Гражданская война в корне изменила царскую Филофию. Виктор Дарковски, успешный журналист, некогда бежавший за границу, возвращается на родину, надеясь залечить душевные раны. Но ему ещё предстоит побороться за спокойствие. Призрак умершей возлюбленн...
Мне ни к чему остроты прошлых дней - мне с ними скучно...
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
- Ты ведь не человек. - Реми, сидевший на бортике фонтана и сосредоточенно вглядывавшийся в останки мутной воды на мраморном дне, заговорил внезапно, точно ото сна очнулся.
- Я надеялся, что вид обновленной академии вдохновит тебя и ты решишься в порыве благородства помочь мне средствами, а ты всё о своём... - Разочарованно отозвался Виктор, от скуки вороша свежий песок каблуками ботинок.
Досада и непонимание нарастали. На просторах академии Реми привлек лишь старый, разбитый фонтан - единственный нетронутый в процессе работ архитектурный объект, который и в ранние годы академии смотрелся нерадивым, теперь окончательно выбился из композиции. Однако Реми прилип к нему, видимо, по старой памяти, припал к холодной, испещренной трещинами поверхности всем телом (насколько то позволяли нормы приличия), с тоской осознавая, как мало времени прошло с момента, когда здесь гордо заседали члены литсодружества, и как долго тянулись последние годы, отдалившие его от простых радостей юношества. Он был по-прежнему молод, но фасад его юности износился, местами истлел, оказался волей чужих рук в новой оболочке. Только фонтан остался. И тело самого Реми, неизменно инфантильное.
- Мистицизм... Человек-не человек... - бубнил себе под нос Виктор. - Я тебя на стройку привёл, душу, считай, открыл, а ты вновь за своё принимаешься...
- Нет, правда! - Реми срыву поднялся на ноги, распрямляя спину и убирая руки в карманы брюк. - Ты ведь не человек! И я был тысячу раз прав, когда говорил так. И остаюсь правым. Вот только, кто ты тогда?
