Ghost

Epilogue

Sky Ferreira – Ghost

Они на­зыва­ют это Пси­хи­ат­ри­чес­кой Боль­ни­цей. 

А для ме­ня это — но­вый дом. Но­вый дом с но­выми друзь­ями. 

Я вспо­минаю, как мать смот­ре­ла на ме­ня. 

И во взгля­де её бы­ла жа­лость. 

По­тому что она счи­тала ме­ня боль­ной.

Я вспо­минаю, как док­тор Линн гла­дила ме­ня по во­лосам.

И ру­ки её дро­жали.

По­тому что она счи­тала ме­ня боль­ной.

Я вспо­минаю, как отец раз­го­вари­вал со мной.

И в го­лосе его бы­ло ра­зоча­рова­ние.

По­тому что он счи­тал ме­ня боль­ной.

Я вспо­минаю, как Чед бил ме­ня.

Бил, по­тому что я убо­гая...

И по­тому что счи­тал ме­ня боль­ной. 

Те­перь в это по­вери­ла я. Но я ста­ра­юсь быть луч­ше. Пло­хо по­луча­ет­ся, но я хо­тя бы ста­ра­юсь. Бог уви­дит это и прос­тит. 

Я ве­рю в это, по­тому что пос­ледние сло­ва, ко­торые мне ска­зала док­тор Линн пе­ред тем, как я по­пала сю­да бы­ли: «Ты мо­жешь стать луч­ше. Бог ви­дит всё». 

Бог ви­дит всё. Я знаю это.

***

Джас­тин.

Он не счи­тал ме­ня боль­ной.

И он ошиб­ся. 

По­тому что те­перь Его нет.

***

Я под­ве­ла всех.

И те­перь я тут.

Бе­лые сте­ны по­меще­ния да­вят на ме­ня. Мне труд­но ды­шать, но это не пу­га­ет ме­ня. Мне страш­но, по­тому что я на­еди­не с со­бой. Я од­на — вот, что пу­га­ет ме­ня сей­час. 

***

Док­тор У­ил­сон да­ёт мне таб­летки.

Они бе­лые и нев­кусные, но ес­ли я от­ка­зыва­юсь их при­нимать, ме­ня бь­ют. Я пью таб­летки, хо­тя пос­ле них у ме­ня кру­жит­ся го­лова. Это не­хоро­шо, ска­зала бы док­тор Линн, но её тут нет. 

***

Я вспо­минаю дом в ле­су. Я хо­чу на­рисо­вать его и по­казать Бо­бу. Но поч­ти не пом­ню, как выг­ля­дит этот дом. 

Моя па­мять ухуд­ша­ет­ся с каж­дым ра­зом. На­вер­ное, это пло­хо. Это дол­жно быть пло­хо. 

***

Я раз­го­вари­ваю с Бо­бом. Он по­пал сю­да, по­тому что ви­дит лю­дей, ко­торых нет. Но я уве­рен­на, что Они есть.

Ина­че Боб бу­дет оди­ноким. 

***

По но­чам мне грус­тно. Я смот­рю в сте­ну нап­ро­тив и ду­маю о том, что мо­гу быть луч­ше. Ду­маю о том, что, ско­рее все­го, не­кото­рым лю­дям сей­час ху­же. Ду­маю о том, что за мной сей­час наб­лю­да­ет Бог, и я не дол­жна пла­кать. Бог не дол­жен ви­деть, как я пла­чу. Ина­че он ра­зоча­ру­ет­ся во мне. 

Но мне так грус­тно, что я пла­чу.

Джас­тин бы при­шёл мне на по­мощь. 

Но его нет. Его нет. Это всё из-за ме­ня.

И мне опять ста­новит­ся чер­тов­ски грус­тно. 

— О, Джас­тин, ты слы­шишь? — Слё­зы зас­ти­ла­ют гла­за; ком в гор­ле ме­ша­ет го­ворить, но я про­дол­жаю: — Я та же са­мая, кем бы­ла, ког­да мы встре­тились. Ты си­дел на кам­не и пла­кал. Ты ска­зал, что не зна­ешь, су­щес­тву­ешь ли, но для ме­ня ты был ре­аль­ней, чем я са­ма. Ты спас ме­ня. И я спас­ла те­бя. О, Джас­тин.

Раз­го­вари­ваю со сте­ной. Ну и пусть. Тут ме­ня ник­то стран­ной не пос­чи­та­ет. 

Пом­нишь, Джас­тин, я спро­сила у те­бя: «Кто ты?». Ты от­ве­тил, что не зна­ешь, и я ска­зала, что ты не мо­жешь не знать.

Так вот.

Те­перь я не знаю, кто я.

Единс­твен­ное, что я знаю это...

Что я та же са­мая, Джас­тин. 

Ни­чего не из­ме­нилось. 

И ни­ког­да не из­ме­нит­ся.