Глубина страха

Она-его лучшее творение

Лишь будучи на грани потери своего счастья, мы понимаем, как умудрились его обесценить.

Эмилия

Голова болит так, что в ушах звенит. В глаза будто клея налили, разлепить нереально. Так себе пробуждение. Зато тело чувствует себя свободно, если не считать рук, вывернутых назад. Навряд ли бы я стала спать в такой позе.

Кожи касается легкий ветерок. От такого я дергаюсь и в руках сразу стреляет боль. Скорость, с которой она уходит на второй план быстрее, чем осознание того, что я не чувствую на себе одежды. Совершенно. Даже нижнего белья. Воздух касается моих щиколоток, поднимается до самой задницы по спине и животу вплоть до груди. Соски встали от холода, а к этому ещё добавились мурашки страха, которые поступали постепенно.

– Вижу, что мой ангел проснулся.

Голос, хотя больше напоминает скрежет тупого ножа о металл, знаком мне. Правда владельца вспомнить не получается.

– Открывай глазки, хочу увидеть эти серые совершенства.

А мне как-то не очень хочется открывать глаза. Потому что это не похоже на сон. Даже на до невозможности реалистичный кошмар. Если бы могла, то ущипнула бы себя.

– Воздержусь, – хриплю и сразу закашливаюсь. Во рту пустыня.

– Сказала бы сразу, что тебе нужна вода, – слышу шаги и звук наливающейся воды. Поступь мужская, как и запах, который долетает до меня со сквозняком.

Но ощущаю я не только мускусный аромат, но и букет из книжной пыли, душистой гвоздики и типичного кошачьего душка. Так пахло в особняке.

– Перед тем, как стать моим творением, ты должна быть довольной, – шаги останавливаются прям около меня. Чья-то рука хватает меня за подбородок, к губам приставляют холодный стакан и жидкость начинает течь в рот. Что-то проливается на мою грудь и живот.

Открываю глаза. Карие бездушные глаза смотрят на меня с такой маниакальной одержимостью, которую последний раз мне приходилось видеть в ночь своего восемнадцатилетия.

Начинаю кашлять от количества воды, вливаемого в меня. Незнакомец отпускает мой подбородок и начинает постукивать по спине. От липких прикосновений к голой коже меня начинает мутить.

– Тише, тише.

– Не... Трогай... Меня... – шиплю я, пытаясь отодвинуться.