Сойка-пересмешница - Пит Мелларк.

1. Выступление.

Я опускаю глаза и вижу, что шнурки выправились из ботинок и теперь небрежно висят. Было бы неплохо завязать их потуже, но я не двигаюсь с места - просто смотрю на них неподвижным взглядом. Никак не могу прийти в себя после того, что вчера рассказала Порция.

Дистрикта номер двенадцать больше нет. Он стёрт с лица земли. И неизвестно, уцелел ли кто-нибудь. Через пятнадцать минут после крушения арены по срочному приказу президента Сноу на дистрикт сбросили бомбы. Авиация была наготове - вот почему они добрались так быстро. С тех пор всего день прошёл, поэтому об ущербе никто и знать не знает. Из Двенадцатого новостей ещё не приходило, зато капитолийцам предоставили полный фотоотчёт с места бомбёжки: Дом правосудия, охваченный огнём, сгоревший дотла особняк мэра. Я-то этого, конечно, не видел - Порция видела. Она узнала эти здания, потому что мы были там во время Тура победителей.

«Вряд ли кому-то удалось спастись», - сказала Порция. Затем пропищал звуковой сигнал, и ей пришлось уйти. Но она обещала, что мы увидимся на следующий день, когда она придёт помочь мне с подготовкой к интервью.

После нашего разговора я сразу лёг в постель, но до сих пор ни разу глаз не сомкнул. Её слова эхом отдаются в моей голове. Мэр, его жена и их дочь, Мадж, - никого больше нет. Наши дома стоят практически по соседству. Я живу к ним даже ближе, чем к Нику. Спаслись ли они? Всё ли с ними хорошо? У кого спросить, я не знаю. Вместе со страхом неизвестности меня снедают переживания за Китнисс. Знает ли она, что приключилось с нашим домом? Сейчас она где-то в Тринадцатом среди незнакомцев. Я рад, что рядом с ней Финник и Бити. И Хеймитч. Стоит мне подумать о нём, как внутри поднимается волна негодования - ведь он использовал нас. Но злость на ментора не мешает мне радоваться тому, что он тоже в безопасности, что он жив и присматривает за Китнисс. А Прим и её мать... живы ли они? И жив ли Гейл? Вопросов слишком много. А ответов на них у меня нет.

Ночь идёт - сна ни в одном глазу. От переживаний крутит живот. Я пытаюсь думать о чём-нибудь другом. Пытаюсь успокоить себя, уверяя, что всё будет хорошо. Но кого я обманываю? Надежда ничтожно мала.

Наконец дверь открывается, и внутрь входит дежурная-служитель. Женщина несёт в руках небольшую тарелку с несколькими кусочками хлеба. Через открытую дверь я замечаю, что пол залит солнечным светом.