No more dream

Глава 33.

Воскресенье Чимина начинается с боли во всём теле. Проклиная красный шедевр идиотизма и дизайнера, который изобрёл этот гроб, назвав его диваном, Чимин плетётся в ванную. Кровать заправлена, от присутствия Лин нет и следа, будто ему всё это приснилось.Спускаясь вниз, он чувствует вкусный запах еды и слышит приятных смех, мурашками отзывающийся в теле. Он заглядывает на кухню и замирает в дверях. Сонливость моментально испаряется.Джин и Лин вместе готовят завтрак. Они о чём-то оживлённо общаются, Лин смеётся над шутками старшего и внезапно обнимает его, прижимаясь к нему щекой. Он приобнимает её в ответ, удерживая другой рукой лопаточку, которой помешивает что-то скворчащее на сковородке.— Я вам не помешал? — злее, чем хотел, спрашивает Чимин.— Проснулся? — улыбается, поворачиваясь к нему, Джин, и отпускает Лин.— Доброе утро! — ярко сияющее лицо девушки дарит Паку уйму эмоций. — Как спалось?— Отвратительно, — бурчит Чимин, кидая подозрительные взгляды на Джина, и проходит к холодильнику.— Скоро будет готов завтрак. Налить тебе кофе? — заботливо спрашивает Лин, будто не замечая плохого настроения Пака.— Я сам, — хмурится он, и достаёт самую большую кружку.— Ты не выспался? — продолжает сиять улыбкой малышка, а Чимин давит в себе желание стереть эту улыбку колкостью, а затем ударить Джина. Откуда только эмоции такие. Точно виновато красное чудовище.Звонок мобильного отвлекает его от мыслей, под которыми он упорно отказывается видеть ревность. На дисплее высвечивается телефон Сонуна.— Твой брат, — удивлённо констатирует факт Чимин. — Ты звонила ему утром?— Да. Он сказал, что хочет поговорить с тобой, но я не знала, что именно сейчас — пожимает плечами девушками, и забирает у него кружку, чтобы закончить начатое, пока он отвечает.— Сонун? Всё в порядке? — Чимин нервно прохаживается по кухне, и выходит на веранду.— Это ты мне скажи. Почему Лин ночевала в вашем доме? — голос Сонуна звучит грубо и холодно.— Я всё объясню. Не могу рассказать всё по телефону. Когда мы можем увидеться? — чешет затылок Чимин.— Прямо сейчас. Скажи своим амбалам, чтобы пустили меня! — рычит Сонун.— Дай трубку охране, — вздыхает Чимин, чувствуя пятой точкой, что ему влетит.Чимин встречает чёрный внедорожник Сонуна, слегка нервничая. Он ещё не думал о том, как сказать лучшему другу, что он целовал его сестру. Не говоря уже о других нюансах происходящего. Сонун окидывает хмурым взглядом домашнего Пака, и кивает в знак приветствия. По губам, сжатым в тонкую полоску, Чимин понимает, что разговор предстоит долгий и серьёзный.— Брат? — удивлённо смотрит Лин на входящего сразу на кухню с веранды парня.— А ты кого-то ещё ожидала здесь увидеть? — грубовато спрашивает он, но тут же подходит и обнимает её, крепко сжимая.— Что происходит? — начинает тревожиться девушка.— Кофе? — спрашивает спокойно Джин, понимающий, что разговор, который рано или поздно должен был состояться между друзьями, состоится прямо сейчас.— Спасибо, лучше сразу к делу, — пожимает протянутую ему руку Сонун, и поворачивается к Паку.— Поговорим в кабинете? — подхватывает свою чашку кофе Чимин.— В первую очередь, я хотел бы извиниться перед тобой, за то, что не предупредил заранее о ночёвке Лин, и заставил тебя нервничать, — начинает Чимин, усаживаясь напротив друга в кабинете.— Пак, я знаю тебя столько лет. Как и ты меня. Ты правда хочешь сейчас играть спектакль? — наклоняется к нему Сонун. — Вы спали?— Нет! — выпаливает быстро Чимин, отшатываясь. — Сонун, я...— Блять, прекрати это. Чимин. Ты мне как брат. Просто скажи что между вами происходит! — хлопает по столу злой уже не на шутку Ха.— Я всего лишь хотел начать с того, что всё сейчас сложнее, чем просто наши взаимоотношения с твоей сестрой, — пытается успокоить его Пак. — Мы не в отношениях, но... Она призналась мне в любви. И я поцеловал её.— Идиота из меня не делай. О её любви к тебе не знал только дебил, — хмурится, слегка остывая, Сонун.— Что? В смысле? — ошарашенно смотрит на друга Чимин.— Да, и этот дебил, видимо, ты, — хмыкает парень. — Ваши отношения принадлежат вам. Я не хочу мешать личной жизни своей сестры, не смотря на то, что хотел бы всегда защищать её от всего. Но любовь это то, от чего защитить невозможно. Я знаю тебя, Чимин. И я боюсь за неё.— Я тоже боюсь за неё, — сжимает руки в замок Чимин. — Мне нечем успокоить тебя.— Знаю. Я не прошу тебя успокаивать меня. Но и ты знай, что если ты причинишь ей боль, я сотру тебя в порошок! — уверенно отвечает Ха, исподлобья глядя на друга, которому доверил бы свою жизнь, но очень боится доверить свою любимую сестру.— У нас проблемы. Серьёзные. Я хотел бы держать её дальше от себя. Но не могу. Может тебе стоит забрать её в Японию на время? — кусает губы Чимин.— С ума сошёл? Что у вас происходит? Её жизни угрожает опасность? — непонимающе переспрашивает Сонун.— Да, — честно отвечает Чимин. — Но я сделаю всё, чтобы она была под защитой.— Да ты головой двинулся, Пак. Выкладывай всё немедленно.Спустя почти час, оба выходят из кабинета в смешанных чувствах. Сонун отказывается от еды, и забирает с собой Лин, которая мнётся перед уходом, но всё-таки обнимает Чимина. Пак обхватывает её крепкими объятиями, вдыхает её запах и отпускает, хотя не хотел бы.— Что он сказал? — спрашивает Джин, провожая взглядом внедорожник семьи Ха.— Поможет, чем сможет. Но сестру постарается уговорить уехать в Японию. Проблема в том, что это не гарантирует её безопасность. Возможно, правильнее было бы держать её возле нас. Охрану он увеличит. Опять же, это может поставить нас под подозрение. Навести на мысли, что я выдал лишнюю информацию. Он обещал быть осторожнее, — вздыхает Чимин.— Ты рассказал ему всё? — напрягается Джин.— Нет, только то, что помогло ему понять суть ситуации, в которую мы попали, — успокаивает его Чимин.— А по поводу ваших отношений? — уточняет старший.— Кажется, он не против, — складывает руки на груди Чимин. — Кроме меня, все понимали, что я ей нравлюсь, да?— Да, — улыбается Джин и заходит в дом, давая Паку время осознать всю степень своей тормознутости.***Вся семья собирается за столом только на обед.— Как там Доён? — спрашивает Джин, раскладывая блюда по тарелкам, пока братья помогают накрыть на стол.— Восстанавливается. Говорит, что в порядке, но ей тяжело, — задумчиво говорит Юнги, всё ещё не отошедший от того, что видел в больнице.— Что говорят врачи? — уточняет Намджун, наливая кофе.— Операция прошла успешно, болезненное заживление - нормальный процесс, с учётом полученных в аварии повреждений. Через неделю будет осмотр, и врач примет решение о возможном переводе её на домашнее лечение. Охрану они туда пустили, но только одного человека. Снаружи ещё двое. Это абсолютно ничтожно, — вздыхает Мин, зарываясь руками в волосы.— А вы...помирились? — осторожно уточняет Джин.— Помирились, — кивает Юнги. — Она простила мне то, что я тупой идиот.— Святая женщина! — театрально вздыхает Тэхён.— Нашёлся, комментатор. Вы то чего опять по разным углам? — подкалывает его Намджун.— Давайте сменим тему. Поесть можно спокойно? — тут же хмурится Тэхён.— Ясно, опять поссорились, — тянется к еде Джин. Никто больше не осмеливается комментировать происходящее. Все напряжённо жуют, изредка перекидываясь шутками, и зависая в своих мыслях.— Завтра наши люди будут принимать контейнер министерства на территорию нашего склада. Особые температурные и охранные условия, которые выставил министр по документации, соблюдены. Записывающее оборудование установили, но опасность того, что их могут обнаружить сохраняется. Хотя они должны понимать, что на всех наших складах есть видеонаблюдение. Актуальные задачи на предстоящую неделю - найти информацию про министра и игорного короля, которая поможет нам понять, есть ли у этих людей вообще слабые места. И попытаться вскрыть контейнер, — первым откидывается на спинку стула после сытого обеда Намджун.— Моя помощница рассказывала мне о поведении ряда людей на прошедшем благотворительном балу. Мы тогда ещё не знали, что Чхве и есть тот, кто замешан во всех теневых схемах, идущих под подписью Чимина. Но госпожа Со обратила на него внимание, потому что он общался с некоторыми нашими партнёрами. Вы сказали у него нет детей. Почему? Он уже далеко не молод, ему придётся кому-то передавать бразды правления или его уберут. Инсон, как его племянник, будет его приемником? — внезапно спрашивает Хосок, хмурясь.— Интересная зацепка. Стоит посмотреть в ту сторону. Давайте достанем больше информации про их семьи. Они же давят на нас, как на семью. Нам тоже придётся найти все возможные болевые точки этих людей. Министр сказал такую фразу, что Мун заботится о нём лучше, чем его собственная дочь. Надо найти больше информации и про неё, — добавляет Джун.Тэхён тут же звонит Джексону, чтобы озвучить новую информацию и зацепки, которые теперь придётся раскрывать до полного формата.Воскресенье завершается относительно спокойно, что уже равноценно празднику в этой семье.***В понедельник Джексон снабжает братьев новой порцией данных.— Мы нашли интересную информацию. Дочка министра та ещё оторва. Странно, что её не посадили на цепь. У неё явно плохие отношения с отцом, но все скандальные статьи о ней выкуплены, конечно же. Она присутствует иногда на ваших гонках. Бывает в вашем клубе. Но чаще всё-таки отрывается в пафосных нарко-точках столицы. Мы будет осторожно следить за ней, в попытке выяснить, где она появляется и как это может помочь нам в давлении на министра. А вот с мафиози всё ещё интереснее. Никогда не был женат. Посещает много злачных мест, но при его деятельности пойди разбери, где именно он там развлекается. Попробуем узнать его предпочтения, — докладывает Джексон.— Уже что-то. Спасибо, Ван. Напиши мне, где сегодня будет дочка министра, — завершает разговор Тэхён, и рассказывает братьям полученные сведения, не замечая хмурого взгляда Чонгука.— Контейнер на месте. Наша служба безопасности получила документы. В документах стоит отметка о каких-то технических деталях. Ничего более. Всё законно, всё прописано до мелочей. Осмотрели контейнер. Его легко можно вскрыть, — снимает очки Намджун, откладывая бумаги. — Всё чисто, не прикопаешься.— Это слишком странно. Зачем министру прямиком нам под нос доставлять контейнер? С содержимым, которое обычно охраняет целая свора его людей, а сейчас у нас есть прямой доступ? — нервничает Юнги, поглядывая на свой мобильный.— Мы не можем не предпринять попытку вскрытия. Иначе зачем всё это? Так ведь? — спрашивает Джун.— Не уверен, что это правильно, — бормочет Мин.— Похоже на подставу. Но в чём она заключается? — хмурится Чонгук.***Хосок проходит в свой кабинет, и просит вызвать к нему Чауми. Он зарывается с головой в бумаги, когда получает ответ от секретарши, что она не может дозвониться до мисс Со, так как её нет на рабочем месте. Чон вспыхивает в секунду. Швыряет трубку рабочего телефона и выходит, целенаправленно двигаясь в сторону кабинета своей помощницы.Прошла неделя с их внезапного порыва страсти. Хосок так и не поговорил с ней. Чувствовал нарастающее напряжение, сковывающее тело, отгонял активным утренним и вечерним спортом возбуждение, накрывавшее от воспоминаний о ней, и злился всё больше, откровенно придираясь. Удивительно, что он не открыл дверь в её кабинет с ноги. Яростно дёрнув на себя ручку, он влетел с ругательствами, застывшими на устах. Чауми в кабинете не было. Зато огромный букет лилий буквально заполонил собой всё пространство небольшого рабочего помещения.— Какого хрена! — разъярённо зашипел Хосок. Он обошёл букет, презрительно кривясь, и сел на рабочее место Чауми. В поисках каких-либо её записей, чтобы понять где она находится или как найти нужные ему документы, Чон двинул мышку компьютера и экран рабочего монитора засветился. Хосок не обратил бы на это внимание, если бы не то, что он увидел на экране. Он перевёл взгляд на монитор и замер. Медленно ведя взглядом по открывшимся картинкам, он почувствовал, как в штанах стало тесно.— Господин Хосок! — пискнула шокированная Чауми, только вошедшая в свой кабинет.— Может, объясните? — еле оторвав взгляд от экрана, уточнил Чон.— Это не то, что вы подумали — вспыхнула его помощница, заливаясь краской.— Чем вы занимаетесь на рабочем месте? — сглотнул тяжело Хосок, медленно приходя в себя.— Боже, — прошептала Чауми, закрывая лицо руками. — Господин Чон, я сейчас всё объясню...— Блять! — взорвался Чон. — Где вы были? Почему вы не на рабочем месте, Со? Почему вместо того, чтобы выполнять свои обязанности, вы занимаетесь своей личной жизнью на работе?— Я не занимаюсь... — начала было Чауми, но Хосок тут же перебил девушку, яростно надвигаясь на неё.— Цветы, сайты с нижним бельём, какое отношение это имеет к вашей работе? — взревел Хосок, нависая над маленькой Чауми.— Это не так! Всё абсолютно не так! И при чём здесь цветы? — удивлённо воскликнула девушка, замирая под натиском начальника.— Устраивайте вашу личную жизнь вне стен этого офиса! Если вам не нужна эта работа, то я могу подписать ваше заявление на увольнение прямо сейчас! — продолжал повышать голос на неё Хосок, сам не понимая, что перегибает палку.— Что? — опешила в конец загнанная девушка. Упираясь спиной в стеллаж с папками, она смотрела на тяжело дышащего Хосока, понимая, как сильно устала от диких эмоций этого мужчины, который мучил её теперь во снах.— Пишите заявление на увольнение! — выпалил Хосок, и вышел, хлопнув дверью.***Тэхён отдаёт последние распоряжения своей замыленной, от свалившихся на них дел, команде по рекламе, и отпускает всех, тяжело глядя сотрудникам в спины. Понимает, что его люди устали, но расслабляться некогда. Он берёт в руки телефон, снимает с блокировки, и долго всматривается в фотографию на заставке. На экране - часть тела спящего парня, даже не подозревающего, что его фотографируют. Мерно вздымающаяся во сне грудная клетка, которая так манила Тэхёна оставлять следы поцелуев, пока он делал это фото. От созерцания приятной картины его отвлекает неприятный писк, оповещающий, что его секретарь пытается связаться с ним по внутренней связи.— Господин Ким, к вам господин Чон Чонгук. Могу впустить? — разрывает тишину голос из динамика.— Да! — резко отвечает Тэхён, убирая телефон в карман брюк.— Я принёс документы с отчётами, которые ты запрашивал у моего секретаря, — без приветствий начинает Чонгук, закрывая за собой дверь.— Спасибо. Мог бы передать через кого-то, — встаёт Тэхён, чтобы забрать папки.— Решил зайти сам. Есть минутка? — Чонгук нервно скользит взглядом по телу Тэхёна, возвращая взгляд в глаза.— Да. Что-то случилось? — приподнимает вопросительно бровь Тэ, присаживаясь на край своего стола.— Нет. То есть... — Чонгук мнётся, нервно ведя рукой по идеально гладкой поверхности стола переговоров. — Я чувствую напряжение между нами. Мы не говорили с того самого вечера.— Я думал, тебе надо время, — слегка откидывается Тэхён, заставляя взгляд Чонгука невольно скользнуть по его телу.— В тот вечер я пытался объяснить тебе, что мне надо время для нас, между нами, без вмешательства общественности в наши отношения, даже если это наши братья, — Чонгук опирается на спинку стула, заставляя мускулы напрячься, а Тэхёна отвлечься от разглядывания его губ.— Хорошо. Но я не знаю как вести себя, Чонгук. Что бы я ни делал, ты недоволен и резко реагируешь. Я решил, что тебе надо больше свободы от меня, — Тэхён не выдерживает и ведёт пальцами вдоль линии пуговиц на рубашке Чона.— Тэхён! — судорожно выдыхает Чонгук, чувствуя, как его кидает в жар от таких прикосновений. — М? — вопросительно мычит хён, не отрываясь от исследования любимого тела под слоем офисного костюма. Он невесомо касается пальцами ширинки брюк младшего, слегка сжимает растущее возбуждение, и следит, как у того дёргается кадык в попытке сглотнуть стон наслаждения.— Прекрати, мы же на работе! — шепчет Чонгук, обхватывая руку старшего, но не убирая.— Я соскучился по тебе, Гуки, — тянет его за ремень к себе Ким. Чон поддаётся и подходит ближе, облокачиваясь по бокам от сидящего перед ним парня. Они смотрят в глаза друг другу. Тэхён облизывается, Чонгук внимательно следит за движением языка хёна.— Я тоже соскучился, — выдыхает он в приоткрытые губы.Тэхён накрывает губы Чонгука, утягивая его в сладкий, неспешный поцелуй. Он ласкает язык младшего, покусывая его губы, упиваясь наслаждением, которое они дарят друг другу. Возбуждение в штанах мешает помнить, что дверь они не закрыли, и что до конца рабочего дня ещё несколько часов. Ни один из них не касается другого, но это не мешает им чувствовать на сколько сильно они возбуждены.От сладкой пытки их заставляет отвлечься звонок мобильного.— Да! — хрипло отвечает Тэхён, не разрывая зрительного контакта с Гуком.— Я отправляю тебе адрес, где сегодня будет вечером девчонка. Ты в её вкусе, — слышится в трубке голос Джексона, и Чонгук напрягается.— Кто бы сомневался, — хмыкает хён, стирая влагу с губ пальцем, следя за эмоциями макнэ. — Спасибо, Джексон. До связи.— Объяснишь? — отстраняется Чонгук, напряжённо сжимая руки.— Что именно? — откладывает телефон Тэхён, и свешивает расслабленно руки между ног.— Какого чёрта происходит? Ты собрался дочку министра соблазнять? — ревность внутри Чонгука разворачивается дикой змеёй, подкидывая воспоминаний, как жадно Тэхён трахал девушку, натягивая её и на Чонгука.— Именно так. Нам нужны точки давления. Мы будем их искать. И нам стоит пошевелиться, — кивает в ответ Тэ, не скрывая правды.— И когда ты собирался мне сказать об этом? — Чонгук тщетно пытается успокоиться.— Чонгук, — спокойно начинает Тэ, чувствую, как закипает младший, пытаясь и внутри себя бурю эмоций не разжечь.— Нет. Не надо. Я всё понял. Меня ты даже не собирался ставить в известность, — Чонгук поднимает руки в сдающемся жесте.— Зайчонок, — Тэхён встаёт.— Стоп. Не надо, Тэхён. Не сейчас, — качает головой Чон.— Снова не сейчас. Снова надо время, Гук? Опять? Да что не так? Это для нашей же безопасности! — рычит Тэ.— Именно. Для неё. Безопасности. Мне надо работать, — Чонгук резко разворачивается, направляясь к выходу. Но Тэхён не намерен отпускать его вот так, с очередными недомолвками. Он догоняет его в два шага, резко дёргая, заставляя развернуться, и толкает к стене.— Я заебался, Чонгук. Серьёзно. Ты выставлял мне претензии, что я обращаюсь с тобой, как с девушкой. Но истерики мне закатываешь именно ты, — рычит взбешённый Тэхён. — Может хватит? Мы можем просто поговорить, объяснить друг другу?— То есть я истеричка? — отталкивает его Чонгук, но Тэхён прижимает его руки к стене, заставляя остаться на месте.— Если до тебя ещё не дошло, то вот это, — он толкается бёдрами в тело Гука, демонстрируя недвусмысленную выпуклость в брюках, — это реакция на тебя, Чонгук. А не на кого-то другого! Что за нелепая ревность?— Нелепая? А не ты ли собирался потрахаться с парочкой фриков после гонки?— припоминает младший.— Блять! Ты вообще сказал, что не готов отказаться от секса с девушками. Так в чём проблема, Гук? Может в том, что ты ей сам заняться хотел? — разъярённый Тэхён даже не думает, что говорит. Поздно понимает, что ляпнул лишнего в эмоциональном порыве причинить боль.— Заебись. Отличный вывод, — Чонгук даже не сопротивляется, он устал.— Блять, — злится Тэ уже на себя, и отпускает младшего.— Именно. Давай просто закончим этот разговор, пока не наговорили ещё чего-то друг другу, — устало потирает переносицу Чон. — Мне правда надо идти работать. Поговорим позже.Тэхён не успевает ничего ответить, Чонгук уходит. Тэ смотрит в отражении глянцевой поверхности стола, тяжело опираясь на него. Он опять всё испортил.— Сукин сын, — шипит он, отталкивается от стола и берёт в руки телефон.«Это адрес, по которому она сегодня будет. Приезжай. Я был не прав» — всё, что он решается написать Чонгуку, и отшвыривает мобильник, не ожидая ответа.***— Вот. Моё заявление на увольнение, — голос Чауми спокоен, но рука, протягивающая листок, дрогнула. Хосок вырывает бумагу из её пальцев.— Вам придётся отработать две недели, как положено, — грубо отвечает он, изучая каждую букву заявления, будто под лупой.— Нет, я хочу уйти прямо сейчас, — девушка сжимает руки в замок перед собой.— Причина? — стискивает бумагу в руках Чон, слегка сминая её.— Причина — мой вспыльчивый начальник, который своими криками и слепыми обвинениями довёл меня до нервного срыва, — гордо вздёрнув подбородок, отвечает девушка.— Вот как? — поднимает на неё взгляд Хосок, откладывая бумагу, и откидываясь на спинку кресла. Он складывает руки на груди, мышцы напрягаются, натягивая ткань белоснежной рубашки.— Именно так, господин Хосок. Я могу идти? — крепче сжимая руки, чтобы не выдавать нервозность.— Нет, не можете. Вы должны будете передать дела тому, кто выйдет на вашу должность...— Я не обязана это делать, — перебивает его Чауми.— Чауми, вы считаете, что я несправедливо обвинил вас в том, что вы используете своё рабочее время для личных целей? — закипает Хосок, честно стараясь сдержаться.— Именно так. И даже если бы я делала это, то я была бы не единственным таким сотрудником, господин Хосок. Тем не менее, я не использую рабочее время для личных целей, потому что у меня нет времени ни на какие личные цели из-за перегруженности работой. Я посвящаю работе даже своё свободное время. И выполняю ваши поручения сверх моей должностной инструкции, — глаза щиплет от слёз, но она держится.— Вы получаете за это доплату, — хмурится Хосок, не понимая до конца, что происходит.— Я не просила вас о доплате, господин Чон. Но и вы не спрашивали меня, хочу ли я выполнять ваши поручения, не относящиеся к моей работе, — в её голосе слышится упрёк.— Что это значит? — он абсолютно сбит с толку.— Вы попросили меня выяснить что-нибудь про госпожу Хонг, дочь министра. Я искала информацию о ней, — поясняет ему Чауми, словно идиоту.— На сайте нижнего белья? — хмыкает Хосок, тщетно прогоняя увиденные фотографии на мониторе её компьютера. Возбудили его правда не фотографии, а бурная фантазия, быстро подкинувшая ему картинки этого белья на госпоже Со, стоявшей сейчас перед ним.— Она выступала там моделью. Я искала способы связаться с владельцами этой компании, чтобы уточнить информацию, потому что её фотографий на сайте, конечно же, нет, — Чауми злится. Злится, на своего начальника, который так бесцеремонно устроил скандал в её кабинете, и заставил уволиться. Злится на Хосока, который так страстно брал её на своей кровати, а потом сделал вид, что между ними ничего не было. Злится на себя, что поддалась очарованию этого экспрессивного человека.— А цветы? — не сдерживает вопрос Хосок, сам себя ругая.— В кодексе нашей кампании нет запретов на наличие цветов в кабинетах, — Чауми складывает руки на груди, полностью копируя позу начальника. Оба будто в обороне. — Кто подарил тебе цветы? — забывает о границах Хосок, тормоза отпуская, накипело.— Это не ваше дело, господин Чон, — встаёт Чауми. — Я могу идти?— Нет, не можешь! — подскакивает следом Хосок. Они сверлят друг друга глазами, не готовые уступить.— Да что вы себе позволяете? — вспыхивает Чауми. — Почему ведёте себя, как болван?— Как болван? — обманчиво спокойно переспрашивает Хосок, обходя стол, и подходя к ней.— Именно так! — отступает Чауми.— И почему я болван, Чауми? — он продолжает наступать на неё.— Потому что вы абсолютно незаслуженно кричите на меня! Постоянно! С прошлой недели частота повышенного тона в мой адрес с вашей стороны просто зашкаливает! Я что, робот что ли? — срывается девушка.— Нет, ты не робот, — обхватывает её Хосок, притягивая к себе.— Пустите! — толкает его Чауми. — Прекратите...— Я правда болван, — сдаётся Чон, и накрывает дрожащие от эмоций губы своей помощницы. Поцелуй получается резким, яростным, будто клеймо на ней ставит. Будто признаёт своё поражение, сдаётся, хоть для него это и сложно. Он сжимает в руках хрупкую талию, причиняя боль. Языком обещает многое, напоминает о том, что было. Чауми упирается в его сильные плечи, отталкивая. Но под натиском поцелуя, сдаваясь и покоряясь, сжимает ткань рубашки, обессиленно принимая резкий характер этого мужчины.Он отрывается от неё, тяжело дыша, облизывает губы, а она стон сглатывает, наблюдая за ним.— Ещё раз так посмотришь на меня, я тебя прям здесь оттрахаю, — шепчет он.— Хосок, — стонет Чауми, прижимаясь к нему, и чувствуя его возбуждение.— Блять, к чёрту! — рычит тот, подхватывая её на руки, сметая свободной рукой бумаги со стола, чтобы посадить её, тут же в неё вжимаясь. Он ведёт хаотично руками по её телу, сжимая, лаская, поглаживая. Ему мало. Катастрофически мало её, её тела. Он хочет видеть её всю. Голую, открытую для него. Но возбуждение буквально разрывает штаны, а отголоски затуманенного сознания напоминают, что они в его кабинете. Чон задирает резким движением её юбку-карандаш, опрокидывая её на стол, и припадая губами к её шее. Она стонет его имя, забывая обо всём, впиваясь каблуками в его поясницу, торопя, ослеплённая желанием чувствовать его в себе.Звук расстёгиваемой молнии, разрываемой упаковки защиты, и её тяжёлое дыхание. Она смотрит в его глаза, кусая губы. Он подтягивает её к себе, заставляя охнуть от неожиданности, и забирает её стон губами, входя в неё одним резким движением. Она прогибается под ним, цепляется за ворот его рубашки, зарывается в волосы. Хосок двигается в ней резко, напористо, заставляя глухо стонать. Губы горят от поцелуев. Он хотел бы сжимать руками её грудь, но приходится удерживать их тела, так интенсивно двигающиеся на его рабочем столе. Ему сейчас плевать, что кто-то может войти и увидеть их. Плевать, что бумаги разлетелись по всему кабинету. Плевать, что он трахает её прямо на новых договорах, которые принесли ему на подпись. Плевать, что у него запрет на отношения и секс на работе. На всё плевать. Сейчас для него есть только дикая страсть к ней и неумолимое желание делать эту женщину своей.Он отрывается от её губ и смотрит в глаза, подёрнутые пеленой похоти. В её зрачках он видит своё отражение. Видит жажду к ней и нежелание делить её с другими мужчинами.— Моя, — шепчет Хосок и наклоняется, чтобы прикусить торчащий сосок прямо сквозь ткань её рубашки. Чауми всхлипывает от эмоций, закрывая себе рот рукой, и содрогается под ним от нахлынувшего так резко оргазма. Чон обхватывает её ягодицы и ещё яростнее двигается в ней, наблюдая за тем, как его член входит в неё. От этой картины голову сносит окончательно.— Моя, — повторяет тихим стоном Чон, кончая, и утыкаясь мокрым лбом в её грудь. Они оба тяжело дышат, пытаясь восстановить дыхание. Он так и не выходит из неё, удерживая её ноги, прижимая её к себе. Только спустя пару минут, он медленно выпрямляется, и помогает ей сесть, удерживая в своих объятиях. Они начинают приводить себя в порядок, каждый пытаясь разобраться с хаосом мыслей после такого бурного секса.— Я не люблю лилии, — мягко говорит Чауми, расправляя рубашку, и пытаясь уложить волосы.— А что ты любишь? — Хосок никак не может оторвать взгляд от неё. Он смотрит через зеркало, в отражении которого пытается понять насколько помятым выглядит.Ей хочется ответить «тебя», но она лишь улыбается, отвечая:— Пион видные розы и герберы.— А лилии кто подарил? — Хосок стягивает галстук и расстёгивает безнадёжно измятую рубашку.— Коллега, — Чауми вздыхает, скользя взглядом по красивому, спортивному телу Хосока.— Какой ещё коллега? — взгляд Хосока мрачнеет, он оборачивается и подходит к ней. — Чауми, кто подарил?Он обхватывает рукой её подбородок, заставляя поднять взгляд на него. Она не удерживается и ведёт руками по его телу, лаская, но глядя в его глаза, как он того требует:— Это не имеет значение, господин...— Мне нравится, когда ты называешь меня господин, но давай в неформальной обстановке ты будешь обращаться ко мне — Хосок? — он поглаживает большим пальцем её скулу.— Хорошо. Хосок, какое значение имеет, кто подарил мне цветы? — она слегка облизывает губы, сдерживая желание целовать тело, по которому скользит руками.— Большое, — Хосок отпускает её и уходит за рубашкой.— Так вы подпишете моё заявление об увольнении? — Чауми садится на стул, изящно перекидывая ногу на ногу. Хосок застёгивает свежую рубашку, возвращаясь к ней, и видит последствия вспыхнувшей только что между ними страсти.— Ты не увольняешься, Чауми. Я должен попросить у тебя прощения за то, что произошло в твоём кабинете и... — он подбирает слова, — и в этом тоже.— Я поняла вас, — мрачнеет на глазах Чауми. — Но я хочу всё-таки уволиться, господин Хосок.— Почему? — он садится перед ней прямо на стол, на котором они только что получили столько удовольствия.— Я не смогу работать с вами... с тобой, — Чауми серьёзно смотрит на него, отдавая отчёт словам, которые произносит.— Что изменилось? — он ведёт пальцами по её коленке, слегка забираясь ими под юбку.— То что я хочу тебя, — пожимает она плечами, слегка склонив голову, наблюдая за его движениями.— Я тоже хочу тебя, — его пальцы выписывают какие-то узоры на её нежной коже, он откидывает второй рукой её ногу, заставляя расставить колени чуть шире.— И как нам работать? — тяжело сглатывая, спрашивает Со, теряясь в ощущениях.— Продуктивно и более эффективно, чем раньше. Ведь теперь мне не придётся кричать на тебя из-за сдерживаемых желаний, — Хосок проводит рукой меж её бёдер, и возвращает руку снова на коленку, слегка сжимая.— То есть ты хочешь сказать, что орал на меня и придирался потому, что...хотел меня? — она смотрит на него вопросительно, не веря своим ушам.— Именно так, — он кивает в ответ, и улыбается ей. Редкое явление. Он отклоняется, убирая руку с её коленки, и ожидая её реакции.— Хосок, как ты себе это представляешь? — она вздыхает.— Пока что не понимаю до конца, но мы вместе решим этот вопрос. Ты же умная девочка, мы всё продумаем. Я не буду ставить под угрозу твою репутацию, — Чон улыбается и даже не замечает, как меняется её лицо.— Ты предлагаешь спать с тобой и скрывать это ото всех? Я правильно тебя понимаю?— уточняет она, напрягаясь.— Именно так. Трудовым законодательством запрещены отношения между сотрудниками. Я не хочу терять тебя, как своего помощника. Ты идеально мне подходишь. Не хочу искать замену. Тебя вроде тоже всё устраивает. Но и притяжение между нами взаимно. Мы адекватные люди, можем решить этот вопрос, избавляя друг друга и от рабочих проблем, и от сексуального напряжения. Разве не идеальное решение? — Хосок встаёт, чтобы собрать бумаги, разбросанные им же самим.— Да, — задумчиво тянет Чауми, наблюдая за своим начальником. — Действительно, идеальнее некуда. Но...я могу подумать над твоим предложением?— Подумать? — он удивлённо смотрит на неё. — Можешь, но что мешает принять его прямо сейчас? Тебе же хорошо со мной.— Да. Хорошо. С тобой, — кивает Чауми, пряча взгляд.— Тогда не понимаю, — пожимает плечами Чон, раздражаясь, и возвращаясь к сбору бумаг.— Хорошо. Допустим. Но в этом случае для всех я по-прежнему свободная девушка, ведь так? — уточняет девушка.— Да, — напряжённо и нехотя отвечает Хосок, вспоминая свою реакцию на букет в её кабинете.— Ну что ж. Значит так. Я могу идти работать, господин Чон? — встаёт Чауми, поправляя юбку.— Да, можете, госпожа Со, — задумчиво рассматривает явно изменившуюся помощницу Хосок, не понимая что произошло. Девушка кивает ему, и выходит из кабинета.