Гражданская война в корне изменила царскую Филофию. Виктор Дарковски, успешный журналист, некогда бежавший за границу, возвращается на родину, надеясь залечить душевные раны. Но ему ещё предстоит побороться за спокойствие. Призрак умершей возлюбленн...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
Реми стянул туфли вместе с носками и легко зашагал по влажному песку босиком. Волны то и дело накатывали на берег, и Реми морщился от их прохлады, поднимаясь на носочки. Виктор неторопливо шёл рядом, лениво курил вот уже пятую сигару, периодически нервно оправляя намокшие штанины брюк, которые так и липли к ногам змеиной кожей.
- Писать о статистике продаж портсигаров и то лучше, - заявил Реми, обходя Виктора кругом.
- Проще, - отозвался Дарковски, останавливаясь, пристально глядя на убывающее солнце, над которым взгромоздились серо-малиновые силуэты несуразных туч. Было в этом виде что-то зловещее, берущее за душу и бескомпромиссно её выворачивающее.
- Проще-лучше - всё одно. Но исчезновение этой... как её? - Реми поморщился.
- Адель Крамски, - своевременно ответил Виктор.
- Да, точно, исчезновение Адель Крамски - это, конечно, дурная тема. Ещё не поздно отозвать заявку и взять что-то более весомое.
- В "ПроВестнике" предостаточно статей об экономике, научных открытиях и политической обстановке. Если уж так посмотреть, то весь "ПроВестник" - одни сплошные слова о великом, масштабном и малодоступном простым читателям. Мы представляем не только академию, но и самих себя, так почему бы не заявить о себе как о новаторах?
Реми пожал плечами, глядя на то, как проседает под ногами песок.
- Да и чем тебе не тема: Адель Крамски, с раннего детства жившая при монастыре Святой Паолины, пропадает в ночь своего шестнадцатилетия. Бесследно. И при странных обстоятельствах.
