Эймонд задается вопросом, не спит ли он все еще, потому что боги никогда раньше не были так добры к нему.
Когда он просыпается, Валейна все еще прижата к его боку, щека прижата к его груди, а одна нога перекинута через его бедро. Он может сосчитать удары ее сердца с того места, где ее грудь прижата к его руке, и каждый из них - барабанный бой для его будущего. Даже не думая об этом, его рука проводит по шраму от ожога на ее бедре, тому самому, который он помог ей скрыть от матери, когда они были детьми. Это похоже на карту его прошлого.
Веки трепещут, открывая лавандовые глаза, утопая в нем, пока время не замедлится и мгновение не продлится вечно. Они все еще немного затуманены сном и вчерашней бурной поездкой, но они мягче, чем Эймонд когда-либо видел у Валейны. Он хочет остаться здесь, в этот нежный момент, в послесвечении со своей женой. Это похоже на покой, на дом.
Если бы Валейна когда-нибудь снова собиралась убежать от него, он думает, что это было бы сегодня. Он собирается обеспечить им трон, фактически положив конец правлению ее матери еще до того, как оно началось. Ей придется встретиться лицом к лицу со своим отцом и близнецом и встать на сторону Эймонда. Он так многого от нее требует, но она все еще здесь, все еще с ним.
Он знает ее вдоль и поперек и знает, что перспектива занять трон противоречит всем ее мечтам о том, как сложится остальная часть ее жизни. Прошлой ночью он успокоил ее тревоги, а она, в свою очередь, успокоила его, гладя его по волосам, пока они не уснули.
Это было похоже на начало и конец.
— Доброе утро, Милая женушка. Тебе нужно, чтобы я снова вбил в тебя немного здравого смысла?-Голос Эймонда все еще хриплый со сна, его рука крепче сжимает ее
Валейна тихо смеется у него на груди, пряча от него свое лицо. Ему не хватает теплоты зрительного контакта.
— Ты собираешься заставить меня снова быть сверху?
— Валейна, я возьму тебя так, как сочту нужным. Как ты думаешь, ты смогла бы вынести все это снова?
— Эймонд, это так много, - всхлипывает Валейна в маленькое созвездие шрамов на груди, которое Кристон подарил ему, когда он учился метать ножи. Нога, перекинутая через его бедро, напрягается, ее бедро прижимается к нему гладко, как шелк.
Он прячет самодовольную ухмылку.
— Милая жена, как бы мне ни было приятно это слышать, меня больше беспокоит то, что происходит в твоей голове. О чем ты там думаешь?
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Смерть Душевного Покоя
Fiksi PenggemarВ первый раз, когда Эймонд Таргариен убивает человека, он делает это ради неё. Ему удобнее думать, что его руки измазаны кровью ради неё. Валейна Веларион является проклятьем его существования, и живет, чтобы мучить его. Он хочет её, он ненавидит...
