Kuroko no Basuke/Предательство в чистом виде.

Глава 19

   Куроко присел, зажмурился и отчаянно прижал ладони к ушам. Колени прижаты к груди, голубоволосый опустил голову и вздрогнул, когда очередной сильный и грубый удар раздался из-за двери. Даже закрыв уши, Куроко слышал громкий ругающийся голос.
— Чертов сопляк! – провизжал голос. – Тащи сюда свою задницу! Я тебя прибью! – раздались еще удары, сопровождаемые такими словами, что заставили бы покраснеть портового грузчика. Дверная ручка позвякивала от непрерывного натиска женщины. Куроко только задрожал и попытался игнорировать ее. – Впусти меня, Тецуя! Черт, да где отвертка? Я клянусь, когда я до тебя доберусь, я тебя убью!
Снаружи была Куроко Ибуки, бледная как мел, стиснувшая зубы и тяжело дышащая. Обе руки были сжаты в кулаки, но в левой ладони был смятый листок бумаги. «Повестка в суд», – было написано на ней черными буквами. Как посмел этот сопляк – как он посмел привлечь к этому судебную систему? Как он посмел причинить мне неприятности; откуда такое мужество, чтобы испортить мой имидж.
— Впусти меня! – крикнула она и сильно пнула дверь. От удара каблука кое-где отлетела краска.
Голубоволосый подросток лишь молился, чтобы его отец поскорее пришел домой. Впрочем, он знал, это бесполезно, отец ушел почти на весь день. Они не ждали, что Ибуки придет домой, потому что утром она оставила записку с таким содержанием.
Под звук еще одного удара в дверь Куроко подскочил и дотянулся до своего телефона. Трясущиеся руки дважды нажали не на те кнопки, но, наконец, он сумел нажать на цифру «3». Быстрый набор, звонок нужному человеку.
— Тецуя? – никогда еще голос Акаши не был таким успокаивающим для Куроко.
— А-Акаши-кун, – сказал Куроко, но задрожал, когда Ибуки вновь закричала, оскорбляя его, ударяя и пиная дверь его комнаты.
Акаши это слышал, даже если телефон был не рядом с дверью.
— Твоя мать сейчас опасна, Тецуя?
Свободная ладонь Куроко стиснула недлинный ворс ковра в страхе.
— Да, – он едва дышал, но произнес достаточно громко, чтобы перекрыть крики матери, и достаточно тихо, чтобы она не знала, что он кому-то звонит. – Папы дома нет.
— У тебя в комнате есть кладовка, верно? – спросил Акаши. – Сядь в кладовку.
— Ч-что?
— В кладовку. Быстро.
Нахмурив голубые брови, Куроко медленно поднялся и, спотыкаясь, дошел до маленькой кладовки, изо всех сил стараясь игнорировать вопли матери. Он открыл дверь, втащил себя внутрь и снова закрыл. Сразу же вокруг сгустилась чернильная темнота. Он не видел ничего и слышал лишь крики матери. Это взбудоражило его лишь сильнее, он не знал, что происходит вокруг. Он закрыл глаза, но тут же открыл вновь, потому что разницы не было.
— Почему ты хотел, чтобы я был в кладовке, Акаши-кун? – Куроко задрожал, услышав еще одну попытку открыть замок на двери комнаты. Он подпер дверную ручку двумя стульями, так что его мать все равно не смогла бы ее повернуть, даже если дверь и не была бы заперта, но все еще не чувствовал себя в безопасности.
— Закрой глаза, Тецуя, – сказал Акаши негромко. – Обопрись о стену. Дыши медленно.
Куроко подчинился Акаши, пусть повеления отдавались и по телефону, и задышал медленно, но глубоко через нос. Колотящееся сердце вдруг стало слышно очень громко.
— Не слушай никого и ничего, кроме меня, – уверенный голос бывшего капитана раздавался из трубки. – Тецуя, ты будешь слушаться меня.
Со все еще зажмуренными глазами он заставил себя расслабить плечи и не слышать никаких прочих звуков, в том числе и криков матери. Единственным человеком, которого он будет слышать прямой сейчас, является Акаши.
— Да, – выдохнул он.
— Ты принадлежишь мне, – сказал Акаши. – Ты помнишь наше невысказанное обещание с последней встречи, верно?
Куроко почти покраснел при мысли об Акаши и его нескольких последних поцелуях неделю назад или около того. Честно говоря, он, не имеющий никакого опыта в отношениях (кроме одного свидания с Момои в средней школе), не знал, что люди в реальной жизни могут так целоваться.
И снова он ответил тихим «да».
Акаши усмехнулся с другого конца линии, приятный звук для Куроко (только для него; для кого-то другого это означало бы надвигающуюся роковую погибель), сильно отличающийся от громких ругательств его матери.
— Хороший мальчик, – отметил красноволосый тем же тихим, но уверенным голосом. – Моя семья, кажется– приняла тебя, Тецуя.
— Родители Акаши-куна?
— Да. Хотя выбранные ими слова были несколько неуместны, – Куроко нахмурился, ему было интересно, что же семья Акаши сказала об их отношениях. – Подожди еще несколько дней, Тецуя, – голубоволосый еще чуть-чуть расслабился от ласково звучащих слов. Его глаза все еще были закрыты. – Дата судебного заседания назначена. Скоро ты будешь свободен.
— Свободен... с Акаши-куном? – Куроко не решался спросить.
Акаши издал радостно-изумленный звук.
— Да, со мной. С твоим отцом, и Шинтаро, и остальными. Многие узнают о наших отношениях, но только о том, что они есть. Никто больше не узнает вкус твоих губ, – Куроко склонил голову, борясь с румянцем. – И скоро я заберу тебя, туда, где будем только мы, никто нас не найдет.
Приятное тепло растеклось по плечам Куроко, он представил Акаши рядом с собой, прижимающееся теплое тело, бледную руку вокруг его дрожащих плеч. Картинка полностью расслабила голубоволосого мальчика. Он отодвинулся в кладовку чуть глубже.
— Звучит... здорово, Акаши-кун, – сумел пробормотать Куроко. Его голова покачнулась, утомление одолело его тело. Телефон выскользнул из руки.
И вскоре настоящая утешающая темнота заволокла его разум.
~~
— Тецуя? – спросил Акаши, приподняв бровь. Единственным ответом было ровное дыхание. Он покачал головой и посмотрел на телефон. – Уснул; как безрассудно.
— Кто это был, Сейдзюро? – со спины подошла Рин и заглянула через плечо, но Акаши уже закрыл телефон.
— Тецуя, – честно ответил Акаши.
Вдруг с дивана вскочил голубоволосый мужчина, его глаза были широко раскрыты в панике.
— Что? Он в порядке? Он ранен?
Хаято положил ладонь ему на плечо, чтобы успокоить.
— Не волнуйтесь, Хару-сан, – Акаши обернулся, обращаясь к мужчине. – Ибуки должна была направить свой гнев и обвинения на Тецую. Она в одном из своих... настроений, – он прошел к низкому столу и поднял свою чашку с чаем. Разноцветные глаза потемнели при упоминании матери Куроко.
— Он в порядке? – повторил вопрос Хару.
— С ним все хорошо. Тецуя должен был запереть дверь и загородить ее чем-нибудь. А прямо сейчас он спит в кладовке.
— ... Кладовке?
Акаши не ответил.
— Хех, пусть Акаши велит Тецу делать всякие непотребности, – ухмыльнулся Аомине. Он стоял, прислонившись к стене, вместе с Кисе, подальше от остальных. И снова ухмылка.
Акаши спокойно обернулся и посмотрел на загорелого подростка.
— Дайки, продолжительность твоих тренировок только что была увеличена втрое. Помнится, твой капитан Имаёши Шоичи, верно?
Аомине с трудом сглотнул и попытался не показать страха.
— Он никогда не увеличит мне тренировки. Да и вообще, я тренироваться все равно не буду.
— Он увеличил их в прошлый раз по моей просьбе, а ты подчинился моему приказу, разве не так? – мрачно проговорил Акаши.
— Да потому что ты нам угрожал!
— В таком случае я не вижу причины не сделать этого снова.
Слова вышли такими небрежными, такими обычными, будто Акаши говорил о погоде. Хаято наблюдал, гордый за сына, и тихо удовлетворенно попивал чай. Рин только покачала головой.
Кэтрин, приятельница Хару, придвинулась ближе к отцу Куроко. Почему-то она решила, что красноволосый сошел с ума и от него следует держаться подальше. Дзюн только поднял бровь.
Все прибыли в Киото, приглашенные в дом-особняк родителей Акаши. Все – это Поколение Чудес, отец Куроко, Кэтрин, Дзюн и Хироши, Акаши и его родители, один доверенный сотрудник из каждой корпорации Ибуки, один юрист, работающий с Хаято и Кагами. Все собрались в большой гостиной. Многие сидели на диванах и креслах, другие стояли в уважении. Акаши стоял, но не в уважении, а потому, что стоя чувствовал, что держит ситуацию под контролем.
Не хватало лишь двоих, самого Куроко и той, кого пытались сокрушить – Ибуки.
— Тише, пожалуйста.
По просьбе Хаято все замолчали и обратили внимание на семью Акаши. Рин и Хаято стояли рядом с диваном, их сын был между ними. Теперь, когда они стояли бок о бок, большинство гостей поражались сходству между ними. Особенно между Хаято и Акаши, у обоих короткие красные волосы и глаза странных цветов.
Рин кашлянула.
— Мы попросили вас приехать сюда, чтобы обсудить планы относительно Куроко Ибуки. Все должны быть приемлемо осведомлены об этом.
Толпа вразнобой покивала. Некоторые при звуке имени вздрогнули.
— У всех есть копии своих доказательств? Будь то письменный отчет, статьи, аудио- и видеозаписи или фотографии; они нам нужны. Если вы просто свидетель, вам не нужно ничего, кроме вашего заявления, – Хаято запустил руку в красные волосы и смотрел, как вновь большая часть покивала. Он облегченно вздохнул. – Мы разделимся на три группы, поскольку нас все же слишком много, чтобы составить один план. Мы уже подсчитали вас – тех, кто появится в суде – и составили порядок действий. Пожалуйста, знайте, что некоторые из вас могут быть в опасности, а так же некоторые могут быть вызваны давать показания в ходе судебного заседания, для нашей стороны или же стороны защиты. Кроме того, я сделаю копии всех ваших доказательств и сохраню их в безопасности. И хоть некоторые из вас могут оказаться в опасности в пределах досягаемости Ибуки, не беспокойтесь о том ущербе, что она может причинить. Все будет возмещено, когда мы выиграем суд. Вопросы?
Никто не посмел заговорить.
— Хорошо. Каждый из вас идет либо со мной, либо с моей женой Рин, либо с моим сыном Сейдз–
— Подождите-ка, – прервала Кэтрин. Все взгляды обернулись на нее. – Вы позволяете участвовать и своему сыну, которому всего шестнадцать? Разве это не опасно? Да и вообще, почему тут подростки? Вы же не втягиваете их во все это? – она говорила о Поколении Чудес и Кагами.
Мидорима заговорил раньше, чем Акаши подал голос. Зеленоволосый холодно посмотрел на приятельницу Хару.
— Мисс, я Вас не знаю. Однако мы более чем способны позаботиться о себе. Мы, вероятно, более самостоятельны, чем все вы, – он взглянул на собравшихся, большинство из которых составляли взрослые. – Кроме того, Акаши в судебном заседании будет обвинителем. Не надо нас недооценивать.
Акаши едва заметно выгнул красную бровь, глядя на зеленоволосого. Он был достаточно впечатлен ответом бывшего сокомандника. Я должен вознаградить его позже.
— Как и сказал Шинтаро-кун, они могут о себе позаботиться, – подтвердил Хаято. – Так, моя группа будет разбираться со свидетельскими показаниями, мне нужны Кэтрин-сан, Дзюн-сан, Кагами-кун, Кинтаро, Кагура и Ацуши-кун. Мы будем в моем кабинете.
Названные люди неохотно последовали за высоким мужчиной к выходу из комнаты. Два человека из компаний Атари и Раса нервно опустили глаза, боясь, что вот-вот предадут Куроко Ибуки. Мурасакибара, растерянный тем, что оказался не в группе Акаши, колебался больше всех, но все равно вышел, увидев ожидающий взгляд бывшего капитана.
— Теперь я и доказательства. Хироши, Дайки, Юки и Хару. За мной, – последняя женщина, работающая в корпорации Ибуки, нерешительно шагнула вперед и последовала за красноволосой женщиной. Хироши и Хару без колебаний вышли. Аомине, разочарованный тем, что его отделили от Кисе, утопал прочь лишь тогда, когда Акаши пригрозил учетверить его тренировки.
— Остальные, за мной, – кратко велел Акаши.
Мидорима и Кисе – единственные оставшиеся из Поколения Чудес – и юрист последовали за красноволосым подростком в другую комнату.
— Акаши-чи, – прохныкал Кисе. – Почему вы забрали у меня Аомине-чи? Разве мы делаем не то же самое?
— У Дайки фотографии, которые вы двое редактировали. Он представит это доказательство. Ты будешь только свидетелем, чтобы подтвердить, – Акаши закрыл за ним дверь. Они были в небольшом кабинете, ставшем заброшенным, когда Акаши переехал в собственную квартиру. – Прекрати жаловаться.
Кисе угрюмо смотрел в пол. Честно говоря, он хотел быть частью той группы с доказательствами, усилия которой в конечном итоге уничтожат Ибуки.
— Сейдзюро-кун, – юрист, коллега отца Акаши, шагнул вперед, сильно нахмурившись. Акаши лишь взглянул на него, раздраженный тем, что на него смотрят сверху вниз. – Я предпочел бы говорить с Хаято-саном. Было бы гораздо удобнее, если бы я был с ним.
— Я его сын, – кратко сказал Акаши. – Что должно быть сказано моему отцу, может быть сказано и мне. В конечном итоге это все равно станет мне известно.
У юриста дернулся глаз, он отступил.
— Хватит пререкаться, – Мидорима поправил очки средним пальцем. – Акаши, что ты от нас скрываешь?
Красноволосый перехватил папку, которую крепко держал в правой руке.
— Верно, я держал вас в неведении, так? – он положил тонкую папку на стол, открыл и принялся указывать на листки. – Поскольку Рёта и Дайки редактировали фотографии, хотя бы один из них должен знать то, что я нашел.
Мидорима взглянул на Кисе. Блондин почесал голову.
— Ну, мы только предполагали. Деталей как не было, так и нет.
— Прочитайте это, – Акаши достал три одинаковых прозрачных файла с бумагами. – Я собрал все записи, статьи, показания свидетелей и отчеты на этих страницах. Первая и вторая содержат мои записи и результаты. Вы должны узнать то, что мы узнали про Ибуки. То, что мы используем, чтобы выиграть суд.
Он раздал файлы троим в комнате. Юрист со скучающим выражением просмотрел бумаги, поскольку уже знал о тайнах Ибуки и том, как они будут использованы. Он не станет присутствовать на заседании; его помощь требовалась лишь в составлении плана и порядка предоставления доказательств. Но Мидорима и Кисе в суде появятся.
— Это же... – глаза Мидоримы расширились. Он читал снова и снова, запоминая имена, сопоставляя свои предположения с записями Акаши; ответ оказался тем же самым. – Как я мог этого не видеть... это было прямо передо мной.
Кисе медленно прошептал имя. Он недоверчиво смотрел на файл.
— Это все объясняет. Все, ответ один на все, – он благоговейно посмотрел на Акаши. – Акаши-чи, ты такой умный...
— Это результат помощи всех, – ответил Акаши. – Но, разумеется, я всегда прав, разве нет? – он никогда не был излишнескромным. – Теперь вы знаете о нынешней ситуации, – красноволосый прохладно посмотрел на всех, включая юриста.
— Вы готовы победить Ибуки?
~~
Куроко Ибуки распахнула дверь своего кабинета и влетела внутрь. Многие люди глядели на нее широко раскрытыми глазами и поспешили прочь. Голубоволосая женщина была вне себя от ярости. Тысячи проклятий роились в ее голове, адресованные ее сыну, семье Акаши, ее мужу, Поколению Чудес, всем, кто бросил ей вызов. Они встали у нее на пути, они вмешались.
— Черт побери! – прорычала она и схватила со стола лампу, чтобы швырнуть в стену. Лампочка в светильнике разбилась на множество мелких острых осколков. Ее гнев не был удовлетворен, вслед в стену полетела табличка с именем. – Разве меня не должны бояться? Самую влиятельную женщину Японии? Почему они не боятся меня? – Ибуки швырнула и стул.
Женщина глубоко и хрипло дышала, пытаясь взять себя в руки. Ее руки сжимались и разжимались, подчиняясь лишь одному желанию – придушить сына.
— Они хотят битвы, – прошипела она сквозь стиснутые зубы. Они получат битву.
Она выхватила из кармана телефон и быстро набрала номер. Ибуки, усмехаясь, приложила трубку к уху.
— Семья Акаши, может, и лучшие юристы в Японии, – мурлыкнула она. – Но у меня есть кое-кто получше.
— Алло? Иба– то есть, Ибуки? – ответивший человек говорил по-английски.
— Лиам, – сказала Ибуки тоже на английском. – Ты помнишь о той услуге, что должен мне с незапамятных времен?
— ... Да.
— Вот и время для ответной услуги. Мне... нужно, чтобы ты прилетел в Японию.
~~
— Больно, Акаши-кун, – тихий и безэмоциональный голос адресовался красноволосому.
Куроко инстинктивно вцепился в руки, что причинили боль. Акаши лишь вскинул брови; взгляд заставил голубоволосого разжать ладони. Акаши вернулся к прерванному занятию – перебинтовыванию Куроко.
— Я знаю, что это больно, – сказал Акаши. – Но если не перебинтовать, будет еще больнее. Расслабься.
— Хорошо, – последовал немедленный ответ. – Где Аомине-кун и Кисе-кун?
Половина из тех, кто будет участвовать в судебном заседании, сейчас находились в квартире Акаши. Хару разбудил сына рано утром, чтобы отвезти в Киото. Они не могли ехать на поезде, поскольку переполненные вагоны и спертый воздух не способствовали бы лечению Куроко. Двое встретились с Кэтрин, Дзюном и Хироши, которым тоже было велено явиться к Акаши. Мурасакибара и Мидорима пришли вместе, но остались снаружи, в квартире было слишком многолюдно; зеленоволосый сразу у двери, а Мурасакибара сидел в машине, увлеченный сладостями.
— Дайки и Рёта уже в пути, – ответил красноволосый. – Мама и отец тоже в пути, вместе с Тайгой.
Куроко моргнул, подняв руки по велению Акаши.
— Кагами-кун? Ты его привлек? – по некоторым причинам это вызвало всплеск гнева в груди голубоволосого.
— Он стал назойливым, – последовал сухой ответ. – И у него есть связи в Америке. Я должен был его использовать.
— Но–
— Не спорь.
Куроко поджал губы и больше ничего не сказал. Он слегка вздрогнул от прохладного сквозняка. Все они, его отец и коллеги Хару, Акаши, он сам, стояли в гостиной, заканчивая последние приготовления. Дверь была распахнута, впуская прохладный воздух.
— Не замерз, Тецу? Хочешь, я дверь закрою? – Хару прекратил ходить кругами по комнате и, взволнованный, подошел к сыну. Несмотря на внешнее спокойствие и собранность, мужчина на самом деле ужасно нервничал и беспокоился. Сомнения роились в голове. – Больно?
— Он в порядке, Хару-сан. Сделайте шаг назад; Вы заставляете его нервничать, – Акаши поднялся с колен на ноги, закончив перебинтовывать подростка.
— Д-да. Извиняюсь.
— Надень это, Тецуя, – красноволосый взял новую черную удлиненную рубашку и протянул ее Куроко. Она была абсолютно новой, купленной только вчера. Хару пошел с ним, чтобы помочь выбрать нужный размер для худого подростка.
Куроко послушно просунул руки в рукава. Однако он был огорчен тем, что Акаши потратился на такую бесполезную вещь. Впрочем, жаловаться не посмел.
— Повернись.
Куроко повернулся.
Акаши начал застегивать пуговицы на его рубашке сверху вниз. Холодные пальцы прошлись по груди Куроко, и это повторялось, пока Акаши продолжал свое дело. Подросток боролся с румянцем и закусил губу, чтобы сохранить лицо перед отцом. Красноволосый усмехнулся, прекрасно осведомленный о реакции Куроко.
— Теперь галстук.
Он взял полосатый галстук и аккуратно повязал на шею Куроко. На этот раз пальцы Акаши мазнули по подбородку.
— Акаши-кун, – начал Куроко, но замолчал, увидев выражение лица Акаши.
— Теперь ты готов, – тихо сказал тот, проводя ладонью по голубым волосам, приглаживая непослушные прядки. – Физически. Но готов ли ты морально?
— Да, – кивнул Куроко. – Пока Акаши-кун и все остальные будут рядом.
— Разумеется, – Хару наклонился, чтобы поцеловать Куроко в щеку. – Ты не встретишься с этой женщиной наедине.
Акаши потянулся, прежде чем взять со стола толстую папку.
— Время. Все готовы? – в ответ кивки. – Тогда нам пора. Тецуя, ты едешь со мной.
Все согласились с заявлением и по очереди вышли. Куроко вцепился в пиджак отца, а Акаши положил руку ему на спину, несильно подталкивая. Мидорима встретил их снаружи, и в его руках была толстая папка.
Куроко посмотрел на ослепительное солнце в чистом небе и глубоко вздохнул.
Вот и мы, мама.