Danke

18.

   Мой декабрь начался с самых тёплых объятий мамы. С запаха тыквенного пирога на кухне и свежего сквозняка в квартире. Мне казалось, я обнимал её несколько минут, будто до этого момента совсем не понимал, насколько соскучился. Это были те объятия, которых мне не хватало. Очень быстрые объятия, между прочим, потому что она уже собиралась на работу.

      Я был возмущён, зол и раздражён. Но старался не показывать этого. Родительница не была маленькой и прекрасно знала, что такие темпы труда к хорошему не приведут. Но улыбалась она ещё грустно, а её щёки пахли слезами, и если ей нужно было поработать сейчас, а не сидеть дома, то я не мог ей это запретить.

      Вместо этого закинул сумку с вещами в комнату, отправил Диме сообщение о том, что хочу к нему завалиться, и увязался с мамой на улицу. Остановка находилась в той же стороне, что и дом друга.

      На улице было уже достаточно холодно, первые морозы вот-вот должны были ударить по земле. Небо светилось белизной затянувших его облаков, ветер заставлял застегнуть куртку выше. И почему-то вместе с холодом пришли воспоминания недавних событий. Боже.

      — Мне кажется, ты не совсем понимаешь, что хочешь делать дальше, — говорила мама, поправляя воротник потрёпанного пальто. Я даже немного затупил, не совсем понимая, что она имела в виду.

      — В каком смысле?

      Промолчала, смотря куда-то немного пустым взглядом несколько мгновений. Я кусал щёку изнутри, нервно перебирая пальцами лямку рюкзака. Знал, что спрашивать что-то сейчас было лишним, её явно что-то мучило. Волновалась о чём-то. Надеюсь, не из-за меня.

      — Я хочу, чтобы у тебя было хорошее будущее, понимаешь? — заговорила тяжело, и, кажется, даже круги под её глазами стали глубже. Нет, Боже, нет. Зачем снова заводить этот бессмысленный разговор, на который я отвечаю только кивками? Её это никогда не успокаивало, — Оно не может быть хорошим, если ты будешь заниматься тем, к чему не лежит душа. Моя задача: помочь тебе найти это занятие.

      Пнув камень, я почувствовал вкус крови на языке. Свежая ранка на щеке немного тянула болью, и я пытался не кусать её дальше. Это было сложно, потому что в душе что-то скреблось. Мама ведь всегда боялась воспитать меня не так. Всегда хотела дать мне всё, и волновалась, когда у неё это не получалось.