- Мы не виноваты! - визжал Разгут, когда Искателям объявили приговор.
Но это была ложь. Виноваты. И это терзало больнее всего.
Назад в Мелиз, обезумев от паники. Добраться, поднять тревогу. Шестерка стала четверкой. Иаот и Двира остались сдерживать Катаклизм, и их пожрала тьма.
В столицу, быстрее! Успеть! Чудовища приближаются! Спасайтесь! Они все ближе!
Многие бежали, улепетывая через «заднюю дверь». Миры сочленялись друг с другом, как листы книги. Чудовища подступали только с одного направления, опустошая все на своем пути. Соседним от Мелиза миром, куда можно было отступить, оказался Эрец. Какая там организованная эвакуация! Убежать и спастись успели несколько тысяч из многих миллионов. Даже десятка тысяч не набралось. Остальные приняли свою судьбу.
Так много... Самоцветы на гобелене бытия. Главная драгоценность Великого Сущего. Все краски мира. Стерто.
Многие бросились к порталу - тщетно. Проход был нешироким, всего лишь прорезь в ткани небес. Одновременно на ту сторону могли шагнуть двое-трое; получалось медленно, а чудовища были все ближе. Вопли и стоны с той стороны «прорези»; крик погибающего мира - они стояли в ушах Разгута. Он помнил, как резко они оборвались, и наступило молчание. Некоторые счастливчики, успевшие пройти портал, возвращались назад - разделить судьбу близких.
Портал запечатали. Но Искатели делали так за время отступления десятки раз, и ни разу им не удалось остановить чудовищ. Раненая, мембрана между мирами больше не могла себя залечить. Сейчас Катаклизм грозил проникнуть в Эрец, и дальше, на Землю, и во все последующие миры, - даже в миры, открытые второй шестеркой, как бы далеко она ни ушла.
Однако среди спасшихся были стелианцы. Они всегда выступали против идеи Искательства, и после того, как много лет назад Избранные отправились в путь, стелианцы овладели искусством, которым не владел никто иной: чинить мембрану, вуаль, энергию, слои Великого Сущего. Они успели. Они закрыли портал и удержали его. Они спасли Эрец, и Землю, и все остальные миры.
И обрели славу.
Искателям достался позор и проклятье. И казнь.
Из-за тюремной решетки они слышали, что сотворили с памятью выживших. Маги не побрезговали вмешаться в разум. Они украли у каждого серафима прошлое: не только знание о Катаклизме, но и Мелиз. Новый мир, новые люди, новая жизнь. Разгут понимал, зачем это делается. Маги не желали, чтобы в один прекрасный день спасшиеся осознали, что главная вина лежит на магах, придумавших отправить Искателей в поиск. Они поделили вину на всех. Но не наказание. О нет.
Иаоту и Двире повезло: они погибли быстро. Их просто съели.
Остальным вырвали крылья. Не отрубили - вырвали. Больно, ох больно! Больно!!!!! На глазах у Разгута искалечили трех других. Они корчились в муках, и он корчился вместе с ними. Связь, которая существовала между Избранными, заставила их испытать не только собственную боль, но и муку остальных. О, божественные звезды! Боли оказалось слишком много.
Однако худшим было даже не это. Истинной казнью стала ссылка.
Миром их заключения стала Земля. Им позволили распорядиться тем, что осталось от жизни. Но что с того?
Их разделили. Для четверых создали четыре портала, и, несчастный случай тому виной или жестокий умысел, их разбросало по планете. Каждый остался один. С отломанными крыльями. Один. Израненный. Один в неведомом мире.
Четыре сломленных существа, которым назначено было рухнуть с небес и удариться о чужую твердь. Порознь.
Разгута выбросили через портал над Заливом Тварей.
В тот чудесный день вода была зеленой, а небо ясным, ни облачка. Чудесный день для пытки. Его подхватили под мышки и поволокли к рваному пульсирующему разрезу в небесной ткани, протолкнули на другую сторону и разжали руки. Он полетел с неба вниз. Он падал.
И падал. И падал.
Он не разбился. Избранный, лучший из лучших. Их готовили к долгому пути и испытаниям. Светочи. Искатели. Сильные из сильных; таким недостаточно падения с неба, чтобы умереть. И он выжил. И жил, если это можно так назвать.
Он так и не нашел остальных в злом мире ссылки. Хотя чувствовал их боль - и горечь, и вину. Все было умножено четверократно. А потом боли, муки и вины стало меньше, и еще меньше. Прошли годы, и они умерли, один за другим. Разгут чувствовал их смерть. Они были его частью - Клео, Ариет, Элазаэль, - а потом ушли. Вот теперь он испытал, что такое настоящее одиночество. Песчинка, плывущая по волнам Великого Ничто. Разум расколола трещина.
Тысяча лет ссылки. Один.
Ой, беда! Ой, горе! Он все еще жив.
Хотя Эстер ван де Влут и утратила монеты желаний - на время, - деньги и влияние остались при ней. Поэтому она недолго предавалась отчаянию, валяясь на полу ванной комнаты. Она обзвонила нужных людей, нашла в сети фотографии мерзавцев - это оказалось легче легкого, у молодых идиотов никакого представления о конфиденциальности - и пригласила частных детективов. Заявлять в полицию - зачем? У властей и без того много хлопот с паломниками. Пусть занимаются своими делами, а она поручит свою проблему людям, которым известна ее репутация. Пусть стараются. Пусть боятся.
- Они в Риме, - сказала она. - Их надо найти. Плачу две цены. Во-первых, миллион евро. Полагаю, этого достаточно?
Разумеется, совершенно достаточно, уверили ее, ошеломленные не столько невозможной суммой, сколько тем, что она сказала дальше.
- Во-вторых. Найдите, и останетесь живы.
И ушла. Ждать - удел верных солдатских жен. Эстер ненавидела ожидание. Путешественник и Мафусаил, понурившись, потерянно трусили следом. Шторы по-прежнему были широко раздвинуты: не оттого, что она ждала от неба каких-то сюрпризов, просто после Зузаны никому не пришло в голову их задернуть.
Проходя мимо окна, Эстер даже не поворачивала головы. Она кипела от ярости. Ее ограбили. Отняли то, что принадлежало только ей. Она не способна была оценить юмор ситуации - обокрали вора, - не испытывала ни капли самоиронии. Только захлебывающуюся, звенящую, бешеную ярость.
Бог знает, сколько раз она пересекла комнату из угла в угол, проходя мимо окна, до того как обратила внимание на небо.
И вечер из плохого превратился в невозможно плохой.
Ангелы взлетали.
На улицах раздались крики. Эстер выскочила на балкон. Нет!
Нет. Нет! Нет!!!
Душу рвало на части.
Ангелы улетают?
А она? А сделка? Она отдала им Кэроу и пообещала гораздо больше - все, что им требуется, чтобы покорить мир по ту сторону неба. Оружие, боеприпасы, технологии, даже военных советников.
А взамен? Она попросила лишь самую малость. Права на разработку недр. Недр мира, уже полного пригодных к работе в рудниках рабов; мира, в котором уже есть умелая армия, готовая защищать ее интересы. Эстер приняла все меры, чтобы никто из конкурентов не сделал ангелам подобного предложения, чтобы ничья взятка не перебила ее собственную. Это станет величайшей сделкой века! Могло бы стать.
Дрожа, кусая трясущиеся губы, Эстер ван де Влут смотрела, как все ее надежды уносятся вдаль на кончике ангельских крыльев.
«Ничего особенного, - уклончиво сказала Кэроу. - Просто попросим их уйти».
И попросили.
Небеса опустели. Эстер нащупала телевизионный пульт и вместе с затаившим дыхание человечеством смотрела, как «небесное воинство» завершает поход, начатый в портале над Узбекистаном три дня назад.
- Неужели Пришельцы покидают Землю? - задавались вопросом самые хладнокровные.
Хотя, надо сказать, хладнокровных в тот день было немного. «Они нас бросили!» - звучало гораздо чаще. Во время Пришествия осаждавшие Ватикан толпы пели, вопили, скандировали, бились в экстазе, но стоило фалангам повернуть и взять курс обратно на Узбекистан, аплодисменты превратились в проклятия, а радостные выкрики сменил плач.
Папа не показывался на глаза прессе.
К тому времени, когда раздался телефонный звонок, Эстер перешла от состояния холодного бешенства почти на грань безумия. Быть так близко к величию - и потерять все в один миг! Внезапная трель звонка вывела ее из прострации.
- Да? Что? Слушаю, - произнесла она в микрофон с запинкой.
Эстер уже не понимала, от кого ждать звонка. Нанятое ею агентство, вот что было первой мыслью. Детективы, которым приказано найти мерзких воров. Ангелы улетели. Она проиграла, надо принять поражение. Второй раз в жизни такой шанс не выпадает.
Поэтому когда она услышала в трубке голос Спиветти, который по поручению кардинала Шотте вел для нее переговоры с серафимами в Папском дворце, - надежда вновь подняла голову. Надежда на спасение.
- Что такое? - требовательно спросила она. - В чем дело, Спиветти? Почему они улетели?
- Не знаю, мадам. - Его голос дрожал. - Но они кое-что оставили.
- Да? И что?
- Н-не... не знаю, - пролепетал Спиветти.
Он был не в себе и, потребуй Эстер подробностей, возможно, сказал бы что-то толковое. Но она не спросила. Обуреваемая жадностью, Эстер ванн де Влут неслась к выходу.
Ей потребовалось несколько часов, чтобы добраться до Ватикана сквозь воющую, причитающую, провонявшую толпу и военное оцепление. Несколько часов и десятки телефонных звонков, обещание услуг, обещание денег. И когда она прибыла - растрепанная, с безумным взглядом, - то по ошибке приняла ужас в глазах Спиветти за реакцию на ее внешний вид. Хотя на самом деле ужас появился в его взгляде несколькими часами ранее и не отпускал долго после ее ухода.
- Веди, - скомандовала она.
Так Эстер ван де Влут очутилась в последнем пристанище Иаила и подошла к гигантской, покрытой искусной резьбой кровати.
В помещении было полутемно. Глаза шарили по мебели в поисках шкатулки с сокровищами или, возможно, чего-то ценного. Хотя бы записка или карта.
Она ничего не ощущала, пока не приблизилась почти вплотную, - а тогда стало уже поздно. Тени сгустились, и из них выросли руки. Длинные, жилистые, они обхватили ее легко, почти бережно. Будто возлюбленный накинул на плечи шаль. Мысль об этом мелькнула и исчезла. Руки сомкнулись на горле, из теней соткалась плоть, и Эстер ван де Влут увидела существо, которому суждено было стать ее спутником до самого конца жизни.
И в голосе его слышались и обещание, и угроза, когда, кривляясь и подвывая, он посулил:
- Теперь ты никогда не будешь одна.
