Kuroko no Basuke/Предательство в чистом виде.

Глава 13

  — Рин, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала, ладно? – осторожно попросил Хаято свою жену.
Акаши Рин, дьявольски одаренная мать Акаши Сейдзюро и жена Акаши Хаято, стояла на пороге кабинета своего мужа в его адвокатской конторе, приподняв одну идеальной формы бровь. Ее руки были скрещены на груди в ожидании. Она была одета в строгий костюм для работы, это была прямая черная юбка-карандаш до колен, белая блузка и темный пиджак. Как и у ее сына и мужа, у нее были огненно-красные волосы, но длинные и слегка волнистые, аккуратно обрамляющие плечи.
Рин постучала длинным ухоженным ногтем по руке.
— Соберись и скажи уже, Хаято. Я занята.
— А, но ведь не слишком занята, верно? – Хаято махнул рукой в сторону стульев перед своим столом. – Не лги. Я проверил твой рабочий график.
— Тц, – раздраженная, красноволосая женщина прошла в кабинет и села на стул. – Чего ты хочешь?
Ну почему именно сейчас эта женщина должна быть в плохом настроении? – несчастно подумал Хаято.
— А, ну, наш «замечательный» сын посетил меня вчера, – саркастично сообщил он.
— Сейдзюро? – выражение лица его жены чуть смягчилось. – Почему я не была осведомлена?
— Ты работала.
Левый глаз Рин дернулся. Каким бы умным ни был этот мужчина, и сколько бы уважения он ни снискал в области юриспруденции в Японии, Хаято всегда будет глупым.
— Он в порядке? Он выглядит здоровым? Как он, ведет себя подобающе? Нет, не отвечай на последний вопрос. Конечно, он ведет себя подобающе, – улыбка тронула ее губы. – В конце концов, он мой сын.
Хаято улыбнулся одной из своих неуверенных улыбок.
— А, он– в порядке. И здоров. Впрочем, такой же дерзкий, как и всегда, – ворчливо добавил он.
— Он не может быть дерзким. Я его воспитала, – Рин мгновение разглядывала ногти, потом взглянула на мужа. – Итак? Что было нужно Сейдзюро?
— Аха-ха-ха-ха, – красноволосый мужчина нервно рассмеялся и потер затылок. – Вот тут-то и лежит наша проблема.
Потом Акаши Хаято несколько путано стал объяснять ситуацию и проблему, что обсуждал с сыном. Рин слушала его с недоверием, желание придушить мужа с каждой минутой становилось только больше. Имена вроде «Ибуки» или «Атари» и «Куроко» тут же достигали сознания ее как юристки. Когда Хаято договорил, Рин должна была успокоиться и воздержаться от того, чтобы отвесить мужу такую пощечину, чтобы он летел до глубин ада.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, и:
— Ты сошел с ума, Акаши Хаято? – внезапно завизжала Рин. Она вскочила со стула и хлопнула ладонями по полированной столешнице. Звук был громким, пугающим, даже грозным. Хаято поморщился. Хорошо, что дверь была закрыта. – Как ты мог?
— Н-ну, Рин, – попытался успокоить ее Хаято. – Ты же знаешь, так–
— Как ты мог... как ты вообще мог...
— Я знаю, знаю, но–
— Как ты мог допустить, чтобы этого ребенка, Тецую, мучили так долго?
Хаято моргнул.
— Э?
Рин оттолкнулась от стола и начала ходить по комнате. У нее был мрачный, хмурый вид. Она трижды провела рукой по волосам, привычное для нее поведение в стрессовых ситуациях.
— Этот бедный мальчик! Куроко Тецуя; он такой вежливый ребенок. Я один раз его видела, когда Сейдзюро вернулся домой с той глупой баскетбольной игры. Сейдзюро говорил о нем однажды, тоже во время учебы в средней школе! И с тех пор с ним жестоко обращаются? И мой сын это от меня скрыл? – левый глаз Рин дернулся снова, она прекратила метаться по кабинету. Она сверкнула глазами в сторону мужа. – Я убью нашего неблагодарного ребенка. Как он посмел скрыть такое от меня?
— У него были свои причины, – осторожно возразил Хаято. Зная свою жену, он понимал, если он не попытается хоть немного защитить сына, Сейдзюро придется избегать появления дома в течение нескольких недель.
— И это Куроко Ибуки? – фыркнула женщина. – Посмотрим; Куроко Ибуки, таинственным образом обладает двумя личностями и владеет тремя крупнейшими корпорациями в Японии, до нелепости влиятельна, возраст тридцать шесть лет, закончила Токийский Университет, – как и Хаято, Рин знала о печально известной Куроко Ибуки и почти всю основную информацию помнила наизусть.
Вокруг высокой женщины заклубилась демоническая аура. В ее глазах плескалась ярость.
— Я уничтожу эту женщину, – прорычала Рин.
— Давай не будем забегать вперед, – предупредил Хаято, сдерживая свой страх. – В общем ты права, но, вообще-то, у нее три личности.
— Три? Это не упоминалось в личном деле.
— Мм, но наш ах-какой-умный сын позвонил во все три корпорации и обнаружил три личности, – он вытащил листок, который вчера получил от сына.
Рин взяла его и тщательно, но быстро прочитала.
— Понятно. Сейдзюро проделал неплохую работу по поиску основных доказательств, – она будто смахнула несуществующую слезинку. – В будущем этот мальчик станет лучшим юристом.
— Маловероятно. Он всегда говорит, что хочет стать профессиональным игроком в сёги, – вздохнул Хаято. – В любом случае, я дал ему список людей, с которыми он может связаться. Я пытаюсь найти больше информации о прошлом Ибуки, но все файлы заблокированы.
— От нас ничего не может быть заблокировано, – сообщила ему Рин. – Какова бы ни была воля наших клиентов, информация есть всегда.
— Я знаю, – сухо ответил Хаято. – Но не в этом случае.
Красноволосая женщина обошла комнату и встала рядом с мужем. Она наклонилась над его плечом, чтобы дотянуться до его компьютера, быстро набрала пароль и получила доступ к файлам на его компьютере. С такого близкого расстояния Хаято мог чувствовать тонкий и сладкий запах ее духов, и он вдруг отчего-то вспомнил, почему же женился на ней.
— Если я поймаю тебя на грязных мыслишках в твоем извращенном мозгу, я тебя убью, – сообщила Рин, прекрасно зная, о чем именно думает ее муж.
— Доверяй мне хоть немного, – вздохнул Хаято. – Доступ к основной информации у тебя есть, верно? – спросил он, в ответ услышав «Мм». Мужчина продолжил: – Но больше ни к чему доступа получить я не могу.
— Либо кто-то из высшего круга заблокировал или скрыл информацию, либо сама Ибуки воспользовалась своим влиянием в правительстве, чтобы утаить свое прошлое, – пробормотала Рин. – Я думаю, верно последнее.
Хаято хмыкнул в знак согласия.
— Но тем не менее, как бы там ни было, мы, как самые влиятельные в области права в Японии, должны суметь получить больше информации.
— Документы о ее возможном уголовном прошлом будут доступны, если мы обратимся в рамках официального дела.
— А кто станет обвинителем?
Оба юриста подумали о своем сыне, как об обвинителе, и усмехнулись.
— Давай пока не станем предавать это огласке, – решил Хаято. – Лучше, чтобы Ибуки об этом не знала.
Рин не ответила. Вместо этого она подвинула стул, чтобы сесть рядом с мужем. Хаято позволил ей воспользоваться своим компьютером, зная, что она всегда быстрее всех добиралась до скрытых файлов.
— Записи об уголовных делах, если такие имелись, должны быть здесь, – сказала женщина. В момент, когда она попыталась открыть один из файлов, на мониторе выскочило окно:
ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН
ПАРОЛЬ?
Рин прищелкнула языком и кликнула указателем по полю для ввода пароля.
— Ты знаешь код? – удивленный, спросил Хаято.
— Ибуки не единственная, у кого есть связи, – кратко ответила она. – Так случилось, что у меня есть знакомые в полиции, – она провела пальцами по клавиатуре. – Так-так-так. J-R-Q-V-D-A-3-9-M-1-A, – с ее удивительной памятью она набрала все одиннадцать необходимых символов. Появилось еще одно окошко:
ДОСТУП РАЗРЕШЕН
Хаято присвистнул от способностей своей жены. На компьютере появился лишь один новый файл, и Рин его открыла. Двое вскинули брови от того, что увидели.
— Записи о предыдущих избиениях? – проговорила Рин. – Как интересно, – она кликнула на файле снова и прочитала появившуюся информацию вслух: – Арест за избиение в общественном месте, испытательный срок два месяца. Жертва – ___, повреждения головы и тела. Причины неизвестны, – Рин прочитала еще три записи со схожей информацией. Хаято хмурился все больше с каждым прочитанным Рин словом.
— Здесь недостаточно информации для уголовного дела, – сказал он, когда она дочитала. – Где даты арестов? Даты преступлений? Имена жертв? Информация о нарушенных законах, отчеты об испытательных сроках? Даже просто ее описание должно быть, вместе с персональной информацией.
— А еще, – Рин открыла еще один файл, – Ибуки, похоже, все четыре раза переезжала, отдаляясь от места первого преступления. Не думаешь, что это должно быть отражено в деле?
Хаято застонал и прикрыл глаза.
— У меня такое чувство, что мы детективы, а не юристы.
— Половина информации по-прежнему заблокирована или же просто удалена. Я это учту и поручу двум своим лучшим подчиненным изучить все подробнее, – Рин быстро записала что-то в блокноте на столе, вырвала листок, сложила и убрала в карман. – А сейчас я ухожу. У меня есть официальное дело для работы. Когда в следующий раз увидишь Сейдзюро, скажи ему, что я его жду, – садистская усмешка появилась на ее лице, прежде чем она встала и быстро вышла из кабинета.
Красноволосый мужчина вздохнул и откинулся на спинку стула, чуть поворачиваясь, чтобы посмотреть в большое окно, выходящее на оживленные улицы Киото.
— Что ж, Куроко Ибуки, – проговорил он вслух, – теперь против тебя два лучших юриста Японии. Каким будет твой следующий шаг?
~~
— Простите, я опоздал! – Кисе взмахнул ладошкой, чтобы привлечь внимание двух баскетболистов. Один держал в руках слишком большой для обычного розовый карандаш, а другой сердито копался у себя в карманах. У обоих было одинаково нерадостное выражение на лице.
— Эй, Кисе, – тут же заговорил Аомине. – Нас собрал именно ты, так почему ты опаздываешь?
— Это излишне хлопотно, – пробормотал Мидорима и сжал свой талисман дня. – Мне пришлось убеждать мать отпустить меня.
— Пфф, ты отпрашиваешься у матери, чтобы выйти из дома? – расхохотался Аомине. Мидорима его проигнорировал.
Кисе застенчиво почесал затылок.
— П-простите! Меня с работы не отпускали до последней минуты, – по правде говоря, из модельного агентства Кисе вышел заранее, чтобы успеть вовремя, но фанатки и фотографы преследовали его до самой станции. От быстрого бега его лицо раскраснелось, а дыхание было быстрее обычного. Аомине голодным взглядом осмотрел наряд для фотосессии. Кисе, заметив этот взгляд, покраснел и вскрикнул:
— П-перестань, Аомине-чи!
— Э? Я ничего не сделал, – ответил загорелый подросток. Он положил свою большую ладонь на макушку блондину и приблизил свое лицо к его. – Ну так? – Кисе пискнул. – Зачем ты нас сюда позвал? – Кисе с такого близкого расстояния мог ощущать аромат синеволосого подростка.
— Ты, вероятно, позвал нас ради Куроко, я прав? – спросил Мидорима, средним пальцем поправляя очки. Серьезный взгляд бликом отразился от линз.
Ас Кайджо вывернулся из рук Аомине, к неудовольствию последнего, и ответил на вопрос Мидоримы:
— Ага! Я хочу сходить к Куроко-чи. Это так несправедливо, что ему пришлось вернуться в то адское место, да еще и Акаши-чи вернулся в Киото. Вы же все равно живете в Токио, верно?
Аомине фыркнул. Мидорима хмыкнул. Кисе широко улыбнулся.
— Отлично! Тогда вперед!
— Подожди, – спокойный голос Мидоримы остановил гиперактивного блондина. – Кто-нибудь из нас знает адрес Куроко?
Аомине и Кисе выдохнули.
— Н-ну, – начал Кисе. – Мы же можем позвонить его отцу...
— Ты знаешь его номер?
И вновь ответ был отрицательным. Мидорима вздохнул.
— Как всегда, ты ведешь себя опрометчиво. Что ж, мы можем посмотреть в спра–
— Боюсь, я не могу этого допустить.
Три подростка обернулись к раздражающей, визгливой женщине. Длинные голубые волосы, бледная, некрасивая; все ее узнали.
— Почему эта женщина постоянно появляется? – простонал Аомине. – Серьезно, женщина, Вы нас будто преследуете. Уйдите, а.
У Ибуки дернулся глаз, а губы поджались.
— Как ты, сопляк, смеешь так со мной разговаривать? Ты хоть знаешь, на что я способна?
— Способна быть психопаткой, – пробормотал на выдохе Аомине. Мидорима кашлянул, скрывая смешок. Кисе лишь спрятался за своим парнем, боящийся матери Куроко.
Голубоволосая женщина сдерживалась. Это общественное место. Я не могу напасть на них, – предупредила себя Ибуки.
— Я здесь лишь для того, чтобы получить некоторые ответы, сразу после я исчезну с ваших глаз, – сказала она прямо. – Если вы поможете мне, никто не пострадает, – она посмотрела на фотографию, а потом на троих игроков. – Мидорима Шинтаро, Аомине Дайки, Кисе Рёта.
Аомине что-то буркнул. Мидорима поправил очки. Кисе ойкнул.
— Если вы все ответите на мои вопросы, я сделаю так, чтобы ваши семьи стали известнее и успешнее.
Кисе от этих слов нахмурился.
— Но мама, наверное, рассердится, если из-за моих слов, а не своих действий она продвинется в карьере. Не хочу, чтобы она ругалась, – сказал он тихо.
— Ага, мать мне ад на дому устроит, – вздрогнул Аомине. Загорелый подросток боялся только одного человека, и этим человеком была его мать.
— Отец, безусловно, устроит мне выговор, – добавил Мидорима. – Мама, вероятно, заберет все мои талисманы. Я на это пойти не могу.
Женщина зло посмотрела на подростков.
— Я хочу только ответов! Я ни слова не говорила о всяких там глупых «продвижениях».
— И чего касались бы Ваши вопросы, Куроко Ибуки? – спросил самый высокий парень из троих, стиснув розовый карандаш.
— Акаши Сейдзюро, – прямо ответила Ибуки. – Я хочу знать, что у него за намерения относительно меня, что он планирует делать и почему вы все связаны с моим сыном.
Аомине вздернул бровь, от этого один глаз стал больше другого.
— Хах? Простите, но–
— Если мы, – Кисе частично выглянул из-за спины Аомине. Его голос чуть дрожал. – Если мы ответим на Ваши вопросы, Вы перестанете причинять Куроко-чи боль?
Боль? Ибуки непонимающе моргнула. Она и в самом деле не представляла, о чем блондин говорит.
— Ты имеешь в виду Тецую? Я не причиняю ему боль; я всего лишь воспитываю его так, как должна.
Вдруг Мидорима и Кисе схватили Аомине, а тот разъяренно кричал и пытался наброситься на женщину. Загорелый подросток был сильным, и Мидорима с Кисе вместе едва удерживали его от нападения на Ибуки.
— Разве оставлять синяки на каждом сантиметре его кожи это воспитание? – выкрикнул Аомине. – А сталкивать его со второго этажа? Ломать ему кости? Почти убивать его? Заставлять истекать кровью? И это Вы называете «воспитанием»?
— Аомине-чи! – просил Кисе. – Успокойся!
— Ты только даешь ей больше поводов привлечь нас в суд, – яростно прошептал Мидорима. – Держи себя в руках.
Ибуки с приятным изумлением смотрела, как эти двое пытаются успокоить загорелого подростка. Аомине отмахнулся от своего гнева, когда увидел издевку на лице Ибуки. Он с ворчанием отпихнул руки Мидоримы и Кисе, злой на себя оттого, что потерял над собой контроль перед этой женщиной. Он снова опустил руку на макушку блондина, как бы говоря таким способом «спасибо». Кисе хмыкнул и прислонился к плечу Аомине.
— Мы не собираемся отвечать на Ваши вопросы, – сказал Мидорима. – Если быть честным, Акаши предпочитает скрывать от нас важную информацию именно по этой причине. Однако, – и вновь эта привычка поправлять очки, – его и наша связь с Вами – это Куроко Тецуя.
— Могу себе представить, – усмехнулась Ибуки. – Но мой сын счастлив в нашем доме. Вам нет необходимости вмешиваться в нашу жизнь.
— Пусть это решает Акаши, – ответил Аомине. – Пойдем, Кисе, Мидорима. Наши планы только что обломались.
— Я не позволю вам к нему приблизиться! – крикнула женщина, когда подростки отвернулись от нее. – Вы не посмеете даже посмотреть на Тецую.
Мидорима вздохнул.
— Кто знает.
Ибуки издала какой-то разочарованный звук.
— Почему? Почему вы так полагаетесь на этого Акаши Сейдзюро? – подростки снова повернулись к ней, наблюдая, как ненормальная женщина вышла из себя. – Вы не знаете, что я могу уничтожить вас всех? – вдруг крикнула она. Случайные прохожие останавливались и смотрели на нее испуганно. Родители прятали за собой детей. – Я самая влиятельная женщина в Японии! Вся эта страна в моих руках! Вся семья Акаши может быть с легкостью раздавлена, а вам все равно? – Ибуки опустилась на колени и уставилась на свои ладони. – Каждый раз этот мальчик излечивается. Я изо всех сил наказываю его; ломаю его, но никогда не получается. Кто-то всегда излечивает его. Своим спокойным лицом он насмехается надо мной каждый день. Он – это единственное, что я никак не могу заполучить, – Ибуки стиснула кулаки.
— Это все ваша вина! – истерично провизжала она в адрес замерших баскетболистов. – Ваша! Прекратите вмешиваться! Пусть этот жалкий ребенок сломается! – от ее воплей останавливалось все больше народу, некоторые спрашивали, не нужно ли вызвать полицию.
Аомине первым стряхнул с себя наваждение. Одной рукой он взял за плечо Мидориму, другой обхватил за плечи Кисе и потянул их назад. Блондин и зеленоволосый тоже пришли в себя, и все трое стали удаляться от визжащей женщины.
— Ну и мать, – шепнул Кисе. Он снова оперся на Аомине для поддержки. – Мне так жаль, Куроко-чи.
~~
— Мм, пап? – сонно пробубнил Кагами в телефон, переворачиваясь в постели на спину. Сегодня не было тренировки, поэтому в его распоряжении был целый день. Он планировал поспать, поесть, а потом поспать еще. Но, видимо, судьба не желала дать ему отдохнуть.
— Тайга, – не менее сонным голосом поздоровался его отец.
— Старик, у тебя сейчас разве не около двух ночи? – со вздохом спросил Кагами. Он спустил с постели ноги, встал и потянулся с громким зевком. Приглаживать волосы он даже не пытался, зная, что на голове у него, мягко говоря, не пойми что.
— А кто попросил поискать информацию про Куроко Ибуки? – чуть менее сонно ответил его отец. – И судя по тому, как ты ко мне обращаешься, ты не особенно заинтересован.
Это резко привлекло внимание Кагами.
— Не, не, не, не! – внезапно крикнул он в трубку. – Подожди одну чертову секунду, ста– п-пап!... Пожалуйста!
Отец Кагами фыркнул.
— Нет смысла говорить «пожалуйста», когда ты уже нагрубил, – он громко зевнул и зашуршал какими-то бумагами, даже Кагами это услышал. – Кстати, информации не так уж много.
— Но ты же что-то нашел, да?
— Можно и так сказать, – буркнул его отец. – Я не узнал ничего нового про Куроко Ибуки, наверное, потому, что все ее личные документы таинственным образом заблокированы хранилищами в Японии. Но то, что они заблокированы, не мешает распространяться слухам. Я кое-что узнал из разговора кое с кем из смежной отрасли, – он замолчал, а потом продолжил вполголоса: – Международные звонки недешевые... Мой японский ужасен, поэтому процесс был дико долгим.
— Что ты узнал? – спросил нетерпеливо Кагами, он ничего не мог с собой поделать.
— Прекрати так волноваться. Ничего особенного. Я узнал только то, что Куроко Ибуки, похоже, как-то связана с отраслью развлечений.
Ас Сейрин вскинул свои раздвоенные брови.
— Хах? Отраслью развлечений?
— Ее мать и отец, вроде, были известны в определенных кругах, – сообщил отец. – Очень известны, но Ибуки, похоже, буквально стерла их имена. Имен я тебе не назову, потому что мне назвали несколько самых разных. И доказательств никаких. Но мне сказали, что ее мать то ли пела чуть ли не волшебно, то ли вела какое-то шоу по вязанию, – отец Кагами разочарованно вздохнул. – Информации о ее отце почти нет. Все, что я могу сказать, – они оба были связаны с индустрией развлечений.
Кагами не знал, как на это реагировать. Он минуту подбирал слова и потом пробормотал:
— Пап... как это может мне помочь?
— Откуда мне-то, черт побери, знать? – огрызнулся его отец. Папа опять впадает в свое раздраженное настроение. Надо побыстрее заканчивать. – Ты сказал поискать все, что может помочь твоему другу, я сообщил тебе все, что нашел. Вот и все.
Он сжал губы.
— Наверное, любая мелочь может быть полезной, – вздохнул он. – Спасибо, пап.
— За это ты прилетишь погостить в Америку.
— На следующих каникулах, – и оба положили трубки.
Кагами бросил телефон через комнату.
— Родители из сферы развлечений... – он громко застонал и взлохматил руками волосы. – И что это, блин, должно означать?
~~
— Отец дал мне довольно короткий список, – Акаши нахмурился, рассматривая список из имен, номеров и адресов. – Это должно означать, что не так много людей, которые не зависят от Ибуки и им можно доверять. Я позвоню первым трем.
Он был в своей квартире в Киото. Она была больше, чем временные апартаменты в Токио, и несколько более пугала. Красная мебель, уставляющая квартиру, на контрасте выделяла простые белые стены и деревянный пол. В квартире было пять комнат: его спальня, две гостевых, одна комната неизвестного назначения и кабинет. Войдя, Акаши сразу попал в гостиную, справа от которой была кухня.
Но пугало не это. Почти хирургически чистая и выглядящая почти нормально – вот что было страшно. Садовые ножницы прямо рядом с дверью в заросший садик не выглядели странно (впрочем, растения там были преимущественно низкорослые, поэтому назначение ножниц оставалось неизвестным), и не менее нормально смотрелся столовый нож вкупе с уже обычными ножницами рядом с корзинкой фруктов на кухонной тумбе.
На всех возможных полках стояли трофеи и кубки с баскетбольных чемпионатов и квалификационных игр сёги, их предназначение было в том, чтобы пугать любого, посмевшего усомниться в мастерстве Акаши Сейдзюро в каком-либо из этих видов спорта.
Акаши спокойно сел на красный диван, взял тот телефон, которым пользовался для звонков вне своего обычного круга общения и набрал первый номер из того списка, что ему дал отец. Гудки раздавались несколько минут, потом звонок был перенаправлен на голосовую почту. Он оборвал звонок, позвонил снова и ждал.
В этот раз трубку взяли.
— Алло? С кем я говорю?
— Акаши Сейдзюро, – красноволосый бесстрашно назвал свое имя. – Вы Цубаки Канаме, – это было утверждение, не вопрос.
— ... Сын Акаши Хаято, верно?
— Да.
— Ах, – голос Цубаки Канаме вдруг стал нервным. – Чем я могу Вам помочь, Акаши-сан?
— Хм, – Акаши постучал пальцем по спинке дивана. – Вам знакомо имя Куроко Ибуки?
Имя стало шоком для Канаме, поскольку он уже очень долго пытался его забыть.
— Да, я его знаю. Довольно давно я работал в его корпорации, но я ушел, потому что он всегда нанимал невежественных людей, – нерадостно добавил Цубаки Канаме в конце.
Невежественных людей, – Акаши это мысленно отметил.
— Я сожалею, что приходится ворошить неприятные воспоминания, – он не сожалел, – но мне нужна некоторая информация о... нем. Не знаете ли Вы о нем чего-нибудь странного? Это не обязательно должно быть нечто из ряда вон выходящее, просто необычное тоже может помочь.
— Если Вы не возражаете, я спрошу, помочь с чем? Почему Вы вдруг звоните мне за информацией о Куроко Ибуки?
— Я возражаю, – холодно сказал Акаши.
С другого конца линии доносилось только быстрое дыхание Канаме.
— Я не знаю ничего необычного, – наконец, сказал он. – Наш настоящий босс никогда не показывался на людях, и мы никогда не видели его лица. Мы знали лишь его имя и силу его влияния... Но я видел кое-что в новостях несколько лет назад, когда еще там работал.
Красноволосый с готовностью взял ручку.
— И что это было?
— Всего лишь небольшая статейка в интернете. Там говорилось, что Куроко Ибуки в течение многих лет перенес множество операций.
— Операций?
— Пластических операций, если быть точнее.
Брови Акаши взметнулись, он тут же с силой записал информацию.
— Когда это было?
— Точную дату я не назову, но, думаю... пятнадцать или шестнадцать лет назад?
Брови поднялись еще на сантиметр. Сколько же лет Цубаки Канаме?
— Я приму это к сведению. Мне не нужно просить Вас молчать об этом, верно?
— Да. Хаято-сан мой хороший друг.
— Хм, – Акаши закончил звонок.
Он облокотился на спинку дивана и уставился в выключенный телевизор перед собой.
— Пятнадцать или шестнадцать лет назад, как раз около того времени, когда родился Тецуя. И если это попало в новости, значит, она была в Японии и уже начала свой путь к известности и влиятельности, – он нетерпеливо притопнул. – И если Цубаки Канаме говорит о ней как о мужчине, значит, новостная статья, которую читал Цубаки, тоже называла ее мужчиной, – Акаши взглянул на исписанный блокнот и слегка нахмурился. – Если хирурги, которые делали ей пластические операции, видели эту статью, не должны ли были они поправить репортеров, что она – женщина? – он вдруг прищурился, когда миллион несвязанных кусочков внезапно сложился в одну картинку. – Если только... это не происходило в другой стране.
Акаши снова взял телефон и набрал второй номер. Второй разговор был очень похож на первый:
— Да, я могу подтвердить, что она делала пластические операции, – проворковала женщина на другом конце линии. – Это было в новостях; наверное, незадолго до Вашего рождения. Но так получилось, что одна моя подруга с ней работает до сих пор, и она рассказала, что ее начальница, Куроко Ибуки, делала пластику. Хотя моя подруга никогда ее не видела. Так Вы сын Акаши Хаято, верно? Я работаю в одной маленькой нотариальной конторе и хотела бы–
Он оборвал звонок.
Рядом со следующим именем в списке стояла маленькая звездочка. Акаши смотрел на пометку, сделанную его отцом, пытаясь понять, что она могла означать. С этим человеком что-то иначе? Можно ли ему доверять? Подчинится ли он моей воле или... – Акаши вскинул брови. – А. Ясно.
— Алло? – ответил спокойный голос.
— Такуми, – поприветствовал Акаши.
— И никаких «здравствуйте»? Кто это?
Он вздохнул от обычного, повторяющегося диалога.
— Акаши Сейдзюро.
— Понятно, – в отличие от других, в голосе Такуми не прозвучало ни удивления, ни страха, ни нерешительности. Простой равнодушный голос. – Чем я могу Вам помочь?
— Вы знаете о... Судзуки Акихико? – Акаши предположил другое имя.
Догадка оказалась верной. Мужчина ответил без колебаний.
— Да. Я знаю его. Сложно не знать; я уверен, что он владеет тремя крупнейшими корпорациями.
Его. Та, кому Акаши звонил второй, именовала Ибуки женщиной, но первый и последний называли ее мужчиной.
— Вы знаете что-нибудь необычное об Акихико?
— Вряд ли.
Разыгрывающий школы Ракудзан покосился на имя Такуми на листке бумаги. Почему отец порекомендовал мне человека, который мог оказаться бесполезным? Тут сложилась еще одна картинка.
— Такуми, я знаю, это прозвучит странно, но какова Ваша профессия?
— ... Моей специализацией была криминалистика. Я был судебным психологом.
Шах и мат.
~~
Акаши отложил свой второй телефон обратно и вздохнул. Разговаривать слишком утомительно. В последнее время он слишком много звонит, что совсем не в его характере. Разговаривать с людьми, которые смотрели на него сверху вниз, узнав, что он «сын Акаши Хаято» безмерно его раздражало.
Наверное, я должен–
Телефон снова завибрировал. На этот раз телефон был личный.
— Я уже достаточно разговаривал сегодня. Если это что-то бесполезное, я утрою их тренировки, – проговорил Акаши, взял телефон, смотря на имя звонящего, и ответил:
— Рёта.
— Акаши-чи, – голос Кисе был не таким оптимистичным, как обычно. Акаши сразу понял, что что-то произошло.
— Рёта, что такое?
— А, ну, – блондин нервозно усмехнулся, очевидно, оттягивая момент, когда надо будет ответить правду. – Я знаю, ты все равно узнаешь, поэтому я должен–
— Придурок, ты слишком долго собираешься. Дай сюда, – грубый голос прервал Кисе. Звучали возражения и возня. Красноволосый «терпеливо» ждал, пока это кончится. Когда возня прекратилась, раздался голос Аомине:
— Акаши, ты тут?
— Дайки. Я слушаю.
Ас фыркнул в телефон и крикнул:
— Эй, Мидорима! Убери Кисе от меня!... Хмпф. Ну, сразу к делу: мы встретили сегодня эту психованную Куроко Ибуки.
Акаши не пожелал, чтобы на лице отразилось хоть толика удивления. Все из Поколения Чудес ее цели?
— О? Что-то важное произошло? Она в чем-то призналась или угрожала вам? – он не стал озвучивать очевидный вопрос «ранила ли она вас?».
— Эта женщина считает, что ей не в чем признаваться. Она действительно думает, что поступает правильно. А, ну да, конечно, она угрожала нам чем-то типа социального положения или как там его. А потом... она вроде как сорвалась.
— Сорвалась?
— Я не знаю; психический припадок? Она просто рухнула посреди тротуара, рыдая и вопя, что мы виноваты в том, что она не может «воспитать» Тецу. Потом пошел бред про то, что она хочет его сломать, но его кто-то все время «излечивает». Серьезно, она именно так это и сказала, – Аомине рыкнул, и Акаши услышал, как он по чему-то ударил. – Вся эта хрень меня просто бесит!
— Изначально она пришла к нам за информацией, – издалека раздался голос Мидоримы. – О том, что ты планируешь делать.
— Вы ответили на ее вопросы? – рассеянно спросил Акаши, записывая произошедшее на листок бумаги.
— Нет.
— Хорошо, – похвалил Акаши. – Она как-то на вас напала?
Аомине потребовалось время, чтобы сформулировать ответ.
— Не... физически. Но ее слова очень сильно потрясли Кисе.
— Понятно.
— Дай мне телефон, Аомине-чи! – Аомине, должно быть, послушался, потому что теперь самым громким голосом был голос Кисе. – Акаши-чи! Кроме матери Куроко-чи, вчера со мной встретился Кагами-чи.
Эта информация заинтересовала его больше, чем Куроко Ибуки.
— О? Кагами Тайга из Сейрин?
— Да, он. Акаши-чи... он становится любопытным. Действительно любопытным насчет Куроко-чи.
— Неужели? В чем это проявляется?
— Я думаю... он начинает серьезно искать информацию про Ибуки. И скоро найдет, если уже не нашел.
Красноволосый усмехнулся, и записал имя Кагами. Хм, возможно, скрыть от него все не удастся, каким бы неразумным он ни выглядел.
— Что ж, – мурлыкнул он. – Если мы не можем скрыть от него правду, он может быть мне полезен.
~~
Куроко собрал свои учебники, папки и записи, которые получил от классного руководителя. Это было все то, что он пропустил за последние дни. Он решил, что сегодня лучше заняться всей учебой, чтобы завтра, вернувшись из школы, делать ничего лишнего не пришлось. Кроме того, он пропустил слишком много учебных дней, и его сокомандники точно что-нибудь заподозрят, если он и завтра не придет.
— Очень хорошо, – сказал учитель.
— Спасибо, – Куроко поклонился учителю и развернулся, чтобы покинуть территорию школы. Он очень постарался даже близко не подходить к спортзалу.
Дорога домой была короткой и спокойной. Был совсем не час пик, людям не время возвращаться домой с работы. Куроко старался ни с кем не сталкиваться, раз уж его не замечали.
Он оказался у дома, тщательно скрывая слабое прихрамывание, пока шел. Уходя в школу, он не запер дверь, поэтому сейчас легко открыл ее и прокрался в дом. Он был готов бежать, если бы вернулась его мать, но совсем не ожидал крика:
— Ты, чертово отродье! – и удара в лицо.
Тело Куроко впечаталось в дверь, голова ударилась чуть раньше. Прежде чем он упал на пол, перед глазами закружились звездочки. Боль растеклась от носа, вырывая из обычно тихого мальчика стон. Красные капли брызнули на пол, мелкие капли испачкали чистый пол. Он смутно осознал, что это его собственная кровь, хлынувшая из разбитого носа. Он, вне всякого сомнения, был сломан. Мальчик слышал хруст.
Поднимайся, какими бы ни были твои травмы. Ты уязвим, когда лежишь.
Слова Акаши раздались в голове, и с явным усилием Куроко неловко поднялся, прижимая одну руку к носу. Теперь и его белая рубашка была усеяна россыпью красных капель. Он прислонился к двери, чтобы не упасть, и, тяжело дыша ртом, посмотрел на мать.
Мать Куроко стояла в нескольких шагах от него, кипя от гнева. Ее руки были сжаты в кулаки; на правом кулаке были красные разводы, в той части, какой она ударила. Ровные розовые губы сложились в ухмылку.
— Ты, чертово отродье, ты хоть знаешь, сколько раз за сегодня ты меня унизил? – Ибуки в два шага преодолела расстояние до сына. Она вцепилась в его рубашку, прежде чем он сумел бы что-то сделать. – Три ребенка унизили меня сегодня на глазах у всех. Три, и это все из-за тебя! – она ударила снова, на этот раз в его глаз. Куроко не издал ни звука, хотя вновь оказался на полу.
Его глаз и нос сильно пульсировали. Он уже чувствовал головокружение. Поднимайся. Без колебаний Куроко схватился за дверную ручку и попытался встать, один глаз опух и не открывался, а свободной рукой он пытался остановить кровь из носа. Впрочем, встал он ненадолго, нога Ибуки оказалась на его животе.
Куроко втянул воздух и упал на колени, кашляя и хрипя от боли, что растеклась по телу. Ему казалось, что он задыхается. Сломанный кровоточащий нос, опухший глаз, а еще он, может, задыхался, только не знал об этом.
— Почему ты не можешь просто оставаться на полу? – крикнула его мать и снова пнула его в живот. В этот раз Куроко сумел вспомнить тренировки Акаши и поймать ее ногу одной рукой. Ибуки от этого взвизгнула, выдернула ногу и пнула сына другой, приближения которой он не видел. – Теперь ты осмелел? Сломайся уже! Бесполезный! Никчемный! Ты не мой сын! Мой сын не слабак, он не издевается, он не смеет ослушаться! И он точно не унижает меня на людях! – прорычала она и резко ударила его в грудь.
Куроко сплюнул кровь и попытался вздохнуть. Его тело снова горело. От носа и глаза до живота; боль не была новой, но он так и не привык к ней. Почему же, после всей этой пытки, он еще что-то чувствует?
Кто-то всегда тебя лечит!
Избитый подросток схватил приближающуюся ногу как раз в тот момент, когда она соприкоснулась бы с его телом, и потянул с тем небольшим усилием, на которое хватило сил. Ибуки, удивленная этим, вскрикнула, падая прямо перед сыном на живот. Куроко был шокирован тем, что такой простой прием сработал, и попытался быстро подняться, пока этого не сделала его мать. К сожалению, его движения были слишком медленными, он едва мог стоять, а нога Ибуки влетела в его лицо, зажимая голову между собой и дверью.
— Как ты посмел? – прошипела женщина. – Как ты посмел? – Туфля, упирающаяся в щеку, была грубой, а сила невероятной. Он едва мог двинуть головой. – То, что ты выучил парочку новых движений, не означает, что ты одолеешь меня, нахальная, бесполезная вещь. – Ее нога снова вжалась в щеку. Куроко чувствовал, будто череп вот-вот треснет.
Внезапно, давление исчезло, и кровь с болью прилила к лицу. Куроко в глубине души знал, что кровь из носа не остановилась, но он должен остановить ее сейчас же. А еще он знал, что должен убежать до того, как случится что-нибудь еще.
Ближайший выход прямо передо мной; на улицу.
Но это было невозможно. С Ибуки поблизости он не мог бы подняться, открыть дверь и убежать, не будучи пойманным.
Куроко медленно открыл один глаз, думая, почему мать прекратила его избивать. И вскоре он осознал причину, у подножия лестницы стоял его отец, бледный и испуганный, но решительный. Ибуки сверкнула глазами в сторону мужа и выкрикнула:
— Собираешься прервать мое воспитание, Хару?
Его отец сглотнул, и Куроко беззвучно умоляюще, едва заметно на него посмотрел. Хару видел этот взгляд, но быстро разорвал зрительный контакт. А потом, к ужасу Куроко, голубоволосый мужчина сказал:
— Ко– конечно нет, Ибуки, – выдавил он. – В-вымести всю свою злость на... нем.
— О? – лицо Ибуки исказила довольная ухмылка. – Ты наконец-то стал разумным, Хару? Я рада.
Нет... Но папа... он...
— Ты слышал это, Тецу-кун? – протянула его мать. – Даже твой отец одобряет мои методы.
— Н-нет, – шепнул Куроко.
Рука тяжело ударила его по опухшей щеке.
— Не смей говорить таким спокойным голосом, – прошипела женщина. – Я знаю, ты насмехаешься надо мной!
Избиение не продлилось долго. Кажется, разговор с Хару чуть умерил ее пыл. Куроко досталось еще несколько пинков и ударов, всего лишь еще немного боли, пока все не кончилось. Ибуки, когда ей надоело, сплюнула на пол и, фыркнув, вышла из дома.
Но совсем не избиение заставило Куроко замереть. А то, что во время всего этого он видел своего отца с камерой, тот фотографировал его и его мать.
Когда Ибуки ушла, Хару бросил все и подбежал к сыну. Куроко лежал все там же, рядом небольшая лужица крови, лицо опухло от непрекращавшихся ударов.
— Тецуя, не двигайся, я–
Куроко слабо оттолкнул протянутую руку.
— Не трогай меня, пожалуйста, – тихо сказал мальчик.
От этих слов Хару замер. Глаза отца Куроко расширились от ужаса и страха, рот открывался и закрывался, пока он не сумел произнести:
— Нет, Тецуя, ты не понимаешь! Акаши не объяснил–
Куроко не стал слушать. С огромными усилиями он сумел подняться сам. Медленно оттолкнулся руками, игнорируя боль, буквально вопящую в мозгу. Как-то, чудом, он сумел подняться. Перед глазами все было размытым, плавало и качалось, но это не имело значения. Он должен был добраться до ванной.
Он сделал шаг, а потом покачнулся от боли. Хару вцепился в руку сына, чтобы его успокоить.
— Прошу, Тецуя, дай мне все тебе объяснить.
— Не трогай меня, пожалуйста, – снова прошептал Куроко. Его голубые глаза были пустыми и невыразительными. Он оттолкнулся от рук своего отца и снова попытался шагнуть. Один шаг, два, три, – он прислонился к стене, чтобы уберечься от падения. От малейшего движения дыхание срывалось.
Хару подошел, не касаясь, и тихо сказал:
— Я понимаю, я тебе сейчас противен, но позволь хотя бы раны твои сейчас промыть.
— Не трогай меня, пожалуйста, – те же самые болезненные слова прозвучали от избитого подростка. Он был будто робот, избитый до онемения; почти ничего не видящий.
— Тецуя!
Куроко остановился, чтобы прислониться к стене. Он посмотрел под ноги, на пол, куда капала кровь. Хару крепко, но аккуратно взял его за руки.
— Каким бы упрямым ты ни был, я помогу тебе подняться по лестнице.
Его сын не ответил, Хару расценил это как «ладно». Он довел едва живого сына до лестницы, медленными короткими шагами. Когда они добрались, Куроко едва дышал.
— Хочешь, я–
— Нет, – Куроко слабо стряхнул руки. – Пожалуйста, не трогай меня больше... отец.
От этих слов из глаз Хару полились слезы. Хару упал на колени, руки его дрожали. Он смотрел, как его сын втаскивает свое едва живое тело по лестнице, оставляя за собой следы крови. От этой картины мужчина спрятал лицо в ладонях.
— Ты не понимаешь, – плакал он.
Ваша работа может быть... тяжелой в эмоциональном плане, но легкой в выполнении... Я верю, что Вы отлично справитесь.

6130 слов！

Приятного чтения!❤