Yess & Yes

Глава 5.1

   Он шел пешком. Это был узкий переулок. Вокруг было темно, как будто уличные фонари были разбиты.
   День был жаркий. Он выдохнул горячий воздух, распахнув переднюю часть своей рубашки.   Стояла влажная тропическая ночь, и жара еще не спала, несмотря на то, что была середина вечера.
   Вшух, и черная тень метнулась под низкую стену. Это был бродячий кот. Его взгляд задержался на мгновение, но он не остановился.
   Он остановился перед старым двухэтажным домом, сложенным из черновато-красного кирпича. Он толкнул плохо пригнанные железные ворота. Они издали скрипучий звук.
   В задней части здания была узкая лестница, которая вела вниз, в подвал. Песок хрустел под ногами, когда он спускался по лестнице, застеленной линолеумом.
   В реконструированном доме, который был превращен в здание, похожее на разделенную на части квартиру, были деревянные двери, которые сгнили и отвалились по углам и были подвешены неровно.    Изношенные доски были выкрашены белой краской из баллончика с кругами, треугольниками и неузнаваемыми граффити снова и снова, чтобы указать на смену жильцов.
   Поскольку это было незаконное расширение, не было ни адреса, ни номера для регистрации переезда.   Это место, где не требовался контракт, согласие родителей или крупный страховой депозит, было лучшим местом для проживания несовершеннолетнего.
   Он открыл дверь, помеченную большим крестом, и в щель просунулась визитная карточка.

<Тот же самый дневной заем ОК! Плохой кредит ОК! Недокументированный ОК!>

   Увидев, что их даже разместили здесь, он подумал, что ростовщики тоже живут прилежно. Нет, возможно, это была их лучшая золотая жила.
   Здесь было еще влажнее и жарче, чем на улице, а воздух был затхлым и спертым. Он снял ботинки у входной двери и вошел внутрь.
-...?
   На мгновение он растерялся, задаваясь вопросом, не зашел ли он в ванную вместо комнаты. Его носки стали влажными, как будто на нем была пара мокрых купальных туфель. Пол был мокрым от воды.
Изначально в подвальном помещении было настолько влажно, что, проведя рукой по отслаивающимся обоям, ладонь оставалась влажной. Каждое одеяло, предмет одежды и даже листок бумаги были пропитаны влагой.
   Это было похоже на болото в том смысле, что оно было влажным, липким и удушающим, но во всех отношениях это была всего лишь метафора. Это было не настоящее болото, и сезон дождей закончился, так что пол не должен был быть таким влажным.
   Он пошарил вдоль стены, нашел выключатель и включил свет. Раздался щелчок, но лампа дневного света, свисающая с потолка, долгое время не включалась. Лампочка, которая только что мерцала, наконец загорелась тусклым светом.
-Ах...
   Он понял, в чем была проблема. Подержанный холодильник, который он только что купил, был непохож на обычный холодильник: снаружи он всегда был горячим. Проблема заключалась в том, что это стало новым пристанищем для плесени.
   Сколько бы он его ни чистил, иней внутри таял и просачивался наружу, оставляя линолеум сырым. Даже одеяло, сложенное и положенное на одну сторону маленькой комнаты, было сырым после впитывания воды.
   Гадая, не потекла ли вода не в ту сторону и не попала ли также внутрь холодильника, стенки которого сильно вздулись. Плохо подогнанная дверь оставалась открытой сама по себе, и внутри было так же влажно, как и снаружи, не оставляя энергии холода. По крайней мере, хорошо, что внутри было не так уж много всего.
   Он достал из морозилки замороженный треугольный чонджу бибимбап, который оттаял и стал мягким. Сегодня это был его ужин, но… Он поколебался, прежде чем снять обертку. Он не хотел это есть, но ему нужно было что-нибудь съесть, чтобы продержаться до завтрашнего обеда.
   Он откусил кусочек и попытался проглотить его, но вместо этого закрыл рот и рванул в ванную. Возможно, это было потому, что у кимбапа давно истек срок годности и он был основательно испорчен, но вкус был отвратительный и кислый.
-Блин.
   Сиденье унитаза находилось в самом высоком месте ванной комнаты, так что это было удобно, и ему не нужно было наклоняться, чтобы его вырвало. Поскольку он ничего не ел, выплевывать тоже было нечего.
   После рвоты он присел на корточки на полу ванной, чтобы умыться. Он открыл покрытый известковой накипью кран и наполнил голубую миску. Он снял свои влажные носки и пропотевшую рубашку.
   Вместо того чтобы почистить зубы, он вылил себе на голову ведро холодной воды.
   Не успел он опомниться, как израсходовал всю зубную пасту, а зеленое мыло в мыльнице стало тонким, как бумага.
   Мыло, салфетки, зубная паста, зубная щетка… Его раздражение возросло, когда он задался вопросом, зачем ему понадобилось так много вещей в таком маленьком помещении, не больше одной кабинки в общественном туалете. В шкафчике в ванной не всегда был запасной. Предметы первой необходимости были дороже, чем он думал, и по какой-то причине они всегда заканчивались все сразу.
   Он отрезал кончик тюбика с зубной пастой и намазал его на зубную щетку, чтобы почистить зубы. Он вымылся с головы до ног тонким кусочком мыла и пересчитал сумму денег, которую он заработает в этом месяце на своей работе неполный рабочий день. Но сколько бы раз он ни подсчитывал, это было безнадежно. В его рабочих тетрадях не было проблем, которые он не мог бы решить, но деньги всегда были проблемой, которую он не мог решить.
- Давай поспим… Давай приведем себя в порядок и ляжем спать...
   Он только сменил нижнее белье, схватил сухую тряпку и протер комнату.
   Избавиться от воды в крошечной комнатке не заняло много времени, так как он отжал намокшую тряпку в ванной и снова вытер, повторив это действие несколько раз.
   Просто вместо этого он был весь в поту после тренировки при лунном свете в комнате без окон в середине лета.
-Я должен был привести себя в порядок, а потом постирать...
   Он не мог расправить промокшее одеяло, поэтому лег на голый пол.    Липкий пол прилипал к его потному голому телу и издавал забавный склизкий звук всякий раз, когда он переворачивался. Он непонимающе уставился на заплесневелый потолок, испещренный черными пятнами, не веря своим глазам.
-Черт… Он сказал, что пользовался им меньше двух лет.
   Это был холодильник, который старик Ким с верхнего этажа продал ему за 30 000 вон, ведя себя очень доброжелательно. Но он сломался меньше чем за месяц? Старик Ким не так давно поскользнулся под дождем и лежал больной, так что он не мог пойти и поссориться с ним из-за этого.
-Это потому, что я мудак...?
   В этот момент он усомнился в том, действительно ли он мудак. Потому что слова, которые он чаще всего слышал в школе в эти дни, были "гребаный мудак".
   В начале своего школьного перевода в Пусан он так или иначе ладил с другими, даже если это было не так хорошо, как в его предыдущей школе. Однако он не мог пойти в академии, в которые на самом деле не хотел ходить, или в компьютерные классы, в которые он действительно хотел пойти.    Возможно, это было потому, что он в течение дня или двух придумывал банальные отговорки, но вместо того, чтобы сказать им, что не может пойти, потому что у него нет денег, он проигнорировал их и закрыл рот.
   В любом случае, у него не было времени болтать без умолку. Он уже не мог заниматься так небрежно, как раньше. Если бы он не получил полную стипендию, то не смог бы поступить ни в один университет.
   Заниматься ему приходилось только в школе, поэтому даже на переменах он просто пялился в свои книги. Он не знал, делало ли это его таким засранцем, но… Должно быть, это потому, что все видели это именно так.
   Не имело значения, ругались они у него за спиной или нет. Ему не должно быть до этого дела. Если быть гребаным мудаком - это способ выбраться отсюда, у него не было выбора, кроме как сделать это сто, тысячу раз подряд.
-Я хочу поскорее окончить школу...
   Он хотел избавиться от слова "подросток". Он не был зеленым или молодым, но существовало много ограничений. Он не мог устроиться на работу на неполный рабочий день без разрешения своего законного опекуна, поэтому не мог жаловаться, если ему платили меньше минимальной заработной платы. Ему приходилось мириться с несправедливым обращением, и он даже не мог лечь в больницу.
   Тем не менее, местом, где его нанимали дольше всего, был круглосуточный магазин. Владелец, самопровозглашенный человек, сделавший себя сам, часами важничал, читал ему проповеди и раздавал выброшенные треугольные кимбапы. Они говорили, что родиться бедным не грех, но если ты умрешь бедным, это будет твоя вина.
   Его школьная рубашка, развеваясь, висела на крючке в ванной. Он постирал его, но высохнет ли она к завтрашнему дню? Обычно было немного сухо, но сейчас было особенно сыро, так что он не был уверен. Внезапно он вспомнил, как его отец сушил свою рубашку феном, когда она не высыхала к утру.
-...Давай немного поспим.
   Он покачал головой и крепко зажмурился. Он крепко прижал ладони к верхним векам. Если он собирался проснуться на рассвете, ему нужно было поспать, а не думать о бесполезных вещах.
   Но даже по прошествии некоторого времени он не мог заснуть.
   Он внезапно сел и порылся в своей школьной сумке. Он положил свою тетрадь по математике поверх коробки с раменом и крепко сжал механический карандаш.
   Он уже решил рабочую тетрадь учителя с мелким шрифтом и пояснениями, написанными синим цветом, поэтому он переработал решенные им задачи, изменив способ их решения. Поэтому часто бывали случаи, когда он не спал всю ночь. Но он не знал другого способа справиться с тоской, одиночеством, тревогой и нервозностью, которые переполняли его поздно ночью, когда он оставался один.