С волками жить-по волчьи выть🖤

Безумие

Этим ничем не примечательным утром меня разбудил страдальческий возглас Кристофера, честно говоря, я почти решила, что на нас неожиданно напали, однако причина оказалась несколько прозаичней:

— Ты мне руку отдавила! — точно умирающим голосом просипел он и замер, стараясь не шевелить затёкшей конечностью. Я в неловкости застыла, разрываясь от желаний засмеяться и пожалеть его. Мужчина лежал на боку, с растрепанными волосами и более или менее отдохнувшим видом, мерно рассматривал меня; потом вдруг тень улыбки проскользнула на его лице и он потянулся ко мне, чтобы погладить за бедро, а затем неожиданно сменил тему. — Моя дикая девочка, — это прозвучало настолько соблазнительно, что я даже засомневалась, но взгляд Криса дал понять, что сказано всё так как и надо.

— Ты про то, как я угостила Ферокса цепью и миской? — задала вопрос, кое-как умудряясь сдерживать смешок, и посмотрела на мужа, тут же просиявшего глумливой улыбкой в ответ.

      Судя по мертвецкой тишине, бьющей в щели шатра вместе со сквозняками, лагерь ещё не проснулся. Я сжала мужскую руку, медленно ползущую уже по внутренней стороне бедра.

— Я ничего не сделаю, не волнуйся, — он хитро и обещающе прищурил глаза, но тут свистящее безмолвие леса развеяли глухие шаги. Оборотень резко сел и прислушался, будто ждал кого-то.

— Крис, пора начинать, — мы оба узнали приглушённый голос Ферокса, он точно напугать нас хотел.

      Моментально утратив ребяческий настрой, Кристофер уже более резво, чем вчера поднялся на ноги и поторопился покинуть шатёр. Лицо его теперь могло принадлежать единственно Сверру: хмурой складкой между насупленных бровей лег его боевой настрой, поэтому мне во что бы то ни стало захотелось развеять все его беспокойства как угодно:

— Совсем ничего не сделаешь? — скромно пролепетала я, навевая на слова лёгкую дымку обиды; получилось, видимо, хорошо, потому что после довольной усмешки мужчины, я таки получила поощрение.

                             ******

«Случилось нечто ужасное. Как молния безоблачной ночью, это чувство пронзило успокоенные души стаи и вмиг затихло, оставив после себя огромный рубец. Никакого шума, запаха или зрелища перед этим не было, всё шло необычайно тихо, не было ни единого знака, хотя нет, он то как раз и был, только заметил и почему-то проигнорировал его старший воин клана, который теперь ошарашенно, точно неживой, пробирался сквозь толпу оборотней к главному дому. Все о чём-то тараторили и без конца щебетали как саранча, беспрерывно охая, а кто-то вообще пытался прорваться в дом, обезумев от паники, но всё было тщетно — так поздно вечером он был заперт. Абсолютно каждый знал, что именно произошло, но боялся произносить это вслух. Толпа, коей сейчас предстала стая, явила себя бестолковым растерянным сборищем, неспособным что-либо сделать кроме как бесноваться вокруг дома.