Телешоу «Научи меня любить»

Глава 34. Поглотители и трещина

Нил Хоуни считался довольно эксцентричным человеком. Эксцентричным и нервным. Поэтому, когда мужчина в очередной раз предпринимал нечто безумное, скажем, примерял странные наряды (последний костюм Нила превратил его в пирата — стук деревянной ноги раздавался по всему зданию больницы, тогда как особо нервные посетители столь угнетающего заведения уверяли, что за ними пришла смерть); рассаживал трупы и играл с ними в покер на раздевание (почти всегда проигрывал, утверждая, что противники слишком искусны в блефе); битый час поучал несчастную молоденькую медсестру насчёт кофе, который пил он только чёрным и с кусочком зефира в форме мишки (и только салатового цвета — это очень важно, не перепутай); или просто скандалил со стеной, посмевшей преградить ему дорогу (неслыханная наглость), — все и каждый усиленно игнорировали не в меру активного патологоанатома, зная, что, если Нил почувствует на себе чей-то любопытный взгляд, страдать будет вся больница. Конечно же, те, кто не привык к заморочкам мужчины и не осознавал страшных последствий от оного, с завидным постоянством ваяли на Нила жалобы, на каждую из которых патологоанатом, сидя в кабинете главврача и без интереса вчитываясь в очередную претензию, реагировал одинаково:

— Ну и что?

— Нил, санитара чуть инфаркт не стукнул, когда он обнаружил тебя расхаживающего в одних трусах перед столом, за которым сидел мистер Брук!

— Ну и что?

— Мистер Брук мёртв уже неделю как!

— Ну и что?

— Что скажут его родственники, если узнают, что ты вытаскивал мистера Брука из холодильника, чтобы... Боже, я не верю, что произношу это, но... Чтобы... Как ты сказал? Сыграть пару партий?

— Наверняка подтвердят, что старикану чертовски фартит!

— Нил, чёрт бы тебя побрал! Нельзя играть в покер с мёртвыми!

— Нет, нельзя играть в покер с живыми. Сплошь лицемеры и куски мяса. А в смерти есть нечто облагораживающее.

— Если так пойдёт и дальше, ты потеряешь тех немногих, кто ещё не отказался от работы с тобой!

— А что такое?

— Ты им не нравишься!

— Гилберт, дорогой. Я учёный, а не комик. Я не обязан кому-то нравиться. Не вижу в этом смысла. Если бы я был тем, кем меня хотят видеть, я не смог бы работать так, как работаю. Каждый вонючий санитар, каждая глупенькая, недавно выучившая алфавит медсестричка уверены, что они правы, а я злодей. Видите ли, они смотрят на ситуацию трезво. А всё почему? Потому что не разговаривают с моими «пациентами» или украшают свои комнаты дурацкими пошлыми картинками, а не фотографиями частей тела? Но Гилберт. Это Я делаю открытия. Это Я приношу пользу. Это на основании Моих исследований мы спасаем людей. А они вместе со своим убогим ограниченным трезвым взглядом на жизнь убирают утки и периодически пытаются вылезти за мой счёт. Хоуни — псих, шепчутся они по углам, он так омерзителен! А мы, такие распрекрасные и обделённые, должны это терпеть! Но каждое утро, когда я прохожу мимо них — всё ещё оставаясь мерзким типом, заметь, — они подбегают ко мне, виляя хвостиками и желая мне доброго утречка!