Бродяга. Копьё Света

15 глава «Дорогой слез выложен путь...»

Шадар

Почти весь путь до Зандра, в компании авантюристов, выдался спокойный, непринужденный, не обремененный неожиданностями и сюрпризами. Но вот Айону он давался тяжело. Эмоции его, до этого топи подобные, поднимались на поверхность вулканическими пузырями и опаляли темное, вот уже более ста лет сердце тоской и печалью, отражаясь в глазах витиеватой, ведущей в никуда тропой, готовой разломиться под ногами, утягивая вниз. Он был почти одного оттенка с гнетущим небом, готовым вот-вот обрушить водопад на наши головы.

— Айон, — моя рука ложиться на плечо мальчика, вздрогнувшего, как только я назвал его по имени, — может, ты вернешься в гильдию?

— Нет, Шэд. Я должен этот страх преодолеть. Сто лет прошло, а я все никак не могу забыть тот день... — криво улыбнулся дьяхэ, временно отгоняя наваждение, вызванное пасмурным небом и налетевшими с гор ветрами.

Айон — один из сильнейших и опаснейших темных созданий северного государства. Ему не страшны даже Непревзойденные звери, как моя Нарисса, дракон громового принца, или феникс Этиора. В списке Светлого Храма на уничтожение, он пятый, за его голову назначена баснословная награда с семью нолями, за которой гоняются его же подчиненные. Дьяхэ не ведом страх перед ликом Жрецов, будь они хоть трижды высшего уровня силы. Он не ведает поражения и всегда находит выход даже из патовой ситуации, а тут... хандра и тоска в глазах, полных печали и обиды.

— Не грусти, мальчик, — вмешалась в наш заглушенный заклинанием разговор Жрица, давая ему наставление: — отринь страх в твоей душе, дай золотому лучу света, дарованному благодатью Пресветлого, наполнить твою душу и указать путь!

Руки ее, как и всегда, сложены в молитвенном жесте, взгляд устремлен в серое, заволоченное тучами небо. Она чувствует его дыхание и слышит речи даже сквозь занавес дождя и раскаты грома. Чистая вера, но слепая, не видящая оттенков и полутонов, разделяющая все на черное и белое. А в этом и проблема. Истинный Светлый, а не воспитанный лишь на пении птиц, благоухании цветов и журчании горного родника, видит всё так, как оно есть, может различить оттенки и не разделяет всех по противоположным сторонам. Поэтому:

— Луч света, майнэ Жрица, не пробьет сталь туч по одному вашему желанию, — мои слова для нее — режущая ладонь трава, когда собираешь цветы в венок, или упавшая за ворот одеяния капля, опалившая теплое тело неожиданной прохладой, выводит из привычного мира, нарушает равновесие, погружает на миг в темноту тоннеля. Одним словом — бесит. Но она воспитанная, наученная учеными мужами дева, не поддающаяся на провокации.