Днем и ночью

23

Чонгук

У Саны теперь настоящая копна волос. Гарри Поттер в юбке – вихры торчат во все стороны, как мать их ни приглаживает.

Лицо тоже изменилось, округлилось, ожило. Глаза больше не кажутся непропорционально большими.

Встречает меня широкой улыбкой.

Сана: Ты пришел попрощаться?

Я: Проверить твои анализы.

Сана: В последний раз?

Я: Посмотрим.

Сана: Ты бурчишь, потому что не хочешь, чтобы я уезжала.

Я: Конечно хочу. Я хочу, чтобы ты поправилась.

Сана: Нет, не хочешь. Ты не любишь перемен. Хочешь, чтобы я осталась.

Молчу. Не по себе, когда такая кроха видит тебя насквозь.

Сана: Я тоже буду по тебе скучать. Придешь ко мне в гости?

Бросаю взгляд на ее мать, на губах которой усталая, но очень счастливая улыбка.

Я: У тебя уроки начнутся, кружки. Не до гостей.

Сана: Нет, я хочу, чтобы ты пришел!

Мама Саны: Я буду очень рада, если вы как-нибудь с нами поужинаете. В самом деле. И Сана – тоже. Мы так вам благодарны!

Маму Саны, точно шлейф духов, окружает чистейшая эйфория.

Я: Спасибо. Посмотрим, как пойдет.

На глаза у мамы Саны наворачиваются слезы. Не умею вести себя в подобных ситуациях.

Начинаю паниковать и пятиться к двери. Но Сана обнимает меня прежде, чем успеваю сбежать. Колени слабеют. Не знаю, из-за кого так тянет заплакать – из-за Саны или Лисы, но что-то в объятьях включает слезные железы.

Вытираю глаза и надеюсь, что Сана не заметила. Ерошу ее спутанные каштановые волосы.

Я: Будь паинькой!

Сана улыбается до ушей. У нее явно другие планы.

Выхожу с работы и застаю последние мгновения великолепного восхода за лондонскими небоскребами. Солнце отражается в стальной ленте, и вода приобретает розово-голубой оттенок. Теперь, когда мы расстались с Лисой, появилось неожиданно много времени. Невольно усомнишься, что уделял ей так уж мало внимания, как она вечно жаловалась, – иначе откуда взялись все эти лишние часы?