Kuroko no Basuke/Предательство в чистом виде.

Бонус

  — Я дома, – негромко произнес Куроко. Он вошел в теплый большой дом и тихо закрыл за собой дверь. Школьная сумка лениво висела на плече, правой рукой был слегка прижат баскетбольный мяч. Мелкие капельки пота стекали по лбу, порожденные тяжелой сегодняшней тренировкой. Мальчик принялся развязывать кроссовки.
Кэтрин вскочила с дивана, все книги и бумаги с ее колен разлеглись на полу. «Лучшие свадебные платья», – было крупно написано на одном из листов.
— Тецу-кун! – воскликнула Кэтрин. – Я не знала, что ты сегодня так рано вернешься. Я даже ужин не приготовила! Есть хочешь? Я могу порезать тебе салат, или хочешь чего-нибудь посытнее? Так и знала, надо было раньше этим заняться! Я могу тебе что-нибудь в микроволновке разогреть, или–
— Кэтрин-сан, – слегка улыбнувшись, перебил Куроко. Он прошел в гостиную и положил руку на плечо Кэтрин. – Прошу, не отвлекайтесь от свадебных планов. Не волнуйтесь, я не голоден.
Блондинка расслабилась и снова опустилась на диван.
— Ладно, но ты уверен? Ты же только что с тренировки.
Куроко принялся собирать упавшие книги и бумаги. Он собрал все в ровную стопку, прежде чем вернуть Кэтрин.
— Если я проголодаюсь, я сам себе что-нибудь приготовлю. А вот если Вы перенапряжетесь перед свадьбой, я и папа будем сердиться.
— Ах да, сердитый дуэт, – поддразнила, улыбаясь, Кэтрин. – Ну а я буду сердиться, если ты станешь питаться одними ванильными коктейлями.
— Я буду в своей комнате, – сказал Куроко, будто не слышал последние слова.
Он поднимался по лестнице, когда его отец по ней же спускался.
— Тецу, – удивленно поздоровался Хару. – Ты рано.
— Да, я дома, – ответил Куроко.
Хару тепло улыбнулся. Он спустился еще на несколько ступеней, приблизился к сыну и поцеловал бледный лоб.
— Добро пожаловать домой. Есть хочешь?
— Нет, спасибо. Есть кое-что важнее, папа, у тебя краска на лице, – Куроко прошел мимо отца наверх, оставив Хару искать зеркало.
За прошедшие несколько месяцев жизнь Хару и Куроко изменилась к лучшему. Хару сразу же уволился с прежней работы и стал чаще рисовать. Он вполне справлялся с арендной платой за счет денег от продажи картин и зарплаты с новой работы – больше денег за меньшее время. Куроко без осложнений излечился от травм и сразу же, как ему позволили, стал посещать баскетбольные тренировки Сейрин. Он больше не стеснялся шрамов, нанесенных Ибуки, одна мысль о том, что Ибуки за решеткой, придавала ему легкость и свободу.
Кэтрин и Хару медленно сближались. Кэтрин все время поддерживала Хару, закопавшегося в бумаги для развода. Она приходила в гости все чаще и иногда помогала со счетами, пока Хару был в поиске работы. Она снова подружилась с Куроко, и Хару был счастлив, когда Кэтрин была у них дома. Чтобы, наконец, они начали встречаться, Куроко пришлось прямо сказать, что он не против. Затем последовало предложение. Хоть и казалось, что слишком рано, Хару знал, все правильно.
Куроко вошел в свою комнату и бросил сумку в пустой угол. Потом сам плюхнулся на кровать, глубоко вздохнув. Надо, наверное, душ принять, но это подождет.
Акаши проводил с Куроко больше времени, чем когда-либо. Несмотря на двухчасовую поездку на поезде, красноволосый был полон решимости видеть Куроко так часто, как только возможно. Акаши не раз намекал, что перевод в Ракудзан все сильно упростит, но Куроко не соглашался. Но все равно Куроко был счастлив его видеть, а Хару более, чем охотно принимал бывшего капитана Тейко в их доме.
— Тецу? Что ты хочешь на ужин? – позвал Хару из кухни.
— Что угодно, папа, – вяло ответил Куроко.
— Так я могу приготовить что-нибудь по одному из рецептов Акаши-куна? – дразнящее уточнил отец.
Куроко нахмурился.
— Что угодно кроме этого.
Когда он лечился, Акаши был непреклонен в кормлении его здоровой пищей. Он научил Хару многим американским блюдам, чтобы Куроко рос и поправлялся, питательному нечто, не имеющему совершенно никакого вкуса. Помимо этого на какое-то время Куроко оставили и без ванильных коктейлей.
Громкий стук в окно заставил его сесть на постели. Кстати об Акаши. Куроко прошел к окну и открыл его для удобно устроившегося на ветке дерева красноволосого. Для Акаши стало привычным взбираться на это дерево почти каждый день, раз уж это было так несложно.
— У нас есть дверь, Акаши-кун, – сообщил Куроко, делая шаг назад, когда Акаши забирался в комнату. – Папа будет очень признателен, если ты будешь пользоваться ей.
Акаши взял одной рукой ладонь Куроко и притянул его к себе. Мягкий поцелуй. Куроко расслабился рядом с Акаши, а рука красноволосого чуть сильнее погладила его голубые прядки. Капитану пришлось отстраниться первым, он усмехнулся.
— Сейдзюро, – напомнил Акаши. – Я начинаю думать, что ты специально не зовешь меня по имени.
— Мне все еще неловко произносить имя Акаши-куна, – Куроко коснулся его губ, прежде чем снова сесть на кровать. – Как Кисе-кун?
— Родители Рёты в настоящий момент вне влияния твоей матери, – сказал Акаши. Он удобно устроился на стуле и, внимательно осматривая Куроко, опустил подбородок на руку. – Мой отец сейчас занимается их делом. В качестве компенсации они были переведены на более выгодные должности, – он вдруг прищурил разноцветные глаза. Куроко заерзал. – Сколько ты весишь, Тецуя?
Куроко моргнул.
— Пятьдесят семь килограммов.
— Значит, ты недостаточно питаешься, – вкрадчиво заключил Акаши.
— Я ем достаточно.
— Я всегда могу велеть Дайки забирать тебя с баскетбольных тренировок Сейрин, – невзначай пригрозил Акаши. – Велеть ему отводить тебя в ресторан каждый день и заставлять тебя есть только питательную пищу. Также я могу велеть ему избегать кафе «Маджи Бургер» и лишить тебя твоих любимых–
— Я буду есть больше, – сдался Куроко. – Не надо таких радикальных мер, Акаши-кун.
— Сейдзюро.
— Акаши-кун.
Легкие шаги на лестнице прервали Акаши.
— Тецуя? С кем ты разгова– – дверь спальни Куроко быстро открылась и явила двоим любопытного Хару. Ему хватило одного взгляда на Акаши и окно, он вздохнул. – У нас есть дверь, Акаши-кун, – сердито сообщил он.
— Мне уже сказали, – ответил красноволосый. – Добрый вечер, Хару-сан.
Хару запустил руку в волосы.
— Добрый вечер. Хочешь чаю?
— Нет, спасибо. Однако я хотел бы остаться на ужин.
— Разумеется. Я подготовлю приборы, – Хару сделал шаг, чтобы уйти, но остановился, чтобы сказать: – Тецуя, не делай ничего неуместного, – и ушел, оставив дверь широко открытой.
Куроко моргнул, растерянный. Акаши усмехнулся. Он встал со стула и сел в ногах кровати. Куроко воспринял это как знак и чуть повернулся, ложась головой на колени бывшему капитану. Его запах коснулся носа.
— Изначально я пришел, чтобы отдать тебе это, – сказал Акаши почти через силу. – Моя мать получила это сегодня, – он достал из кармана стопку бумаг и протянул ее Куроко. – Решать тебе.
Голубоволосый поднес бумаги к лицу, чтобы прочитать. В тексте было достаточно много непонятных юридических терминов, но суть он уловил. Руки стиснули бумагу, та чуть смялась. Не может быть... почему так рано? Акаши аккуратно разжал его ладони.
— Судя по всему, последние несколько месяцев Ибуки ведет себя исключительно. Полагаю, даже в тюрьме ее статус превосходит мои ожидания. Однако ей удалось добиться своего, теперь ей разрешено принимать посетителей, – уверенной рукой он, успокаивая, провел по волосам Куроко. – Решать тебе, Тецуя. Однако я не позволю тебе идти одному, если ты решишь посетить ее.
Куроко тупо смотрел вперед. Его матери разрешили принимать посетителей? Что она сделала? Подкупила надзирателей? Угрожала им? Неужели у нее связи и в тюрьме? Куроко не мог поверить, что его мать хорошо себя вела. Так просто не могло быть, не в ее это природе. Гнев и страх захлестнули его, когда вспышки воспоминаний об Ибуки заполонили его мысли. Нет, она пока не заслуживает такой привилегии.
Акаши приподнял бровь, когда Куроко начал жестоко рвать бумагу. Обрывки опускались на кровать и пол. Он изорвал все до последнего кусочка, пока руки не устали, пока вся постель не была покрыта обрывками. Руки внезапно упали на постель. Дыхание стало глубже.
— Предполагаю, это и есть твой ответ, – довольно сказал Акаши. Он положил ладонь на бледную щеку Куроко и наклонился к нему. На мгновение их губы встретились.
— Нет, – пробормотал Куроко, прикоснувшись к шее Акаши и приподнимаясь на постели. Красноволосый лег назад, и Куроко оказался над ним. Обветренные губы коснулись мягких, тонкие руки прошлись по голубым волосам, голубые глаза были закрыты. И вновь Куроко ощущал, как от глубочайшей признательности к подростку перед ним стиснуло что-то в груди. Они медленно отстранились друг от друга.
Что-то мелькнуло в глазах Акаши.
— Я слышал, что Сейрин прошли в финал Зимнего Кубка. Следующий твой матч против школы Ракудзан.
Куроко переместился так, что больше не нависал над Акаши.
— Мы выиграем, Акаши-кун.
— Ты так и не запомнил? – Акаши посмотрел Куроко в глаза. – Я всегда выигрываю, поэтому я всегда прав.
— Не в этот раз. Сейрин обыграет Ракудзан на Зимнем Кубке.
— Посмотрим, – он снова смотрел в потолок. – Сохрани уверенность до матча. Я хочу быть твоим соперником на площадке. Однако после того, как я получу Зимний Кубок–
— Разве Акаши-кун не имел в виду «после того, как Сейрин получит Зимний Кубок»?
— Я никогда не проигрываю.
Куроко легко пихнул Акаши локтем. Вероятно, он был единственным, кто мог так сделать и остаться в живых. Его голова теперь лежала на плече бывшего капитана.
— В этом случае я могу бороться... – он колебался. – Сейдзюро-кун, я не отступлю.
Акаши хитро улыбнулся.
— Очень на это надеюсь, – мурлыкнул он. – Тогда, – он повернул голову к Куроко, их лица разделяли считанные сантиметры, – наш следующий поединок будет на площадке. Мы увидим, кто сильнее. И...
Куроко склонил голову.
— И?
— И я, может быть, а может и нет, поцелую тебя во время матча, – Акаши коснулся губами лба Куроко, прежде чем встать. Он не дал голубоволосому времени отреагировать. – Твой отец зовет, – он исчез за дверью.
Куроко вскочил.
— Акаши-кун! Это нечестно.
Но он вздохнул, улыбнулся и последовал за Акаши вниз. Ибуки множество раз утверждала, что он и его отец – ничто без ее «щедрой» помощи. Она оскорбляла его, угрожала и кричала, настаивая на том, как прекрасно поддерживает семью, и предала его как мать. Телесные шрамы и жестокие слова оставили на нем свои отпечатки и напоминали, как мало влияют на него теперь.
У его отца теперь будет жена, с которой он будет счастлив, а Куроко может сосредоточиться на учебе и баскетболе, на Зимнем Кубке, который он выиграет. Все будет хорошо, и не мыслям об Ибуки ему мешать.
Громкий стук в незапертую дверь эхом разнесся по дому, и дверь широко распахнулась. Кисе, Мидорима, Аомине и Мурасакибара показались в проеме.
— Акаши-чи нас пригласил! – воскликнул Кисе. – А Аомине-чи принес попить!
— И правда, почему бы нам не устроить вечеринку? – негромко спросил Хару, выходя, чтобы поздороваться.
— Куроко-чи! – Кисе обнял Куроко. – Аомине-чи принес для тебя ванильный коктейль!
— Ака-чин сказал принести сладостей, так что вот, – Мурасакибара поднял полиэтиленовый пакет.
Мидорима поправил очки.
— Хм. Я был приглашен в последнюю минуту. Поскольку Водолеи сегодня вторые в рейтинге, я принес твой талисман.
— Меня сюда Кисе притащил, – буркнул Аомине.
— Не лги, Дайки.
Куроко тихо прислонился к стене и смотрел на происходящее. Он наблюдал, как Кисе радостно поздоровался с Кэтрин и Хару, как Аомине хлопнул Кисе по макушке за лишний шум, как Мурасакибара предложил Акаши попробовать поки, и как Мидорима покачал головой и пробормотал что-то глупое. Куроко смотрел на своего отца, пытавшегося держать всех под контролем и уточнявшего о любимых блюдах и напитках, и Кэтрин, быстро убежавшую на кухню, чтобы приготовить что-нибудь для нежданных гостей.
А потом на Акаши, который оглядывался на него каждые несколько секунд, разговаривая о чем-то с Поколением Чудес. Слабая улыбка тронула губы Куроко.
Да. Все будет хорошо.