Часов в семь утра, больше чем через сутки после того, как Элиза проснулась от собственного вопля, она сдалась и в изнеможении провалилась в сон.
Как обычно, все началось с неба. С неба. На первый взгляд просто голубое пространство в крапинках облаков, ничего особенного, но, погружаясь в эти сновидения, Элиза знала еще кое-что. Не фантастика и не вымысел, по крайней мере, сейчас она в этом не сомневалась. Будто уходишь за границу знакомого и привычного в своем собственном разуме и погружаешься глубже. В место, гораздо более необычное, однако от этого не менее реальное.
И первое, что Элиза знала точно: здешнее небо - особенное. И до него очень, очень далеко. Не как до Таити - дальше. Дальше Китая. Расстояние настолько огромное, что оно опровергало все Элизины познания о Вселенной.
Она смотрела и с ужасом ждала: вот-вот что-то произойдет. И надеялась на обратное.
Надежда оказалась тщетной. Как всегда.
Как и слово «раскаяние», слова «надежда» и «страх» совершенно не подходили для описания накала чувств, сопровождавших ее сновидения. Эмоции настолько кристальные, концентрированные, настолько сминающие мозг, что в реальности они разорвали бы человека на части, вспороли разум и привели к сумасшествию. Даже в сновидении они потрясали: дикое невыносимое давление тревоги и неопределенности. Так божественное начало соотносится с жалким человеческим воплощением в аватаре. Вроде о том, но никакого сравнения.
Посмотри на небо.
Это случится снова?
Что-то зарождается?
Ничего. Ничего.
Ничегоничегоничегоничего...
В горле стояло рыдание. Надежды не осталось, только мольба, одно слово - пожалуйста! - а еще отчаяние, кристально чистое, нескончаемое, до края времен. Хотя край времен, возможно, был уже близок.
Потому что мир сейчас кончится.
В этих сновидениях Элизу раз за разом принуждали смотреть, как это происходит. Впервые кошмар приснился, когда ей было семь лет, и с тех пор - бесчисленное множество раз. Она снова и снова погружалась в пучину ужаса, цепляясь за ускользающую надежду, - и видела, как эта надежда истаивает. И хотя сновидения разворачивались по одному и тому же сценарию, она каждый раз проходила через пик отчаяния, когда надежда вспыхивала последним усилием - и гибла.
Что-то расцветало в небе. Сначала крошечное, на грани видимости, пятно - как капля воды в чернилах. Потом пятно быстро росло, сливалось с другими.
Небо кровоточило и цвело, цвело и кровоточило... Безумный фейерверк растекался все дальше, занимал все больше места - а потом уже небо целиком, от горизонта до горизонта. Калейдоскоп пятен. Затем небо... пропадало. Прекрасное... кошмарное зрелище. Кошмарное... кошмарноекошмарноекошмарное... господи!
Мир прекращал существование. Из-за меня. ИЗ-ЗА МЕНЯ!!! Ничего хуже быть не могло. Отныне и присно, и всюду - я недостойна жить. Ведь небо пропало - и пропустило их. Их. Голодных, вихрящихся, рвущихся вперед.
Они уже близко.
Твари.
Там, во сне, Элиза, пытаясь спастись, мчалась от них прочь. Убегала, путала след, а паника и чувство вины преследовали ее так же алчно, как ужас, который гнался по пятам. Это она виновата! Это из-за нее! Ведь именно она их впустила!
Никогда. Никогда я не ...
- Что за черт?! Ты спишь?
Элиза, задохнувшись, открыла глаза. В дверном проеме застыл Морган. На лоб спадала прядь только что вымытых блестящих волос. Стильный вид, мальчик-картинка. Пухлые губки кривятся от отвращения. Господь всемогущий, только приснившийся кошмар мог заставить ее воспринимать Моргана Тота и все его насмешки как избавление.
Он смотрел так, будто застал ее за чем-то непристойным. Будто она не дремала на кушетке, полностью одетая, а... не знаю...
Элиза села и распрямила плечи. Экран погас. Сколько же она здесь провалялась? Она захлопнула ноутбук, вытерла рот тыльной стороной ладони и поблагодарила судьбу, что во сне не изошла слюной.
Обошлось. Она даже не кричала. Только что-то давило в груди. Невыплеснутый крик? Если бы Морган не разбудил ее, здесь было бы живописное продолжение. Господи, благослови этого мелкого эгоистичного хорька.
- Который час? - спросила она, поднимаясь.
- Я тебе что, будильник? - процедил он, направляясь мимо нее к своему любимому секвенатору. В лаборатории располагались два огромных анализатора ДНК, и хотя Элиза никак не могла понять, чем один отличается от другого, Морган всегда выбирал тот, что слева. И всякий раз, если она приходила раньше, то старалась занять именно левый. Детская победа, но сколько счастья! Однако сегодня явно не ее день.
Учитывая, что ей приснился кошмар со всеми радостями пробуждения, что мир рушится, что ее выследило родимое семейство, что они теперь где-то поблизости, что она так и не поменяла белье, - да уж, день задался.
Она ошибалась. То, что ждало ее сегодня, еще только подступало, только готовилось обрушить свое бремя ей на плечи и рывком все изменить.
Рывком.
Часа через два в дверь постучали. Элиза все еще не оставляла попыток сосредоточиться, но данные плыли перед глазами, и она порадовалась возможности передохнуть.
Открывать пошел доктор Чодри. Явившись в лабораторию почти сразу после Моргана, он прокомментировал происходящее всего двумя словами:
- Странные дни.
Он не из болтливых, это точно. Высокий пожилой индус с крючковатым носом и густыми волосами, отливающими серебром на висках. Он говорил с британским акцентом и манерами напоминал джентльмена викторианской эпохи.
- Чем могу служить?
Двое мужчин. Один взгляд на них, и Элизе показалось, что она смотрит шпионский детектив. Темные костюмы, стрижка «по регламенту», на невыразительных лицах - затверженное отсутствие выражения. Правительственные агенты.
- Доктор Анудж Чодри? - спросил тот, что повыше, доставая жетон.
Доктор кивнул.
- Пройдемте с нами.
- Прямо сейчас? - спросил доктор спокойно, как будто коллега позвал его на чашку чая.
- Да.
Никакого объяснения. Ни единого слова, смягчающего категоричность требования. Интересно, правительственных агентов специально обучают вести себя так таинственно? Что вообще происходит? У доктора Чодри проблемы? Нет. Конечно же, нет. Когда правительственные агенты входят в лабораторию и говорят: «Пройдемте с нами», им просто нужна научная экспертиза.
А специальность доктора Чодри - молекулярная филогенетика. Так, так... чью ДНК они хотят проанализировать?
Элиза повернулась к Моргану и увидела, что он наблюдает за происходящим с жадным, алчным вниманием. Угу, подумала Элиза, доблестные спецслужбы отражают вторжение Чужих.
Морган почувствовал ее взгляд и с ухмылкой произнес:
- Может, на планете есть и еще неидиоты, кроме меня.
Причем из сказанного совершенно очевидно следовало: в его списке идиотов Элиза занимает верхнюю строчку.
И вдруг среди неприятностей этого бесконечного дня блеснуло солнце. Доктор Чодри спросил у агентов: «Могу я взять ассистента?» - и, получив в ответ молчаливый кивок, повернулся... к ней.
К ней. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ликование со злорадством пополам.
- Элиза, если вы не против?
Морган издал сдавленный звук. Как будто у него из легких разом вышел весь воздух - и не только через нос, но и через все имеющиеся в организме отверстия. Он вытаращился на нее совершенно по-мультяшному. Им пренебрегли! Невероятно, немыслимо, несправедливо!
- Но, доктор Чодри...
Индус быстро и решительно перебил:
- Не сейчас, мистер Тот.
Элиза соскользнула со стула и направилась к доктору, пробормотав себе под нос:
- Обтекайте, мистер Тот.
- Вот что я должен вам сказать, - язвительно и гневно начал Морган, сузившимися глазами глядя на доктора Чодри.
Элиза застыла. Казалось, ладонь побелела, раскалилась и налилась тяжестью. И этой ладонью ей страшно хотелось залепить Моргану по роже. Но под взглядами остальных она сдержала порыв, хотя рука сохранила тяжесть неизрасходованной оплеухи.
Она собрала оборудование, перечисленное доктором Чодри, потом вместе с ним двинулась за агентами к двери, оставляя Моргана в одиночестве переживать свою детскую бессильную ярость. Тоже утешение, если подумать.
На улице ждал автомобиль. Гладкий, черный - правительственный. Интересно, из какой службы эти агенты? Ей жетоны не предъявили. ФБР? ЦРУ? АНБ? В чьей юрисдикции находятся... ангелы?
Доктор Чодри распахнул перед Элизой дверцу машины, потом сел сам. Агенты заняли переднее сиденье, и машина влилась в движение. По мере удаления от музея торжество Элизы поугасло, и ее начало терзать беспокойство. Подожди, сказала она себе, давай-ка подумаем.
- Ммм, извините. А куда мы едем? - спросила она.
- По прибытии вас проинструктируют, - ответили с переднего сиденья.
Ну, о'кей.
По прибытии куда?
В Рим, должно быть.
Разве нет?
Элиза покосилась на Чодри. Тот слегка пожал плечами и поднял брови.
- Это стоило бы прояснить.
Прояснить? А будет ли разъяснение? Их на самом деле допустят к Пришельцам?
Она представила, как берет у одного из них мазок ротовой полости, и едва подавила подступившую истерику. После всего, от чего она сбежала семь лет назад, ей таки предстоит встреча с ангелами - и спасибо за это сказать надо не родимому семейству, а науке. Она удержала нервный смешок. Эй, мам, а ну-ка взгляни! Господи! Это смешно, потому что просто абсурдно.
Одно из важнейших событий человеческой истории. И Элиза будет его непосредственным участником - пихая ватные палочки за щеку ангелу?! Офигеть!
Она заставила себя успокоиться и прокашлялась. Значит, будем анализировать ДНК ангелов. Это если у них есть ДНК. Вероятно, все-таки есть. Они обладают физическим телом; оно же из чего-то сделано?
На что это похоже, интересно? Есть ли сходство с человеческой ДНК? Воображение буксовало, но Элиза надеялась, что загадка будет разрешена. На молекулярном уровне.
И она поймет, что они такое.
Возбуждение и усталость последних суток наконец одолели ее, затуманили разум, тяжким грузом навалились на плечи. Как стервятники, они дожидались своего часа - и дождались. Словно ловишь кого-то, отдавая погоне все силы, настигаешь, пытаешься схватить, - и тут преследуемый бросается на тебя и хватает за горло.
Она разберется, что такое ангелы. Именно эта мысль крутилась в уставшем мозгу Элизы. Она разберется, ее учили разбираться. Последовательность нуклеотидных цепочек - и мир, Вселенная, грядущее, все раскладывается по полочкам. Филогенез. Упорядоченность. Здравый смысл.
Хотя на самом-то деле вопрос стоял совершенно иначе. Она твердила:
Я выясню, что такое ангелы.
И боялась спросить:
Сумею ли выяснить, что же такое я сама?
