Погребение мнимого

Глава 13. Коль впотьмах блуждать собрался - прихвати фонарь

Под ногами путников мягко шелестел папоротник. После дневного зноя и городской пыли свежий ветер плавно наступающего вечера, вольно гуляющий по лесу и ласково холодящий кожу под одеждой, принимался как благословение, и идти было легко, несмотря на то и дело оплетающие лодыжки стебли высоких трав. Ши Цинсюань шёл впереди, энергично и бодро, словно проведённый без малейшего отдыха от самой зари день в поисках принца-скитальца нисколько его не утомил. Юноша ни на миг не давал себе передышки, пока не обошёл все места Императорской Столицы, где они с Се Лянем побывали вдвоём во время их последней встречи, и не посетил те, на которые указывали ему опрошенные горожане, видевшие и запомнившие молодого человека с портрета. И его упрямство и предприимчивость окупились с лихвой: Ши Цинсюань разузнал, куда, по слухам, отправился Се Лянь в первый же день.

Хозяин и посетители маленького чайного дома, где Цинсюань угощал своего друга, работники рынка, где он отоваривался, случайные прохожие на городской площади — все как один сообщали, что юноша с портрета некоторое время находился в Столице и давал довольно старомодные представления, поэтому, знатно позабавив публику, хорошо запомнился многим. По словам горожан, Се Лянь покинул Императорскую Столицу не долее, чем пару дней назад и, если верить нищим, которым он часто составлял компанию, разделяя с ними свою скромную трапезу, собирался направиться на восток, к Жёлтому морю.

Ши Цинсюань и его демонический спутник покинули Императорскую Столицу через Восточные ворота. Стражники подтвердили, что искомый юноша покидал город отсюда же и направился по дороге прямо к лесу, на восток. В селении неподалёку от лесного массива путники выяснили, что Се Лянь набрал воды в колодце и сразу же ушёл — дальше в чащу.

Хэ Сюань — его скромная реплика — ступал чуть позади падшего небожителя. Окрылённый удачным началом их поисков, Ши Цинсюань, улыбаясь своему серьёзному спутнику, уверял, что он в полном порядке и нисколько не устал, всякий раз, когда тот предлагал ему сделать передышку. Юноша даже отказался переночевать в селении, несмотря на то, что нашлись добрые люди, согласные дать путешественникам кров и пищу. Ши Цинсюань лишь принял настойчиво врученные ему пожилой селянкой горячие, свежеиспечённые мандзю, но от ночлега решительно отказался. Солнце ещё не закатилось за горизонт, и он не пожелал, пока было светло, терять время, решив двигаться до тех пор, пока этому не воспрепятствует ночная тьма.