехом, — возразил Юнги.— Да, потому что ты был там нарасхват, как и Чонгук. Потому что Хосок вёл финансы. Потому что Джин заботился о том, чтобы нам было что есть и чем платить арендную плату, когда не хватало первых самостоятельных доходов. Потому что Чимин и Тэхён приводили к нам уйму заказчиков.— И потому что ты руководил нами, — завершает Джин. — Чем это отличается от того, что мы имеем сейчас?— Масштабами. И золотой клеткой. К которой ни один из нас по сути не стремился. Жизни друг друга были нам дороже, чем богатства. Ни один из вас не сказал, что хотел быть богатым человеком. Вы хотели достатка. Вы хотели...— Так, всё ясно. С этим мы поняли. Что теперь делать? Что ты предлагаешь? — нетерпеливо перебивает его Юнги.— Решать возникшие проблемы старыми методами.— Какими?— Вместе. Помня о своих истинных желаниях. И перестав играть в хороших мальчиков, — усмехается Намджун.— Мне сейчас не очень понятно...— Поймёшь. Для начала нам надо подробнее изучить всю документацию с Хосоком, чтобы понять, какие у нас юридически есть возможности выпутаться из этого змеиного клубка и какие угрозы у нас со стороны закона. Мы должны узнать, что в контейнерах. Должны найти слабые места министра и Куана. Должны разобраться с угрозами на гонках. И определить новую тактику поведения. Мы больше не будем играть по их правилам. Но открытый бунт грозит нам всем пулями. Кроме того, мы обязаны защитить Лин.— Что из этого мы можем сделать уже сегодня? — сосредоточенно спрашивает Джин.— Начать готовить оборону. Что у нас по замене охраны и службе безопасности? — Намджун поворачивается к Тэхёну.— В связи с изменившимися условиями у меня есть пару мыслей. Мне стоит обдумать это, прежде чем озвучивать. И каждому из нас стоит многое обдумать.— У нас нет времени на обдумывание, — начинает Юнги.— Есть. Как раз таки необдуманные поступки приводят чаще всего к пропасти, а не к взлётной полосе. У нас есть как минимум этот день, — настаивает Тэхён.— Он прав, — внезапно соглашается Джин, ловя вопросительный взгляд Намджуна. — Слишком много информации в один день. Всё это копилось три года и за один день не решить. Но нам надо время, чтобы собрать всё это внутри, обдумать. Завтра мы сможем поделиться мыслями и предложениями о том, как теперь это жизненное уравнение решать.— А как же Лин? — встревоженно поворачивается Чимин, оглядывая каждого. — Я рассказал вам это всё сейчас, потому что угрозы вышли за рамки нашей семьи...— То есть пока угрожали только нам, ты был спокоен? — ледяной тон Тэхёна и сжатые кулаки, не оставляли сомнений в его настроении.— Нет, я имел в виду что...— Ты имел в виду, что если бы Лин сейчас не угрожали, то ты бы так и молчал?Вопрос Тэхёна заставляет всех посмотреть на Чимина. Тишина в ответ давит крохи того, что пытался удержать Намджун, говоря о семье и важности их связи.— Блять! — выдыхает шумно Юнги. — Я не могу больше. Давайте поговорим завтра? -он первым встаёт, чтобы уйти.— Я прошу прощения у каждого из вас! — голос Чимина заставляет всех остановиться. — Я знаю, что виноват перед вами. Знаю, что предал вас, подписывая тот договор, вступая в игру, которую не мог никогда выиграть. Я виноват перед каждым из вас. Из-за своей слабости я подставил каждого из вас. И не просто подвёл, я поставил под угрозу жизнь каждого. Каждого, кто мне дорог. Я не видел выхода, как и не вижу сейчас, если честно. Я выбирал ваши жизни, а оказалось, что такого выбора и не давали... Не хватит слов извинений. Я не прошу вас простить меня, не верю что такое возможно. Но я хочу, чтобы вы знали, вы были самым дорогим и ценным в моей жизни. Только поэтому я подписал те бумаги. Если бы моё убийство тогда решило эту проблему, я бы выбрал это, но к сожалению...— Что ты говоришь такое, Чимин-щи? — перебивает его Чонгук. — Зачем...— Чимин, не надо так говорить, — подходит к брату Джин, кладя руки ему на плечи, слегка сжимая в знак поддержки. Он смотрит в глаза брата и видит там лишь отчаяние и пустоту. Пустоту, которая съедала этого человека целых три года. Он не мог поделиться этим ни с одним из них. И пусть Джин до конца этого понять не может, но чувствует, верит, что иначе Пак поступить не мог. Это не лёгкая ошибка, но он никогда бы не усомнился в верности брата. И простить его не составляет для него труда. Хоть он и видит реакцию остальных, видит, что каждый из братьев принял это по-разному, но отказываться от Чимина у него и в мыслях нет.— Нет, я говорю как есть. Я виноват, я всё понимаю. Я не ответил на твой вопрос Тэхён, потому что не знаю ответ на него. Я скрывал всё это от вас лишь потому, что надеялся этим сохранить ваши жизни. Думал ли я о том, что делаю хуже? Нет. До сделки с правительством, я не видел угрозы вашим жизням. Я чувствовал себя предателем, но видел, что вы каждый день просыпаетесь, не получая угроз, меня не шантажировали. Наша компания процветала. Лишь единожды я хотел рассказать всё. Но меня предупредили о последствиях. Я сдержался. И держался до сих пор, — Чимин чувствует себя так, будто воздух потихоньку утекает из тела, будто кислород заканчивается и скоро он задохнётся. И до этого момента ему надо успеть всё сказать братьям.— Причина угрозы жизни Лин? — строго спрашивает Намджун, откидывая сентиментальность.— Проверки полиции сильно напрягли Чхве. Он требовал от меня найти пути завершения сотрудничества с правительством. Я искал. Правда искал. Я поднял все прошлые фирмы, компании, которые выигрывали этот чёртов грант, связывался напрямую с их владельцами, с теми, кто принимал участие в процессах, но ничего. Абсолютно ничего. Они все отвечают так, будто зазубрили один и тот же текст. Никаких зацепок, никаких путей выхода. Только отработать грант до конца. Ведь он даётся всего на год. Но может быть продлён. У большинства продлевали, поэтому их так немного. Но никто из них не отвечает на вопросы о поставках. Каждый называет какие-то другие проекты, которые существуют по документам, но...— Но нет возможности фактической проверки реализации этих проектов, — заканчивает за него Хосок.— Да, — кивает Чимин.— Умно. Было бы странно, если наоборот. В любом случае Тэхён прав в том, что прямо сейчас мы ничего с этим сделать не сможем. Нам нужна вся документация и юридическая помощь, при том так, чтобы наши сотрудники не вдавались в подробности происходящего. Это непросто, — продолжает Хосок.— А что насчёт твоей помощницы, Хоуп? — спрашивает Намджун. — Из твоих слов я понимаю, что именно она помогла найти теневые схемы, а значит она в курсе происходящего. Что ты намерен делать?— Я могу доверять ей, — руки сами собой сжимаются в кулаки, Хоуп не отводит взгляд от Джуна.— Откуда ты знаешь? — хмыкает Юнги.— Не надо всех теперь вплетать в паутину лжи, — обрывает Хосок. — Если бы не она, мы бы так и были в неведении, — он кидает взгляд на Чимина и отворачивается.— Хорошо. Завтра так завтра, — кивает Намджун. Он смотрит на Чимина и чувствует тревогу за брата. Он не может до конца поверить, что это произошло с ними, но прямо здесь и сейчас он видит и свою вину. Он хочет разделить ту боль, в которой тонет сейчас Пак.Чимин уходит в ванную, будто сбегая, чтобы не видеть, кто уйдёт, а кто останется. Хосок и Юнги выходят из квартиры первыми.— Поговорим? — спрашивает Тэхён, тяжёлым взглядом прожигая Чонгука.— Сейчас я хочу остаться с Чимином, — хмуро отвечает Чонгук.Они смотрят друг другу в глаза несколько секунд, и Тэхён разворачивается, чтобы уйти.Намджун помогает Джину убрать со стола. Они практически не разговаривают, погружаясь каждый в свои мысли.— Мы справимся с этим? — тихо спрашивает Намджун, вытирая очередную тарелку.— Мы очень сильно постараемся, Джуни, — так же тихо отвечает Джин, слабо улыбаясь брату.— Я чувствую свою вину, — признаётся Наджун.— Знаю, — соглашается Джин. — Ты всегда в первую очередь винишь себя. Но здесь сложно судить, кто виноват. И не знаю нужно ли. Стоит понять свои ошибки, чтобы исправить то, что получилось.