И тишина.
Тишина была ненастоящей. Огонь, ветер, потрескивание, шепот, собственное хриплое дыхание - потрясение оставляло все эти звуки за гранью восприятия. Вспышка - и все. Что бы ни раздуло этот огонь, что бы ни связывало миры, - не осталось ни следа, ни пепла. Портал просто исчез.
Кэроу поискала признаки того, что он вообще здесь был. Шрам, рябь, быстро затягивающийся разрыв - ничего.
Она повернулась к Акиве.
Акива. Он здесь. Он, а не Лираз. Что случилось? Его глаза, широко распахнутые от ужаса, обводили опустевшее небо.
- Лираз! - позвал он хрипло.
Однако дорога назад была закрыта. Не просто закрыта. Она исчезла, растворилась. Небо опять стало просто небом, разреженной атмосферой над Атласскими горами, аномалия... пропала. И теперь Эрец был очень, очень далеко, невозможно, фантастически, сказочно далеко, и кровь, которая там проливалась... о боже! Кровь и смерть - они были реальны. Здесь так тихо, лишь свистит ветер - а их друзья, товарищи и... и семья, все оставшиеся в живых Незаконнорожденные, все кровные братья и сестры Акивы... они дрались под иным небом. И исправить это было уже нельзя.
Мы их бросили.
Акива выглядел потрясенным. Бледным и не верящим. Кэроу метнулась к нему.
- Что? Что случилось?
- Лираз, - произнес он таким тоном, будто и сам никак не мог понять. - Она вытолкнула меня. Она решила... - Он сглотнул. - Что я должен жить. Что выжить должен именно я.
Он уставился перед собой, словно мог видеть сквозь границу миров, словно Лираз все еще находилась по другую сторону завесы. Однако с исчезновением портала все стало призрачным, будто никогда и не существовало. Где теперь Эрец и что за магия делала его таким близким? Кто создал эти порталы? Когда? Как? Разум Кэроу рисовал ей картину известного космоса; планеты, вращающиеся вокруг звезды, гигантские пространства, которые ничего не значат по сравнению с бесконечностью. Эрецу в этой картине больше не было места. Будто пытаешься из двух рассыпанных пазлов собрать один.
- Лираз управится с патрулем, - сказала она Акиве. - Или, по крайней мере, накинет невидимость и улетит.
- Улетит куда? Обратно в бойню?
Бойня.
Внутри тела зародился безмолвный крик. Сердце, живот кричали; этот крик искал дорогу наружу. Кэроу вспомнила Лораменди и потрясла головой. Снова пройти через это? Нет! Она не может вернуться в Эрец - и обнаружить только караулящую ее смерть. Она не может даже думать об этом. Она не выдержит.
- Победа еще возможна.
Ей хотелось, чтобы Акива кивнул.
- Смешанные батальоны. Химеры ослабят атакующих, и ты сказал... - Она сглотнула. - Ты сказал, что Доминион не идет ни в какое сравнение с Незаконнорожденными.
Разумеется, он говорил иначе. Он говорил, что один на один воины Доминиона не идут ни в какое сравнение с ними. А там близко не один на один.
Акива не поправил ее. Даже не кивнул в подтверждение, что все будет хорошо. Сказал:
- Я пытался погрузиться в сиритар. Это... источник силы. И не смог. Сначала Азаил умер, потому что я не сумел, а теперь все остальные.
Кэроу помотала головой:
- Они не умрут.
- Я начал это, я все затеял. Я их убедил. И теперь только я останусь в живых?
Кэроу все качала головой. Ее кулаки были плотно сжаты. Она скорчилась прямо в воздухе и прижала их к солнечному сплетению. Пустота. И что-то грызет изнутри - как голод. Это и был голод. Она плохо ела, и ее собственное тело, там, под сжатыми кулаками, было почти невесомым.
Однако терзавшая ее боль была глубже. Горечь, страх, ощущение беспомощности. Она уже давно разуверилась, что у них с Акивой есть великое предназначение, что их ведет судьба. Но, оказывается, что-то от той давней веры сохранилось в ее душе - иначе с чего бы ей обвинять Мироздание? Которое не выручило. Которое не только не помогает, а даже пакостит.
Возможно, некий замысел и существовал. Рок, судьба.
И, возможно, судьба их за что-то возненавидела.
Кэроу подумала о юном дашнаге из Внутренних земель, о воскрешенных ею Живых Тенях и Амзаллаге - Амзаллаге, не терявшем надежду найти на развалинах Лораменди души своих детей, - и обо всех других; она подумала о Зири, в одиночку несущем бремя своего обмана, - теперь, когда нет Иссы, Аксаи и ее самой, он совсем один.
И он сейчас умирает там. Под личиной Волка.
Истаивает.
Он отдал себя до последнего - или вот-вот отдаст. А она здесь, в безопасности... с Акивой. И все ее переживания - резь в бездне пустого-пустого живота: ведь где-то там, в немыслимой глубине, под всем этим ужасом и хаосом, остался хотя бы маленький кусочек... господи боже, не радости, конечно. Облегчения от того, что жизнь все еще продолжается. Это же не преступно, испытывать облегчение, что все еще жив, но от него такое чувство вины! И чувствуешь себя таким трусом!
Акива медленно взмахивал крыльями, лишь бы удержаться в воздухе. Кэроу просто держалась рядом. Вирко отстал. С Миком и Зузаной на спине он совершал короткие виражи. Ох! Кэроу снова обернулась и посмотрела. Вирко. Их план не предполагал, что он останется в этом мире. Его уж никак не примешь за человека, даже близко. Он должен был высадить Мика и Зузану и уйти порталом.
Но Кэроу подумала об этом только мельком. На нее смотрел Акива, и она не сомневалась, что его терзают сейчас те же мысли: ядовитая смесь облегчения и ужаса. Ему еще хуже: ведь Лираз ради его будущего пожертвовала собой. Он сказал: «Она так решила. Что жить должен я».
Кэроу снова мотнула головой, будто желая вытряхнуть черные мысли. Сказала, глядя прямо ему в глаза:
- Если бы по ту сторону портала остался ты, как было запланировано, я бы верила, что с тобой все в порядке. Я бы должна была верить. Нам остается только верить. Что мы еще можем сделать?
- Мы можем вернуться, - сказал он. - Полететь сейчас прямиком к другому порталу.
Кэроу не нашлась, что ответить. Говорить «нет» не хотелось. Сердце подсказало новую мысль, хотя рассудок твердил, что она неосуществима.
- Сколько времени на это потребуется? Отсюда до Узбекистана, потом, с той стороны, от Заповедного Передела до Адельфийских гор?
Акива стиснул зубы.
- Полдня, - сказал он сдавленно. - В лучшем случае.
Ни один не произнес это вслух, но оба знали. Ко времени их возвращения битва уже закончится - так или иначе, - а они сорвут собственное задание. Плюс ко всему. Такого провала они себе позволить не могли.
Ненавидя себя за то, что придется сказать, Кэроу осторожно спросила:
- Если бы здесь со мной была Лираз, а ты там, чего бы ты хотел от нас?
Акива посмотрел на нее. Его глаза блеснули, и она не могла точно определить, о чем он думает. Кэроу хотела потянуться к нему и взять за руку, как на той стороне портала, - но сейчас это было бы неправильно, нечестно; словно она хитростью убеждает его отказаться от чего-то невероятно важного. Она не могла принимать решение за него, поэтому просто ждала. Его ответ упал тяжелой глыбой:
- Я бы хотел, чтобы вы делали то, что запланировано.
Вот и все. Выбора не было. Они не могли успеть к остальным вовремя. Да даже если бы и могли - разве двое в состоянии переломить исход боя? Однако это создавало иллюзию выбора, и внутри Кэроу кровавым пятном распустилось чувство вины, которому суждено преследовать ее еще долго.
Сделала ли я все возможное? Сделала ли я все, что в моих силах?
Нет.
Даже сейчас, оказавшись в другом мире, по другую сторону катастрофы, вдалеке от идущей битвы, она не могла прогнать из головы стыдные мысли о том, как счастлива была бы вместе с Акивой. Мечтать в такой ситуации о будущем - все равно что танцевать на поле боя, кружиться в вальсе, наступая на убитых.
Посмотри, перешагни, раз-два-три, не споткнись о труп сестры...
- Ну что, ребяточки? - раздался голос Мика.
Кэроу повернулась к друзьям, смаргивая слезы.
- Не знаю, что у вас за план, - сказал приятель. Он выглядел бледным и оглушенным, как и Зузана, которая крепко держалась за Вирко и которую, в свою очередь, держал Мик, - но надо отсюда выбираться. Гляньте вон на те вертолеты.
Кэроу вздрогнула. Вертолеты? Она и сама сейчас видела их; и слышала то, что следовало услышать раньше. Ууууууууувуууувууууу...
- Они догоняют, - сказал Мик. - Быстро.
Действительно: несколько машин летели целенаправленно к ним. Что за черт? Здесь же совершенно безлюдная местность! Откуда взялись вертолеты?
А затем у Кэроу появилось очень дурное подозрение. Она произнесла с ужасом:
- Касба. Проклятье! Яма!
Элиза ощущала себя... странно. Не совсем собой. Хорошо притворяешься, голубушка, скажи спасибо семье. Она сделала большой глоток чая и желчно подумала: спасибо от всей души, что эмоции никак не отображаются на лице. Мышцы не умеют так сокращаться. Очень удобно, если делаешь вид, что еще не сошла с ума.
Много лет скрывать стыд, растерянность, унижение, испуг... Теперь она с легкостью может начинать жизнь с чистого листа: невозмутимый фасад, каменная физиономия. Болванка с ушами.
Разумеется, кошмары не в счет. Куда вся невозмутимость девается. А прошлой ночью, на террасе... или было утро? То и другое, наверное. Это длилось так долго, что наступил рассвет. Она просто не могла остановиться: кричала и кричала. Она ведь даже не спала - но это все равно ее нашло.
Элизу захлестывала штормовая волна, от которой никак не отгородиться; шторм нес горечь, ощущение непредставимой потери - и муку, муку.
Когда небо посветлело и наступил рассвет, волна схлынула, оставив в душе опустошение. Ровная гладь воды. И... ясность понимания или, по крайней мере, ее след. Вот на что это похоже: обломки смыло волной, и теперь ее разум - чистая прозрачная вода, и у ног, едва видимый, из воды торчит уголок... чего-то. Возможно, это сундук, пиратское сокровище. Он едва выступает из песка, погребенный на морском дне. Возможно, ящик Пандоры. Или... плоская крыша разрушенного здания. Подземного храма. Целого города.
Или мира.
И ей всего-то и нужно стереть грязь с крышки. Тогда она наконец узнает, что хранится в недрах рассудка. Оно прорастет, бесконечное, дивное и ужасное: дар и проклятие. Ее наследство.
Оно шевелится. Элиза потратила столько сил, что похоронить его и не дать воскреснуть, - хотя можно было потратить их на радость или любовь. Ей так их недоставало.
Что, если она просто перестанет бороться и сдастся на милость победителя?
Станет ли от этого легче? Элиза ведь не первая, кому являлись сны. «Дар». Она всего лишь крайняя в ряду «пророчиц». Очередной претендент на место в психушке.
Так и вправду недалеко до безумия. Шекспировская героиня. Из трагедии, разумеется. И надо отдавать себе отчет, что король Лир, произнося свой знаменитый монолог, был уже хорошо на пути к желтому дому. Возможно, и она тоже.
Возможно, она прямо сейчас сходит с ума.
А может быть, наоборот, только начинает его обретать.
Во всяком случае, сейчас она владела собой. Пила холодный мятный чай на плоской крыше касбы: не гостиницы, а той, рядом с которой находится массовое захоронение чудовищ, - и наслаждалась перерывом и временной свободой от ямы. Доктор Чодри был сегодня не слишком разговорчив, и Элиза краснела, вспоминая неловкость, с которой он похлопал ее прошлой ночью по руке, совершенно растерявшись, когда она сорвалась.
Проклятье. Не так уж много она знает людей, чье мнение ей важно, но его - да. И тут такое. Ее разум ходил по кругу - оборот за оборотом на карусели стыда, - когда рабочие внезапно заволновались.
Перед мощными древними воротами касбы обустроили импровизированную «зону отдыха»: грузовичок с чаем и закусками, несколько пластиковых стульев. Сама крепость была оцеплена; команда судебных антропологов прочесывала ее частым гребнем. В буквальном смысле. В одной из комнат они обнаружили длинные синие волосы - скорее всего, в той же самой, где на полу был разложен набор зубов, который привел к предположению, что «Девушка на мосту» и «Зубной призрак» - силуэт, зафиксированный на камерах наблюдения Чикагского музея естественной истории, - возможно, одно и то же существо.
Сюжет обрастал подробностями.
И вот теперь что-то еще. Элиза не видела источник смятения, но наблюдала, как возбуждение переходит от одной группы рабочих к другой: они начинают кричать и жестикулировать и что-то быстро говорить на арабском. Кто-то указывал в сторону гор. Вверх, на небо над пиками, в том самом направлении, куда указал доктор Амхали, сказав с кривой усмешкой: «Они делись вон туда».
Они. Живые «чудовища». У Элизы перехватило дыхание. Их все-таки нашли?
На небе обозначился силуэт летательного аппарата; затем от толпы отделились двое, чьи функции она так и не смогла определить (здесь вообще было много таких, кто на первый взгляд ничего не делал), и направились к вертолету. Забыв про чай и остальное, она смотрела, как винт начал вращаться все быстрее... как он погнал волну пыли, - а потом вертолет поднялся и улетел. Он издавал громкий звук - вуууу, - и ее сердце колотилось изо всех сил. Она смотрела на лица, ощущая себя чужачкой; очень мешал языковой барьер. Конечно, некоторые говорили по-английски, но решиться заговорить было для нее сродни маленькому подвигу. Глубоко вдохнув, Элиза швырнула бумажный стаканчик из-под чая в урну и подошла к одной из немногих работающих здесь женщин. Потребовалась всего пара вопросов, чтобы определить причину смятения. Огонь в небе, сказали ей.
- Огонь? Еще ангелы? - спросила она.
- Иншалла, - ответила женщина, вглядываясь вдаль. - Все по воле Аллаха.
Элиза вспомнила слова доктора Амхали, сказанные днем раньше: «Это все отлично для христиан, верно?»
«Ангелы» в Риме - а «демоны» здесь? Как все прекрасно сходится для западного мировоззрения, и как неправильно. Мусульмане ведь тоже верят в ангелов, и Элиза видела, что они бы не отказались получить парочку для себя. Хотя лично у нее было предчувствие, что лучше бы им обойтись без ангелов; и она начала задаваться вопросом: а почему перспектива появления ангелов пугает ее больше, чем перспектива появления монстров?
