ПЕПЕЛ И ЛЮБОВЬ. Шансов больше нет

III

Кирилл буквально поселился в пригороде рядом с тем самым подвалом. Он искал зацепки. Изо дня в день возвращался на место преступления и осматривал его. К сожалению, ничего нового или необычного найти так и не смог. Затея с каждым разом казалась всё провальние и провальние. Полина как испарилась. Будто была, и нет. Как такое возможно в нашем совершенно реальном мире? Она ведь не вода, которая могла превратиться в пар? Если только девушка не приснилась ему, но тогда получается все вокруг идиоты, живущие во сне.

Выйдя из холодного подвала, Кирилл присел на потрёпанную временем лавочку. Вытянул ноги и нацепил на покрасневшие глаза солнцезащитные очки. Парень усмехнулся, поняв, что снова носит их. Последний раз он надевал очки пару месяцев назад. Постепенно после встречи с Полиной он носил из реже и реже, а теперь вот они вновь украшают его лицо. История того как он «полюбил» носить солнцезащитные очки довольно примитивна. Нет, они не нравились ему, и он не чувствовал себя в них крутым. Так парень защищался. Спасался от чужих пронзительных взглядов. Отец любил начистить ему личико после очередной промашки в чём-либо, и под глазами, а иногда и на щеках он «носил» фингалы. Сначала он не понимал, как с ними бороться, брал тональный крем матери и пытался замазать. Однажды отец поймал его за этим по его словам постыдным делом, и рассмеялся в лицо.

— Кирилл ты, что морду разукрашиваешь как баба? — заржал Максим Николаевич на всю комнату.

— Нет пап, я... Не могу же я ходить с синяками, — машинально он скинул баночку с тональным кремом в комод, — прости, я... Больше такого не повториться.

— Шрамы украшают мужчину Кирилл, не позорь меня, — и мужчина с размаху, дал пощёчину сыну.

Он привык, пощёчины это ерунда, обычная отцовская процедура. Не самое страшное из ранее применённых Максимом Романовым ударов.

— Заслужил Кирилл?

— Заслужил пап, — склонил голову тогда ещё подросток.

— Молодец что научился принимать то, каким иногда бываешь ничтожеством сын, — глава семейства схватил старшего сына за подбородок, и притянул к себе, — смотри в мои глаза. Что ты в них видишь?

Кирилл не знал правильного ответа. Он промолчал. Губы парнишки дрожали, а руки так и тянулись ослабить железную хватку отца. Но если бы он поддался этому, Максим Николаевич мог и переломать их, поэтому, наученный опытом юноша сдерживался.