В Королевском люксе отеля «Сент-Реджис» Эстер ван де Влут стояла у двери в ванную комнату и, застыв, смотрела на... лежащую на мраморе скрипку.
Лежащую на мраморе скрипку.
Скрипку.
...
...
...
Она издала горловой давящийся звук, почти кваканье, как подыхающая жаба. Псы в тревоге бросились к хозяйке, она их отпихнула, упала на колени и потянулась рукой к щели за мраморной мойкой.
Не в силах поверить, Эстер все шарила и шарила, в исступлении не находя слов даже для проклятий, - а когда закричала снова, это был нечленораздельный вопль муки и отчаяния.
Это чувство было Зузане не знакомо. Сокрушительное поражение.
За последний час она усовершенствовала свое искусство сердитых вздохов. Небо оставалось безнадежно пустым: плохой знак. Кэроу, Акива и Вирко отправились к Иаилу уже давно, но ничего не происходило, и экран телефона оставался таким же пустым, как небо. Конечно, Зузана отправила несколько эсэмэсок с предупреждениями и даже пыталась дозвониться - все звонки попадали на автоответчик, что напоминало о кошмарных днях, когда Кэроу покинула Прагу - и Землю - и Зузана не знала, жива она вообще или нет.
- Куда мы теперь?
Они забрели в узкий переулок. Мик странно воровато оглядывался; Зузана усадила Элизу на ступеньку крыльца и прислонилась рядом. Они находились в одном из совершенно итальянских закоулков - крошечных, словно все местные жители были таких же кукольных габаритов, как Зузана, - где Средневековье соперничало с эпохой Возрождения на костях Античности. И поверх всего этого - вклад двадцать первого века: замызганный призыв, предписывающий им: "Apri gli occhi! Ribellati!"
«Разуйте глаза! Мятеж!»
Почему, интересно, у анархистов всегда такой кошмарный почерк?
Мик присел рядом и положил футляр со скрипкой ей на колени. Навалилась тяжесть.
Тяжесть?
- Мик, что у тебя в футляре? Камни?
- Вот интересно, - пробормотал он вместо ответа. - В сказках есть герои, ммм... которые воры?
- Воры? - Зузана подозрительно прищурилась. - Не знаю. Робин Гуд, может?
- Это не сказка, но годится. Благородный вор.
- Еще Джек и бобовый стебель. Он обокрал великана.
- Точно. Уже не так благородно. Мне всегда было жалко великана. - Мик щелкнул замком на футляре. - Но вот об этом я не жалею. - И добавил после паузы: - Надеюсь, это зачтется как одно из моих заданий. Задним числом.
Мик поднял крышку: футляр был полон кругляшками. До края. От монеты до блюдца размером; блестящие, тусклые. Всякие. Кое-где бронза совсем позеленела. На всех было грубо отчеканено одно и то же: баранья голова с тугими спиральными рогами и мудрыми глазами с вертикальным зрачком.
Бримстоун.
- Вот, - медленно протянул Мик. - Когда наша «бабушка» заявила, что у нее больше не осталось желаний, она врала. И накаркала. Теперь и правда не осталось.
