книга жизни

55

А тепло всегда со звёздным небом сочетается, потому даже маленькое тепло отогревает глыбу душу ледяную, а значит правое дело у правды святой и правой, а всё остальное зачинает себя от внутреннего содрогания. Великое жизненное поле, словно самоочищается от надоедливых сорняков. Потому всякая ненужно-худая трава из поля для посевов словно прошлогодняя трава выжигается. А над каждой молоденькой травушкой, словно капельки росные в солнечных лучах купаются, и не может быть никаких укосов, когда всё только- только во свет восходящее. Много, ли мало времени каждым на Земле прожито, да не в этом суть проживания кроется, главное, чтобы душа оставалась светлой и чистою, а телеса, сами надстройкой от единого базиса на здоровую волну перестраиваются. Через поляны во поступи мягкие, после полян во колкости идёт человек вышагивает, и чувственно ощущает тепло и мягкость через упругость ступни в вертикальном удерживании. Стоять на своём ради целевого значения, встать и выстоять ради целевого назначения, уважать и чужую мнительность ради единой цели, чтобы изжить эту мнительность. Перед небом бесконечным бесконечность всегда на Земле сплетается, ибо время прошлое, время настоящее и время будущее единой лентой во косу жизненную заплетаются, да укрепляется бесконечным бантиком, именно таким образом каждый словно сам себе в жизни подарок её выбирающим считается.

Перед тем, что на Земле происходит, сначала всё происходящее, словно себя изнутри подготавливает, а потом предоставляется картиной видимой. И нельзя сказать, что это всё вымышленное и сути не имеющее, если бы каждый прежде внимание обращал не на другого, а на себя, тогда бы не пришлось таковому в судах-пересудах погрязшему вытаскивать из грязей себя. Истолковать истину - это словно пищу сто крат пережёвывать для малыша, чтобы он, не дай Бог, не подавился даже кусочком не до конца пережёванной пищи. Порой, даже в рот положенное не глотается, а всё потому, что и глотать-то у человека нет особого желания. Внутренний мир - это сотворение храма во чистоте духовного. Конечно, создавать таковой храм нелегко, да ещё сложнее потом из руин его восстанавливать. Но опять, же в человеке каждом свой внутренний храм имеется и насколько в нём тепло, иль холодно, это только человеком самим определяется. Никто другой не может войти в душу-храм, если человек того не желает, а если человек человеку доверяет, то и храмы души начистоту открываются. Но перед Господом все души видимые, ведь потенциальность энергозапаса внутренним миром человека определяется. А то, что видимо, то всегда так преобразуемо, как это угодно Господу. Невозможно лишь обменяться душами, и нельзя перетянуть душу на себя, как одеяло в пору холодную. Невероятно, но факт, что душа-храм в любую непогоду всегда тело согревающая. И не нужно, чтобы для души было огромное вместилище, главное, чтобы душа прошла прежде своё чистилище, чем выстроила душу-храм. Признаться себе в том, что душа трепетная, словно приняла на себя ту боль, которая осталась внешне не замеченной, но при этом, при виде чудотворения ещё в большем уверововании душа, словно над пропастью самой длинной и тёмной с Божьей помощью перелетела. Неуёмная сила тёмная, словно путающая день с ночью, да в дверь входящее- выходящая. Всё, что приходит в дом светлый с не добром, то назад не добром возвращается. А боли и так предостаточно внутренней, и не сравнится боль внутренняя с ненужным навязыванием. Боль внутренняя - это, словно прикосновение Господнее до наболевшего и изматывающего, а потому таковая боль всегда толчок на выход, как грибы из-под земли после дождя тёплого и обильного в большом количестве появляющиеся. А человечество всё больше, словно магнит притягивает то, что душе совсем не нужное, да потом, не имея способности от такового притяжения освободиться с великим трудом всё ненужное размагничивается. Перед великим к земле притяжением в первостепенной значимости считаются силы, помогающие урегулировать по земле передвижение. За окошком не по зимнему белым- бело, словно сызнова запорошила зима снегом, да взыграла в своих струнах вьюга-завируха между прочим, между делом. Но не засыплет тропки- тропиночки холодно-снежною массой, потому все проторённые тропочки после белого заноса становятся единым ковром зелёненьким. Молодо-зелено, ввысь под тёплым Солнышком всегда стремится. По всем оврагам, по всем буераком жизнь пробивается. Вперёд двигаться и не оступиться, вперёд двигать прогресс жизни в яви ковром себя выстилающим, а потому познавая жизнь с разных сторон, главное душевным человеком оставаться. Потому и нет предела милосердию у милосердно-душевного человека, и как –бы не был милосердный разгневан на человека, в нём всегда остаётся в сердечке место для примирения с ним. Не судьи люди друг другу на Земле, возможно понять или не понимать друг друга, но при этом всё же лучше прощая вину, испытывать значительно большее удовольствие в душе, чем выходить на тропу мести. А потому, когда человек прощает, он, словно силы себе возвращает, а когда мстит, тогда уделом жизни становится сожаление и угрызение совести. И рано или поздно, это пора любого мстительного человека, настигает, в каком бы он не был возрасте. Душа повелевает, а телом выполняет, но всё равно подконтрольно Разуму. Именно разумностью человек постигает жизненную истину. Именно через борьбу внутреннюю в человеке раскрывается сама истина его на земле существования. Зачем ложить в корзинку грибы червивые, не лучше их оставить зайчишке на снадобье? Зачем в корзинку ложить загнивающие ягодки, не лучше ли их оставить на стебелёчке муравьишке-трудяге? Созревающее и загнивающее, никогда между собой не перемешивается ради сохранения товарного вида уже видимого качества. По объёмности разве каждый возьмёт в обхват таковой объём, от которого сразу землица под ногами воскружится? Всё когда-то начинается от истоков своих, всё на земле не стоит на месте, потому всё движимо и перетекаемо. Живое всегда устремится к жизни, потому и неоднократно падает и вновь поднимается. Падает и поднимается на земле каждый, покуда он жив, и это есть девиз жизненный. Зачем взлетать до самых звёздных вершин, если и на аршинах душевности не имеется? По сути всё же лучше быть привязанным к Земле, чем быть по жизни разболтанным. Указывать каждый на всё мастак, а как сделать так, чтобы не указывалось, а инициативностью всё в делах проявлялось? Очень много в дороге единой расхожих дорог, потому то люди свои круги и прописывают. Движенье вперёд всё равно возвратно-поступательное туда, откуда начинался единый для всех разбег. Кто-то сам для себя просчитал путь собственный соотнеся независимость первостепенную в значимость жизненную, а для кого-то по жизни есть только единственный путь ради человеческого здравия. Не взойдёт на небе полная Луна, покуда не пройдёт свой путь в цикличности, да почему-то люди, словно сбивают тот ритм, от которого зависит в целом жизнь общечеловеческая. Утонуть в море собственных познаний нельзя, даже если это самое дно глубокое, но можно всегда захлебнуться каплей воды, если глотательный рефлекс отсутствует. Всё познаётся и всё черпается в меру человеческой возможности. Но для кого-то капля за каплей - это стимул жизненный, а для кого-то это струна натянутая. В малом ведре очень много капелек вмещается, да ещё больше их в глубоком колодце имеется, и кто куда наклоняется, чтобы пропустить через себя таковые капельки живительные. Чёрствого человека нельзя даже сравнить с кусочком чёрствого хлебушка. Если чёрствый кусочек можно водичкой размягчить, то для чёрствого человека безразличен целый с живой водою колодец. А на самом деле приятен каждый миг у такового колодца пребывания, да разве возможно достучаться до бессердечности с одушевлённой чёрствостью? Проще, если всю на Земле чёрствость положить в живую водичку на отмокание, отдав должное значимости колодезной. Искать и не знать что ищется, хотеть и не хотеть в одновременности, тонуть, но при этом жаждать всплытия в ожидании круга спасательного. Каждый шаг терпеливого - это сила воли, пропитанная силой Духа в святости, потому не может быть ощутимой боли от прикосновения свыше. Таинство земное, словно ангелы с небес на землю принесшие, да до конца её не раскрывающие. Очень много со стороны наблюдательных глаз, которые это таинство перехватить хотят, словно поймать на лету птицу счастья - птицу вольную. Не во семи пядей во лбу, да именно долей лобной и отличается, а потому значима тайна, словно сама жизнь, а потому и со всех четырёх сторон оберегаемая. Не постучится пришлый человечек в лобовое стекло, расшатает ветер вольный его в движении. А через лобовое стекло, да в прямом пути увидится дорога светлая, дорога длинная. В потоке едином и мысли единые, если единый колодец в пути имеется. Через века даже ни единой капельки не растрясли года - век до веку жизни слагаемые. Отпущенная боль душевная, словно омытая самой чистой водицею, потому и легче становится сразу всем, если путь от понимания и до прощения пройденный. Заплутавшийся путник в степях через дебри не пробирается, но для него настолько простор широк, что даже линии горизонта не видится, а глаза разбегаются в разные стороны, от фронта работ во приближении. Некогда сплошные чащи и заросли отступили шагами тяжелыми, предоставляя в шаге каждом ту долгожданную лёгкость, которая только во снах самых ярких и виделась. А день единый словно предоставит всем то, чего каждый желает понять от увиденного. Только через понимание можно познать глубокий смысл всего сказанного. А в дне каждом дальше истина раскрывается перед верующим и неверующим. У человека есть право и на ошибки, и есть право выбора, но когда ошибки превращаются в хронометраж, угнетающий жизнь, тогда не остаётся права и на ошибки, и права выбора. А на небе восходящая звезда только-только свою траекторию выравнивающая. И плывёт она, ровная в своём свечении, и плывёт она по небу величественная и спокойная. И не горячая точка вовсе она, она есть для земли то вековое тепло невесть, где по затерявшееся. И как же долго восходила она, и как же долго всё находилось в режиме своего ожидания. Заполнить пустоту живым пространством, и прикоснуться светом Божества до самого недосягаемого, познать, что значит «дел великих мастер», тем самым не предоставить злопыхателем удовольствия в разочаровании. Все слова слагаются в свою систему, и нельзя ни единого слова выбросить за борт. В каждом слове жизни лежит поколение, в каждом предложении ряд предложений за жизнь. Не встанет на пути светлом громадой не подъёмное тёмное, слишком разные на жизнь смысловые понятия. А человек человеку тогда друг, когда вместе единый храм душевный выстраивается. А сладкая ягодка своей сочностью наполняется, да горькая ягодка своей же горечью внутри всё отправляемая. Правда горькая лучше, сладкой лжи, да принимается только тогда, когда лжеслащавость забивает горькую правду в угол. А конь о четырёх ногах и тот спотыкается, не говоря уже о человеке, себя вознёсшим под небеса. В рамках любого времени всегда есть регламент на выводы в отведении. Не топи человека рядом находящегося во собственные грязи, ибо всё равно самому в них тонуть приходится. Холодное и очень колкое перекати-поле никогда на одном месте не остановится, но к нему даже ладошкой прикоснуться боязно. Никто не ведает, и никто не знает в какую сторону ветер развернётся, и что с собой принесёт поточность вертикально-горизонтальная в своей точковой пересечённости. Через единую точку да в передвижение, да в самостоятельность в свету идущему, да в познании сути значимой, ради жизни, как карты козырной в руки даденной.

Звезда Востока восходящая, в лучах единогодля всех Солнышка обогретая, не потерявшаяся в огромном звёздном пространстве ине потерявшая свою орбитальность. В целом мире потому и неделимое единое целое,что действительностью отображается в повседневности, что проходит свой путьтам, где положено, да за другой путь лучами не зацепляется. Выстроенный путь –это целая жизнь, это вечность в веках сложения, разве можно разменять путьмонетой одной, ради того, чтобы разрушилось единое целое. Вместе всё всегда вединое слагается, да только ещё познанием большим одно к другому скрепляясь,подкрепляется. И хорошо, когда никто не стягивает на себя единое одеяло, когдана всех его предостаточно. Огромная Вселенная, словно центр недосягаемый сединственно верным и справедливым всегда во принятии решением. А на Земле укаждого человека своя Поклонная гора имеется, исходя из храма душевного, именноей каждый человек и кланяется. Наверное, это единственное, чего нельзя навязатьдаже в мыслях человеку, потому что вера либо есть, либо её нету и каждый своипроходит земные пути. Да пути Господние неисповедимы, а значит не ведает каждыйчеловек что же его ожидает даже завтра, не говоря уже о дне послезавтрашнем. Воспоётся песня свободная, во споётся песнь вольная, да полетит песнь над роднымипросторами. И трава шёлковая, и трава не измятая полнит воздух в ночи дурманомцветущих садов, да прохладительной мятою. Окунуться в запах цветущих садов, совместно с звёздочками небесногопространства, совместно с единой звездой Востока пройти единый путь имеяразумную голову на плечах, любопытные и всё замечающие глаза, а такжебесстрашное сердце миротворца, словно заново воссоздающего картину единуюмироздания. В жизни порой так случается, что рядом самого главного незамечается, да за то всегда внимание обращается туда, где кто-то перед кем-топрогибается. Но не важно, почему это так происходит, важно для чего каждый всебе храм, словно носит. Да разве задавался таковым вопросом целенаправленно.Сжатая модель до эмоционального восхищения, конкретно не расплывчатая мысльфилософа предъявляет свои права не провокацией, а научно- философской теориейизложения материала, подкреплённой доказуемой практикой. Теоретик, стратег, ипрактик все воссоединяется в единое целое. Прошлое время - былое время, да всегдабывалого сачком не поймаешь в настоящем, потому, что это дорогого стоит длябудущего времени. Строить и созидать, но прежде не один раз книгу жизнижелающему строить и созидать перелистывать, а иначе зачем приходить, чтобыникто не узнал как приходящее самосозиданием храм выстроило? Пусть во имясобственного созидания неверующий поверит, да на себе проверит влияниекаждодневной страницы жизни. Даже вторая мировая война благодаря сохранённойкниге жизни воссоединённой в той Библии в светлых руках была у тьмыотвоёванной.