Я Танцую На Костях//PHARAOH ♥️💕

Ужасное лечение

Глеб подхватил Нику и развернул, уже сидя на асфальте, к себе лицом. Стрельцова ни на что не реагировала, ни на встряску, ни на крики. Само собой, эта сцена не осталась без внимания прохожих. Глеб в панике взял Нику на руки и понес к машине, держась за мысль о том, что все обойдется. Его опасения, к несчастью, подтвердились и, возможно, закончатся весьма печально. Сбросив геолокацию Насте, Глеб незамедлительно поехал в больницу.

Скоро после приезда Глеба с Никой в больницу подоспела Настя, нервная и запыхавшаяся.
favicon
Перейти
— Где Ника? — в попытке отдышаться спросила Настя.
— В реанимации. — Глеб сидел у самого кабинета, подперев голову руками.
— И что теперь будет? — немощно рухнула на кресло рядом с Глебом.
— Ещё чуть-чуть и она бы уехала, Насть. — Голубин смотрел в пустоту и ни на что более не реагировал.

Врачи работали оперативно, каждая минута жизни была на счету.
— Пульса нет. — определила медсестра в голубом халате.

Завели дефибриллятор на пятьдесят. Не сработало. Завели на сто. Снова то же самое...

За реанимацией стояло безмолвие, и никто не готов был разорвать эту тишь первым. Из кабинета вышла та самая медсестра. По ее виду не стоило ждать хороших новостей. Глеб в момент пришел в себя и, как и Настя, обратил внимание на медсестру.
— Как она?

Но слова медсестры просто убили его и Настю в целом.
— Мне жаль, но едва ли мы успели подключить ее к капельнице, сердце встало. Сейчас пытаемся его завести, но...

Не успела медсестра договорить свои мысли, как послышался возглас из губ Насти. Девушка схватилась за сердце и рухнула на пол. Глеб же не мог поверить в услышанное, казалось, что все это ложь, неправда, что Ника просто так шутит над ними. Жестоко шутит. Уж лучше бы это было бы так.
— Что вы хотите этим сказать? — пытаясь прийти в себя, задал вопрос Глеб.
— Я хочу сказать, что не хочу давать ложных надежд. В общем, готовьтесь к любому исходу, вплоть до самого ужасного. — поняв, что Насте действительно нехорошо, медсестра суетливо побежала за свободными врачами. И вскоре Настю отвели в свободную палату. Как позже оказалось, обострилась тахикардия.

Глеб остался один. Снова. Усевшись на полу возле кабинета, Глеб ощутил некую беспомощность в данной ситуации. Это, наверное, одна из немногих вещей, на которую он не в силах повлиять. В его распоряжении лишь только минуты (а может, и часы) мучительных ожиданий чего-то, хорошего или плохого — пока не известно. Он плакал и успокаивался, затем снова плакал. И так по-новой из раза в раз.

Через несколько часов мучений вышел главврач. Глеб по-прежнему сидел на месте и трясся от страха. На мгновение он оказался в теле Ники, проникся её чувствами и болью насквозь.
— Пациентка осталась жива, но в критическом состоянии. Сейчас она спит.

Глеб, не в силах что-либо отвечать, протянул смятые результаты экспертизы. Главврач принял документ и немного помрачнел, вернулся в кабинет.
«Кто же подсадил тебя на эту дрянь, Ника? Кто?»

Ещё через полчаса все стало конкретно очевидно: Ника, как выяснилось по результату, находилась в таком состоянии из-за передоза морфина. Этот результат экспертизы в разы облегчил работу медперсонала.
— Мы вкололи ей антитод. За ночь он должен поспособствовать выведению морфина из организма. Но, правда, пациентку ждёт очень мучительная ночь. — эти слова одновременно и радовали, и огорчали. Сколько ж можно уже страдать этой ни в чем не повинной девочке? Ведь Ника просто любила и хотела быть любимой.

Ночь проходила ужасно. Глеб, по-прежнему сидя по ту сторону двери, отчётливо слышал душераздирающие крики боли.
«Она горит в адском огне, а я ничем не могу помочь ей.» — слёзы в глазах закончились. Плакать хотелось, но не получалось. На смену слезам пришли лишь разбитость и опустошенность.

За все время ещё несколько раз подходил доктор с примитивными вопросами о самочувствии. Глеб на это лишь устало отмахивался, ничего не говорил. У палаты Ники дежурили врачи, проверяющие переодически ее состояние.
— Если в дальнейшем не будет никаких осложнений, можно будет перевести её в палату.