Сойка-пересмешница - Пит Мелларк.

21. Возвращение в Двенадцатый.

  Я не могу подняться с кресла. В этот раз приступ был гораздо хуже. Антоний высек меня кожаным ремнём. Боль была настолько реальной, что могу поклясться, я до сих пор чувствую, как горит спина. Неудивительно, ведь она ещё не зажила. А сейчас такое ощущение, что я снова сгораю в огне. Поэтому сижу, не шевелясь, как статуя, до тех пор, пока не звонит телефон. Мне требуется время, чтобы придти в себя, и, как только мне это удаётся, я сразу же снимаю трубку. На другом конце провода доктор Аврелий. Он справляется о моём здоровье. Я рассказываю ему о своих приступах, которые участились с тех пор, как Китнисс уехала.

      — Я хочу домой, — говорю я. — Я переживаю за неё. Мне здесь нет покоя. Хочу увидеть Двенадцатый. Будет непросто, но я ко всему готов. И мне нужно по-человечески попрощаться с семьёй.

      — Я прекрасно понимаю, Пит, и ты поедешь домой. Только не сейчас, — отвечает доктор. — Будь терпелив.

      Китнисс уехала неделю назад, и с тех пор я ощущаю себя бесприютным. Будто кто-то мне сердце вырвал из груди. Доктор посоветовал найти другие причины, чтобы жить — такие, которые никак не связаны с Китнисс. Но я не могу. Она всегда со мной: когда я сплю и когда бодрствую, её образ запечатлён на моих картинах и в моих мыслях.

      За последнюю неделю меня ни на секунду не оставляет чувство тревоги. Я боюсь, как бы она не наложила на себя руки там, в Двенадцатом. Конечно, с ней Хеймитч, но я сомневаюсь, что он хорошо приглядывает за ней. Я несколько раз звонил ему, но он не отвечал. Так что мне не остаётся ничего, кроме как без устали беспокоиться о Китнисс.

      Чаще всего мне видятся её глаза. Каждую ночь я вижу, как они сияют серебряным блеском. Их мягкое свечение подсказывает, что Китнисс всё ещё любит меня, и я опять начинаю в это верить. Раньше я думал, что она использует меня и что ей на меня плевать. Но я ошибался. Ей было не всё равно. Её глаза говорят мне больше, чем произносят губы.

      Что меня беспокоит, так это любит ли она меня ещё. Вдруг смерть Прим сказалась на ней так, что теперь ей не до чего нет дела? И я ни разу не говорил с Китнисс с тех пор, как мы попрощались в магазине Тигрис. Откуда мне знать, что она испытывает ко мне сейчас?

      Две недели спустя приходит письмо из Четвёртого. Оно от Энни. Она пишет о том, что восстановление дистрикта идёт полным ходом. Сообщает, что помогает миссис Эвердин работать в больнице. Но то, что содержится в следующих строках, становится для меня полной неожиданностью.