Rancor

Глава 18

Прежде, чем он уходит с поля, проходит ещё несколько минут. Диана рядом смотрит тревожно и внимательно. Словно в её взгляде он должен прочесть что-то такое, что она не может сказать словами. Просто… не имеет права. И всё что-то может — касается его руки холодными пальцами и тяжело дышать, заставляя Драко думать, что нет, не может быть, чтобы эта девушка и та, которую он видел вместе с Поттером — один и тот же человек.

Та была другой. У неё не было такой открытости, странной неуверенности в широко распахнутых глазах. У неё не было этого чего-то. Того самого, о котором она молчит. Которое тяжёлым грузом на хрупких плечах, лихорадочным блеском в карих глазах и как будто… сожалением? Да, именно сожалением о чём-то, что ему только предстоит узнать.

О чём-то, что… Драко хочет спросить. Действительно, хочет. Но взгляд Дианы неуловимо меняется. Словно что-то острое появляется в нём. И ввинчивается, ввинчивается, ввинчивается. Так, что уже открывая рот, Малфой вдруг понимает, что слов нет. Просто нет. Ушли, исчезли. И только хриплое дыхание на морозе.

Он напрягает горло, снова и снова пытаясь сказать чёртову несчастную фразу. И кричит глазами своё отчаянное «что происходит?», которое она отлично видит, которое она запрещает произнести вслух. Этим своим взглядом. Только им. Потому, что больше ничего не происходит, да? 

Верно. Совершенно ничего. Но только…

— Что... — она удивлена. Тому, что ему удаётся выплюнуть это одно единственное слово, от которого режет, режет, режет глотку. От которого так, словно он глянул в глаза смерти. 

А от последней мысли Малфой чувствует, как что-то отвратительно-липкое, невероятно знакомое скользит по позвоночнику. Как из лёгких в одно мгновение словно выкачивают остатки воздуха и он дышит, дышит, дышит и только спустя несколько бесконечно долгих секунд понимает, что ему нечем. 

И это почти паника. Это ужас. Самый настоящий ужас просто от того, что он… блять. Прекрати это. 

Когда Малфой покорно закрывает рот, понимая, что сдаётся, Мерлин сдаётся девчонке, карие глаза снова становятся тёплыми. Становятся обычными. А у него кружится голова от невыносимой боли, словно он только что пытался противится чему-то поистине колоссальному. 

И он был бы готов упасть в снег прямо сейчас, если бы не врождённая гордость, которая не позволяет просто вот так взять и…