Глава третья

127 35 39
                                    

В душе зажглось глубинное сомненье,

О жизни будущей глаголило оно,

О трудностях, обидах, невезенье

И "Оке Божьем", что ко мне обращено...

Реми не мог наверняка сказать, откуда узнал эту новость: пришла ли она в числе прочих срочных известий, каждодневно обрабатываемых журналистами "Филографии", или донеслась до его слуха в шуме толпы у станции

К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.

Реми не мог наверняка сказать, откуда узнал эту новость: пришла ли она в числе прочих срочных известий, каждодневно обрабатываемых журналистами "Филографии", или донеслась до его слуха в шуме толпы у станции. В любом случае, новость была, и писать о ней стоило самому. Казалось, нет ничего интересного: начались работы по восстановлению здания Арафийской мужской академии - сухие факты, даже намека на конфликт не сыскать. Да, территорию выкупило частное лицо, пожелавшее остаться неизвестным, но можно ли на том построить полноценное журналистское расследование? Навряд ли. Однако личный интерес подстегивал Реми не отказываться от потенциального материала так быстро.

Сезон дождей подходил к концу. О том весьма нудно сообщала захудалая газетенка "Стритлесс", ставшая особенно популярной в последние недели из-за того, что в её редакции работали преимущественно женщины. Критики называли это "женским взглядом, который так вовремя разбавил окаменевший мир мужской журналистики", и Реми начинал всерьёз подумывать о том, чтобы найти для "Филографии" расторопную девицу, сумевшую бы клепать незатейливые статейки о погоде и шифоне, так приятные читательскому глазу. "Стритлесс" закончилась ровно в тот момент, когда Ришар прибыл на нужную станцию, выскочил из трамвая и не без смеха отметил, насколько мрачным и облачным было небо в тот день. "Женский взгляд" показался новомодной чушью, и Ришар ловко всучил газету первому попавшемуся прохожему.

Реми точно знал, куда идёт: ноги сами вели его по улице, спускавшейся вдоль холма. Здесь всё казалось знакомым, отчасти даже родным, но то не умоляло чувства тревоги, нараставшего в теле, потому что там, где начиналась Арафийская академия, заканчивался Реми Ришар. 

Мы и прочие изверги Место, где живут истории. Откройте их для себя