Сойка-пересмешница - Пит Мелларк.

25. Где прячутся демоны.

Со страниц книги на нас глядят поздние примулы. Уже почти конец мая, и кустики расцвели, как им и положено, ведь обычно они цветут ранней весной.

Китнисс пересадила примулы под окна моего дома, который теперь уже стал нашим. Спустя неделю после её дня рождения она собрала все вещи и покинула свой дом. Всё произошло слишком быстро, хотя это и не чувствуется, учитывая события, которые нам довелось пережить. Совместная жизнь идёт нам на пользу. Но это совсем не значит, что мы зажили безупречной жизнью. Бывают такие дни, когда Китнисс вновь одолевает ничегонеделание. Она даже никак не реагирует на меня, когда я заговариваю с ней. Со мной происходит то же самое. Бывают такие моменты, когда я совершенно забываю о том, кто я есть, когда я не знаю, могу ли доверять своей памяти или нет. Большинство воспоминаний возвращается в должном виде, а некоторые, особенно касающиеся Игр, - в искажённом. Я просмотрел все записи, но смотреть и вспоминать - не одно и то же. Блестящие воспоминания не правдивы, это я знаю. Но знание не может вернуть мне память.

Я открываю книгу и смотрю на цветок. Взгляд падает на закладку в виде небольшого клочка бумаги, на котором что-то написано рукой Китнисс. Любопытно, что же она могла написать на обрывке бумаги? Я вынимаю закладку и читаю:
«Пит поцеловал меня на мой восемнадцатый день рождения. Я снова чувствую себя живой».

Это всё, что она написала. Я невольно улыбаюсь. В Китнисс и правда можно заметить проблеск жизни. Так и есть. Я тоже это чувствую. Поцелуй, словно глоток воздуха. Он возвращает к жизни. Вопреки боли, несмотря на утраты, я чувствую, что счастлив. Мы всё ещё просыпаемся от кошмаров и задыхаемся, и цепенеем от ужаса. Но обнимающие руки любимого человека способны всё исправить. И это вновь меня успокаивает.

Почти все мои кошмары о том, как я теряю Китнисс. Прошлой ночью мне приснились сойки-говоруны, кричащие голосом Китнисс. Она звала меня, просила, чтобы я пришёл и спас её. Но это были лишь сойки-говоруны; мне не оставалось ничего, кроме как свернуться калачиком. После подобных сновидений часто бывает, что Китнисс и вправду кричит. Так было и прошлой ночью. Обычно я бужу её, заключаю в объятия, глажу волосы, покрывая её поцелуями и шепча успокаивающие слова, пока Китнисс вновь не уснёт. В такие ночи нам приходится несладко.

Кухонная дверь открывается - входит Китнисс с луком и мешком, полным дичи в руках. Ей незачем больше охотиться: Капитолий снабжает дистрикты достаточным количеством продовольствия. Разработали новую систему, по которой еду делят между столицей и дистриктами поровну. Но Китнисс всё равно охотится. Свежее мясо никогда не будет лишним, к тому же, Китнисс нравится это занятие. Я иду на кухню, чтобы поприветствовать её.