книга жизни

56

Цена противостояла цене ради ценного будущего, ради светлого будущего. В прошлом - зналось единицами. Да в настоящем единицы выросли, потому заново перевелось в знание единицами, чтобы поуспокоилось возвысившее себя над светом Божьим сгущающееся тёмное. А в жизни человека может случиться разное. Иногда ничего не понимающий и не помнящий вдруг вспоминает и воспроизводит то, ради чего на белый свет народился, супротив того, кто напрочь забывает всё, и даже имени своего не вспомнит. В пути через все холода идущему только и дана тёплая шаль на плечи, чтобы светлое ещё больше тянулось к светлому, расширяя границы светлые. А тёмных пятен на Земле предостаточно, они сами, словно к светлому потоку притягиваются, потому и наступает пора усиленного магнитного через свет воздействия, а следовательно, для пятен тёмных время размагничивания. Колебательность - это пора временная, в целях проведения более чётких и ясных во постановках целей. А значит бегущие по волнам само определяют себя относительно длине волны, но уже само исключая колебательность внутреннюю. Отвергать, искажать, даже пренебрегать, чтобы потом возносить восхвалять, но уже через уверовавшее прочувствование. Покуда человек жив, в нём живо и эмоциональное восприятие мира, а иначе падай и вставай, не забывая удивляться и этому. Для каждого человека «всё проходит - пройдёт и это», - это есть ежедневное верование в том, что ничто не стоит на одном месте, а иначе не было бы после зимы долгожданного для всех лето. Но и лето - пора проходящая со своими тепло-пригожими прелестями, а на смену приходит осень шуршащая в нарядных платьях покроя весенне-летнего. А несбыточность в холодных туманах растворяется, и в яви через жизнь проявляется, олицетворяя светлую мечту великая вера. Не понятливым не понять, что сила веры настолько велика, что даёт силы не только выжить, но и противостоять всем напастям. Маленькое ажурное кружево, но очень в большом значении плетётся, да переплетается, воссоздавая единое целое и тем самым позволяя почувствовать это единое целое. В гранях близ прилежащих всегда есть грань воссоединения единая, да в целом ещё шире становится дорога светлая для всех по ней шагающих. А в жизни каждый сам друг возле друга слагает свои грани, которые или сближают еще ближе друг друга, или наоборот удаляют друг от друга. Внутренний мир души нельзя изменить, нельзя заставить, он есть то состояние, которое друг к другу без натуги притягивает. Если можно заставить соловья прочирикать, или наоборот, тогда наверно и в душах произойдёт тот переворот, который внутренний мир взбудоражит. Но покуда каждая птичка в своём голосе песнь приносит, да каждая работает своим клювиком, гнёздышко для насиживания яиц обустраивая. А гусь семье не товарищ, хоть порой в одной луже и находящиеся, да её же и поделить не могут, и каждый на своём языке говорит одно и тоже, но до конца на самом деле они в разговорах очень и очень разные. Так на Земле повелось, что не каждый идущий вперёд на самом деле первопроходцем считается. А на одну и ту же мысль всегда громадьё точек зрения во взглядах тут же и появляется. Не законченная пьеса требует продолжения, а если пьеса украденная, то зрителя ожидает лишь от её постановки разочарование, в отличие от истинного её от самых первоначальных истоков составителя. Где каждое слово, каждая реплика словно завораживает зрителя, и через сопереживание, каждый зритель, словно проживает жизнь свою со всех сторон её во прочувствовании. Молодое поколение ещё можно встряхнуть, словно из стопора вывести и дать возможность сопоставить все плюсы и минусы. Слово говорится, слово слушается, слово пропускается, а глубоко или поверхностно - это не обсуждается, ибо слово самостоятельно погружается на глубину дозволенную для обработки той информации, которая была в течении дня прослушана и получена. По орбитальности своей даже зайчишка маленький вращается, а дерева стоят на месте - это так принято, это так считается. Но движение - это жизнь. Это суть бытия каждого организма на восхождение в уровневое выравнивание. Движимы вместе с землёй и дерева, движимы и наклоняемы. Корни - это мощи, корни - это держатели, как для людей ноги. Это с землёй связуемые трансформаторы. Идущее, позволяет постичь объёмное каждому, кто по землице двигается. Ветер качает всё живое с той вольностью, в которую позволительно восходит, но не более дозволенного, потому сила силе противостоять не может только потому, что на чашечках весов всё уравновешивается. В мирном небе кружатся невидимки, мирные атомы- созидатели, они ангелами с высот сошедшие ради обогащения уровня жизненного. Слагаемое к слагаемому прижимается и воссоздаётся суммарное значимое, а значит именно оно даёт возможность произвести процесс объёмно-негативного вычитания. Вместе сочетаются знакомые и неизвестные числовые выражения, совместно уживаются знакомые и незнакомые слова в произношении. И если для кого- то таковая система, словно пугало огородное, то не потому ли вороньё кровожадное само по себе от такового не восприятия сразу в стороны разные разлетающиеся. Лишь пчёлки трудяги с цветка на цветок перелетающие, и их не пугает система сигнального в них усовершенствования перед внешне на них похожими мухами-пчеловидными, но с совершенно различными функциональными действиями. Но в целом в единой природной среде все между собой уживаются, выстраивая свои цепи взаимоотношения. Восприятие нового всегда проходит через отторжение этого нового, да затем все и сразу в ту аппетитность восходят, через которую и понимание истинного вкуса к новому приходит. А сваренную кашу каждый по-своему воспринимает и глазом, и вкусом. Потому, как говорится на вкус и цвет товарищей нет, потому кто-то сразу вкушает, да нахваливает, а кто-то, то подсаливает, то сластит, то молочно-масляной смесью кажущееся загустевшее разбавляет. Но никто не откажется от предложенного готового, когда выбора другого не окажется. И не всякому, как бравому солдатику, удастся сварить кашу из топора, да в конце-концов приправить её маслицем. Первые шаги маленького ребёнка им не запоминаются, но всегда до мельчайших подробностей родителями помнятся. Да потом, взрослея ребёнок в шагах своих по земле утверждается, не забывая о первостепенной значимости памяти, как самого на Земле дела святого. То, что вкладывается, то, что с великим трудом в дело запускается, всегда поклонения достойное, если само перед светлым и значимым преклоняется. Между тёмным и светлым имеется переходная зона цветовой гаммой обозначенная. А по сути, кто откуда и куда движется, тот туда и приближается. Познания глубокие, словно дали заманчиво-влекущие, позволяют сначала пуд соли совместно скушать, чтобы понять совместно–смысловое назначение. Но углубленность так и оставляет отношения, стоящие на разных точках зрения, при этом сопровождается холодом всегда цветение буйное дивного сада. Ну, разве можно противостоять человеку природному процессу, и его Господнему замыслу? А внутреннее содрогание не напугает того, кто пробуждению общему радуется. И разве это не чудо, когда все после долгого затворничества начинает двери-вертушку двигать, включая при этом в работу полно-объёмное функционирование. А потому движение - это жизнь, а жизнь двигает даже самый захудало-маленький камушек. А жизнь вращается и поднимает целые залежалые пласты, чтобы действительно жизнь была в силе движения. Невозможно из человека выбить его веру, невозможно человека выбить из его колеи жизненной. Можно всю пыль вековую вытрясти из ковра в накоплении, да заново постелить его под ноги вперёд идущему. Привыкший ступать по стерне осторожно, и по ковру пойдёт в степенности. И никакого будущего нет у группы захвата, если группа поддержки - это вечный двигатель будущего. А без будущего невозможно говорить в настоящем о будущем, если будущее даже самой маленькой искоркой не высвечивается, а если взошедшая звезда Востока в яркости видима, то и видно её в траектории свечение. В жизни вечности веков каждый проживал свою ленту времени, и каждый уже знал и времена, и переход из одного в другое измерение. Память, где-то в глубине хранит самое сокровенное. А настоящее - это жизнь, это преобразование полное всех родовых сословий. Чего проще дёрнуть за косичку, да развязать узелочки, да расплести ленточки-бантики, куда намного сложнее вплетать в косу жизни ленточки да вязать в узелочки бантики. А настоящее, словно никуда не торопится во времени себя по раскручиванию, лишь в природе отцвести всё спешит да завязать плод прежде, чем минус пройдётся по времени не спешащему. Всё идёт в череде дней своим чередом, да за вереницею дней не замечается самого главного - приближения будущего для всех, будущего- не обманного. Не в легенды заворачивается настоящее, да оно выступает предшественником тех ярких событий, о которых будут говорить не раз уста, и которые будут из уст в уста передаваться, закладывая повсеместно общенародные традиции. Ведь самое главное в жизни – это иметь счастье быть здоровым от рождения на Земле и до тризны и передавать это счастье от поколения к поколению и не испытывать изматывающей нужды. Подарить человеку счастье познавая учиться, строить и любить, и при этом быть само регулятором всех двигательных процессов - это разве заменит самый на свете дорогой в бриллиантах, иль изумрудах подарок, подарок из далёкой и знаменитой в сословии родовой вечности. Голос далёкий и голос близкий, то приближающийся, то удаляющийся, но всякий раз вспоминается эхо «как аукается, так и откликается». Перед стеною единого плача каждый, словно напрямую с далёким и близким Отцом-Господом, разговаривает, и каждый просит, молит, иль просто молча, вымаливает. Улетают слова незаметными птахами, да возвращаются на Землю подарочками, идущими в приближающемся расстоянии. Чем дальше, тем и удалённее, чем ближе, тем и единой ленточкой связанное. Через проброшенную ленту времени всё воссоединяется так, как должно быть, в действительном по проживанию времени. Нельзя изорвать её, как бы черноклювье не старалось. Нельзя даже частью вырезать, потому что всё между собой взаимосвязано. А к каждому спросу Господь всегда в милости поворочается, и совсем не простушек растит Высший Разум, как это с первого взгляда покажется. В простом, всегда скрывается то значимое, которое только простое может и представить и доказать, и встать перед сложным и выстоять, а значит позволить ещё большему общему в массах людских уверованию. Через маленькое сердце всегда проходит больше тёплого и милосердного, именно маленькое сердце противостоит большому, но холодному. Вместе, в едином ритме, маленькие сердца огромные цифры прокачивают, таким образом, увеличивая пропускную способность во имя общего здравия. Негодующего никто рядом со здравствующим не удерживает, потому права свои качать, это его сердечное право, да только сердечко- это мотор всё же пламенный, а значит негодование всегда приводит человека к раз балансирующей раздосадованности. Лучше малыми шагами, лучше самыми мизерными перебежками, но быть сердечку в движении с соотносительностью в проталкивании по русловому объёму. А затопленное пусть познают места пойменные - это их территориальная восприимчивость во уровневом поднятии временного характера. Для стабильности всё распределяется по строгому для жизни правилу «Не навреди никогда рядом находящемуся, но и не позволяй рядом находящемуся быть равнодушным угнетателем при этом подпитывая себя соками живительными». На всякий выстрел есть своя траектория пули в движение и если знать её направление, то всегда можно избежать неизбежного. Весь белый свет - это словно предстоящее в репетиции предвкушение действительно светлого, чистого и не размытого. Лучше в чистых капельках окунуться в дожди сыпучие, чем в огромных порциях быть омыто- погруженными в пространстве безбрежно-водное. Лучше в пути временном быть единомышленником с самим собой, чем предъявлять потом права на своё бесправие.

ылета2,