Гражданская война в корне изменила царскую Филофию. Виктор Дарковски, успешный журналист, некогда бежавший за границу, возвращается на родину, надеясь залечить душевные раны. Но ему ещё предстоит побороться за спокойствие. Призрак умершей возлюбленн...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
- Скажите, я могу задать вам один не совсем корректный вопрос? - Эва смотрела на него снизу вверх; глаза её сверкали в ночной тьме, не чарующие и не пьянящие, а самые обычные, приятно простые глаза, в которых так и играл свет проплывающих мимо фонарей.
- Как хотите, - Виктор с безразличием пожал плечами.
Мысленно он всё ещё парил над городом, взирая на гордые и, казалось, неприступные крыши домов. Душная кабинка колеса обозрения стискивала его боязливым скрипом - в ней не было и доли чувства полёта, обуявшего тогда что низко зависшие облака, что душу Виктора. Вечерняя свежесть приятно будоражила, и перед его глазами на сущие миллисекунды промелькнуло то, как иссякают тягости и беды. Кажется, само прошлое растворилось в чудесном закатном небе и смотрело откуда-то издали, боязливо, не смея более подступиться и не сея разлада в груди. И Виктор шёл легко, чуть ли не летел по пустынным улицам, видя пред собой сразу несколько ближних районов Арафии, дыша небом, поселившимся в душе.
- И всё же! - Эва опередила его на пару шагов, шла спиной, настырно заглядывая Виктору в глаза, то и дело косилась вперёд, боясь оступиться. - Пообещайте, что не станете обижаться.
- Ничего не могу обещать, - он поймал девушку за предплечье, когда земля под её ногами резко просела и у Эвы дыхание сперло от неожиданности.
- Хорошо, не обещайте. - Она вновь шла плечом к плечу с ним. - Оно и верно: не обещайте мне ничего, иначе я буду думать, что обязана вам... Не обидеть вас. Обязана.
