Гражданская война в корне изменила царскую Филофию. Виктор Дарковски, успешный журналист, некогда бежавший за границу, возвращается на родину, надеясь залечить душевные раны. Но ему ещё предстоит побороться за спокойствие. Призрак умершей возлюбленн...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
- Я устроился в "ПроВестник", - ляпнул Виктор неожиданно для самого себя.
Реми поднял на него глаза, щурясь от яркого солнца. В тот день на город накатила внезапная жара, небо очистилось и засверкало непререкаемой синевой, словно бы подчеркивая священную значимость дня - Дня пришествия низвергов к власти. В Центральном парке Арафии организовали добровольную высадку деревьев, и Реми, как особенно инициативный гражданин, конечно, решил поучаствовать. Виктор в парк явился, но в отличие от Ришара ничего сажать не собирался, а только мрачно наблюдал за тем, как расползаются пятна пота по спине Реми и как старательно он расправляет корни саженца, утрамбовывая землю кругом. Зрелище казалось забавным и увлекательным, пока Виктор не заметил, как настороженно смотрят на него прочие инициативные граждане, пристраивавшие свои саженцы в паре метров что по правой стороне, что по левой. Наконец Виктор отважился сесть на корточки рядом с Реми, не желая более привлекать внимание высотой своей фигуры.
- В "ПроВестник" устроился, говоришь? - Реми попытался протереть слезящиеся от солнца глаза тыльной стороной руки, но от этого слезы брызнули с большей силой. - Это ты мне назло?
- Иначе и незачем было устраиваться, - нервно усмехнулся в ответ Виктор.
Писать для "ПроВестника" не хотелось совершенно, однако средств на оплату труда рабочих, отстраивавших академию, катастрофически не хватало. Левое крыло было практически окончено, удалось полностью восстановить несущую стену, возведя верхние этажи фактически заново. Дорожки и центральная площадка наконец приобрели человеческий вид, выровненные и местами сокрытые под слоем окатанного камня и песка. Старые теплицы, благодаря которым академия частично обеспечивала себя продуктами даже в самые голодные времена, пришлось переоборудовать самостоятельно. Заросшие поля нещадно скосили, и они стояли теперь, обнаженные и унылые, пока ещё не знавшие дела.
