Горячие источники находились там, где помнила Кэроу. Но кое-что изменилось: там теперь не было киринов. Семей, купающихся вместе. Сплетничающих старух. Плещущихся детей. Руки матери больше не намыливали ей волосы селеновым корнем, хотя память до сих пор сохранила его травянистый запах и серный запах самих источников.
- Красота, - сказал Мик.
Действительно, здорово: матово-зеленая непрозрачная вода, вокруг скалы, как пастельный рисунок, и морская пена. Уютное, довольно просторное помещение - не бассейн, а несколько купален, наполняющихся из медленно струящегося водопада. По потолку будто пробегает рябь, свет играет на друзах хрусталя и купах нежно-розового темномха, названного так, поскольку растет в темноте, а вовсе не за свой цвет.
- Вон туда посмотрите.
Кэроу подняла факел и указала на проход к месту, где стена пещеры представляла собой чистый отполированный гематит. Зеркало.
- Ох! - выдохнула Зузана.
Они втроем покрутились у полированной поверхности. Чудесное зрелище: трое замарашек с благоговейными взглядами. Неровная поверхность искажала изображение, и Кэроу пришлось сдвинуться, чтобы убедиться: некоторая перекошенность физиономии объясняется кривизной зеркала, а не следами от побоев. Кажется, то нападение случилось уже очень давно, однако ее тело ощущало иначе. Прошло всего два дня, и конечно, лицо не восстановилось. Как не восстановилась и ее душа. Фактически кривое зеркало оказалось к месту: внешнее искажение как отпечаток внутренней деформации, которую она пыталась утаить даже от себя.
Они скинули одежду и скользнули в воду - горячую, мягкую. Несколько секунд погружения - и их конечности становятся гладкими, будто у фарфоровых куколок, а волосы - словно лебяжий пух. Кэроу и Зузана, пробив зеркало воды, вынырнули на поверхность. Русалки, да и только.
Кэроу прикрыла глаза и снова нырнула, позволяя горячему потоку смыть напряжение. Если бы она честно играла в «Три желания», то захотела бы перенестись из этих источников в Лету, реку забвения, и надолго выкинуть из головы армии, битвы и зигзаги судьбы.
Вместо этого она вымылась и ополоснулась. И вышла. Мик вежливо отвернулся, пока она натягивала на себя чистую одежду. «Чистую» - в смысле выполосканную в марокканской речке и высушенную на пыльной крыше.
- Факел будет гореть еще примерно час, - сказала она друзьям и взяла другой. - Найдете дорогу назад?
Они закивали. Кэроу оставила парочку наслаждаться друг другом, стараясь задавить ревность, и зашагала к гудящему улью двух вражеских армий.
- А, вот ты где.
За поворотом, почти в самом центре деревни, обнаружился Тьяго. Зири. Когда они увидели друг друга, его лицо преобразила вспышка эмоций. Он быстро ее подавил, но Кэроу успела заметить. Любовь, неотделимая от печали; ее сердце снова засаднило. «Я с тобой», - так она сказала в крепости, чтобы он не чувствовал себя одиноким в этом украденном теле. Неправда. Она не была с ним, даже когда была. И он это знал.
Кэроу выдавила из себя улыбку:
- А я тебя как раз искала.
Уж это-то было правдой.
- Что-нибудь решили?
Он вздохнул и покачал головой. Нечесаный, чего никогда не позволял себе настоящий Волк, - разве только сразу после боя. Волосы лежали в беспорядке, на бровях темнела засохшая кровь, след аварийного приземления, а колени и ладони, исцарапанные и незажившие, напоминали сырое мясо. Он воровато огляделся и поманил Кэроу за дверь.
Мгновение мучительных колебаний. Это же не Волк, убеждала она себя, следуя за ним в небольшое помещение. Темнота и затхлость. Кэроу закрыла дверь и обвела круг рукой с зашипевшим фонарем, убеждаясь, что здесь никого нет.
Только они вдвоем. Зири это подстроил, специально, чтобы на краткое мгновение позволить стечь с себя шкуре Волка?
Он бессильно прислонился к стене.
- Лиссет предлагает выбрать козла отпущения для показательной казни.
- Что? - вскрикнула Кэроу. - Не может быть!
- Я тоже отказался. Если только она сама не вызовется добровольцем.
- Было бы неплохо. И?
- Она отказалась.
Он выжал кривую измученную улыбку, а затем понизил голос.
- Все ищут тайный смысл. Гениальный план великого полководца, который, разумеется, включает резню.
Кэроу взволнованно спросила:
- Думаешь, они что-то заподозрили?
Она говорила почти шепотом. Жаль, что с ним не получится общаться по-чешски, как с Зузаной и Миком, и не волноваться о том, что их смогут подслушать.
- Что-то заподозрили определенно. Но вряд ли близкое к правде.
- Вот пусть и не подозревают.
- Я держусь так, будто эндшпиль этой партии знаю только я. Но сколько времени удастся так выкручиваться - неясно. Они со мной не откровенничают. А вдруг он делился с ними своими планами, и теперешняя конспирация им противоречит? Что до этой конкретной проблемы...
Он поднял к голове ладони и резко втянул воздух.
- Как бы в такой ситуации поступил Волк? Никак. Он никого бы не отдал серафимам, просто смотрел бы вызывающе.
Кэроу легко представила дерзкий, презрительный взгляд Волка, обращенный к недругам.
- Ты прав. И, конечно, он бы спровоцировал резню.
- Да. Но ничего не поделаешь: наша тактика в том и заключается. Поступать правдоподобно, когда возможно, но не заходить слишком далеко. Я никого не отдам ангелам. И никаких извинений. Это дело химер, и мы сами разберемся.
- А если это повторится? - спросила Кэроу.
- Я прослежу, чтобы не повторилось.
Ровный, давящий, полный угрозы и сожаления голос.
Кэроу знала, что такой ответственности Зири вовсе не хочет, но помнила слова, произнесенные им во время полета: «Мы будем биться за наш мир до последнего отзвука души», - и то, как он стоял между двух жаждущих крови армий. Она не сомневалась, что он справится с чем угодно.
Между ними повисло молчание, и теперь, когда решение было принято, «одиночество» стало иным. Два усталых человека стояли в мерцающей тьме; их чувства и страхи перемешались: доверие, колебание, горечь.
- Пора возвращаться, - сказала Кэроу, сожалея, что не может побыть с Зири еще немного. - Серафимы ждут.
Он кивнул и следом за ней пошел к двери.
- У тебя влажные волосы.
- Купальни.
Она открыла дверь, напоминая себе, что этого он знать не может.
- Купальни? Заманчиво.
Он указал на покрытый коркой запекшейся крови мех на своих ногах, на содранные до костей ладони. На голове, в месте удара о пол, тоже была рана. Кэроу придвинулась ближе, коснулась лба. Он поморщился: там красовалась огромная шишка.
- Ох ты! Голова не кружится?
- Нет. Просто пульсирует. Все нормально.
Теперь он рассматривал ее лицо.
- Ты выглядишь гораздо лучше.
Она притронулась к своей щеке и поняла, что уже не болит. И опухоль исчезла. Порванная мочка непонятным образом срослась. Как?
А потом она внезапно вспомнила.
- Вода. Она исцеляет.
- Серьезно? - Зири снова посмотрел на ладони. - Дорогу покажешь?
Кэроу неловко запнулась.
- Я бы с радостью, но там сейчас Мик и Зузана.
Она покраснела. Вполне возможно, что Зузана и Мик слишком устали, чтобы вести себя со свойственной им... ммм... непосредственностью; но, учитывая целительные свойства воды... Так что они, скорее всего, воспользовались тем, что их оставили наедине. В манере, ммм, им свойственной.
Зири понял. Он тоже залился краской, и холодные, совершенные черты Волка приобрели куда больше человечности. Новой душе это тело подходило больше, чем прежней.
- Я подожду, - сказал он со смущенным смешком, избегая смотреть в глаза Кэроу, и она тоже засмеялась.
Они так и стояли в дверном проеме, краснея, посмеиваясь, смущаясь собственному смеху, стояли почти вплотную; она убрала руку с его лба, но все равно едва его не касалась, когда кто-то прошел по коридору, свернул в их сторону - и замер.
Боги и небесная пыль! Кэроу хотелось завыть. Вы же пошутили?
Потому что, разумеется, разумеется, это был Акива. Дикая музыка заглушала его шаги. Он подошел совсем близко, и как отлично он ни владел собой, скрыть эмоции до конца не смог.
Шаг назад, недоверие; на щеках - вспышка румянца. Судорожный вдох. Для сдержанного Акивы такая реакция была равноценна взрыву.
Кэроу отпрянула от Волка. Поздно! Нелепо надеяться, что Акива распознал, как она рада его видеть, за хихиканьем, покрасневшими щеками, склоненной позой, - и все это обращено к другому.
Как будто ее уличили в измене.
Хихикать и заливаться румянцем с Белым Волком?! С точки зрения Акивы, ничем, кроме предательства, это быть не могло.
Акива. Ей хотелось взлететь ему навстречу - но воспарило только сердце, не тело. Ноги будто приросли к земле, тяжелые от навалившегося чувства вины.
Акива произнес холодно и быстро:
- Мы выбрали в совет представителей. Надеюсь, вы сделали то же самое.
Он умолк, и его мимика отражала совсем не те эмоции, что у Волка. Он смотрел на двоих, и все человеческое стекало с его лица. Сейчас он снова был таким, как во время первой встречи в Марракеше: существом с мертвой душой.
- Ждем.
Когда вы прекратите тискаться с Белым Волком и займетесь делом.
Он развернулся на каблуках и вышел, не ожидая ответа.
- Подожди, - позвала Кэроу, но ее голос звучал так неуверенно, что даже если бы он услышал сквозь рев музыки, то не вернулся бы все равно. Мы могли бы ему объяснить, подумала она, рассказать правду. Но шанс был упущен.
Горло сдавил спазм. А потом она собралась и попыталась убедить себя, что все в порядке.
- Прости, - сказал Зири.
- За что? - с фальшивой беспечностью спросила она, как если бы он ничего не понял. Нелепо.
- Прости, что сложилось так, как сложилось. Для вас.
Для нее и Акивы. Кэроу видела, что в этот миг Зири не лукавил. Лицо Волка было искажено состраданием.
- Все еще будет.
Она с удивлением услышала собственный голос. В нем, вместо вины и тихого отчаяния, звучала решимость. Ей поверил Бримстоун, и Акива, и... Счастье придет, нужно просто верить!
- Все еще будет, - сказала она Зири.
И не только для нее и Акивы.
- Для всех нас.
Она улыбнулась.
- Вот в чем суть.
